Всеволод Нестайко - Супер «Б» с «фрикадельками» Страница 10

— А ты плавать умеешь? — спросила вдруг Наталочка. — Конечно, умею! И нырять умею. Под водой могу метров семь… ну… пять по крайней мере проплыть.

— А я едва умею, — вздохнула Наталочка. Только по-собачьи.

И то, что она так открыто, так искренне призналась в своем неумении, сделало ее еще более близкой и милою. Он почувствовал себя рядом с ней сильным и мужественным. Конечно, настоящая принцесса должна быть утонченной и хрупкой. Это принц должен быть сильным и храбрым. Сергейко выпятил грудь, хотя под тяжестью двух сумок это было и тяжеловато.

На следующий день повторилось то же самое. Они встретились, и Наталочка уже сама ни слова не говоря, сняла сумку и отдала ему. И снова захотелось слушать о приключениях Сергейкиного предка. И Сергейка наплел что-то несусветное о том, как джура Чичиринда спас из турецкого плена дочку сотника — красавицу Настусю (он сначала хотел сказать Наталочку, но вовремя сообразил, что это чересчур).

Но с каждым разом выдумывать подвиги джуры становилось все труднее… И Сергейка наконец решил покончить с предком.

— Но один раз случилось непоправимое… Когда джура Чичиринда выносил с поля боя раненного сотника Цибулю, какой-то турок, который лежал неподалеку и прикидывался неживым. В предсмертном отчаянии выстрелил из лука, и джура Чичиринда, спасая сотника, прикрыл его своим телом. И турецкая стрела попала ему прямо в сердце!

— И он погиб? — ужаснулась Наталочка.

— А ты что думаешь, не было у запорожцев детей-героев?

— Нет-нет! Были, конечно… Только я думаю, ваш род на этом и прервался. И ни прапрадед твой, ни прадед, ни дед, ни папа, ни ты, бедненький, так и не рождались.

— Как?! Почему это?!

— Ведь ты говорил, что джура Чичиринда был подростком, значит так и женился, ведь подростки и тогда не женились, даже такие геройские. И наследников, такие образом, иметь не могли.

— Тю! Это я и правда дал маху! — Сергейка даже остановился.

— Эх, ты! Брехунчик несчастный! Ха-ха-ха!

Они так хохотали, что пропустили тот момент, когда Наталочка всегда забирала у Сергейки свою сумку, и вышли на дорогу, по которой уже курсировали их одноклассники. И нос к носу столкнулись с Васей Цюцюрским. Вася удивленно вытаращился на них и пробормотал: «Однозначно!»

Через пять минут весь шестой «Б» уже знал, что «козел Чичиринда носит сумку телке Приходько» Так язвительно выразился Супер-Джон. И тут неожиданно маленькая Наталочка подошла к здоровенному Супер-Джону, на голову выше его, и, смотря прямо в глаза, громко, чтобы вест класс слышал, сказала:

— Если я телка, то твоя мама — корова. А ты даже не бычок, а вол! Ты хоть знаешь разницу между быком и волом? По глазам вижу что не знаешь. Поясняю! Волам дела делают операцию — кастрацию, после которой они уже не быки, не мужчины. Сила есть, и интереса к телкам — никакого!

Наталочкин папа был ветеринаром, кандидатом наук, преподавал в сельхозакадемии. В чем-чем, а в животноводстве Наталочка разбиралась хорошо. Супер-Джон стал бледным как сметана. Так его еще не обижали. Он замахнулся, чтобы защитить свое мужское достоинство единственным доступным ему способом. Но тут к Наталочки бросилась Лариска Литвак, за ней другие девочки, обступили ее… И, чтобы как-то оправдать свой замах, Супер-Джон в сердцах отчаянно махнул рукой и сплюнул.

Девочки торжествовали. Сергейко был в восторге. Его принцесса оказалась не просто прекрасной, а и настоящей героиней. Не меньше его мифического предка.

Прозвенел звонок на урок. И Сергейко не успел выразить Наталочке свое восхищение. А потом была контрольная. А потом еще одна контрольная. И случилось так, что Сергейка поговорить с Наталочкой не смог — после уроков она сразу куда-то исчезла.

Сон, который приснился ему той ночью, был такой четкий и яркий, словно по телевизору: Сергейка скакал на резвом коне по бескрайнему полю. Рядом с ним на таком же резвом коне скакала Наталочка. Она была в красных козацких шароварах, в вышиванке и в смушковой шапке. И вдруг на горизонте появилась темное облако пыли, которое быстро приближалось.

«Турки! К бою!» — закричала вдруг Наталочка.

И вот уже видно первых всадников. Только скачут они почему-то не на конях, а… на круторогих волах. Турки на ходу натягивают тетивы луков, стреляют. Одна стрела летит прямо в Сергейку. Еще миг и попадет в него. Но тут Наталочка резко перепрыгивает со своего коня на Сергейкиного. И стрела попадает не в Сергейку, а в нее. Сергейка подхватывает Наталочку на руки. Она склоняет голову ему на плечо и, обливаясь кровью, говорит:

«Прощай, Сергейка! Джура Чичиринда — это я!.. Значит, твой род продолжится, не волнуйся! У меня есть родной брат, твой предок».

«Не умирай, принцесса! Не умирай! Умоляю!..»

«Брехунчик! У запорожцев не было принцесс!» — улыбается Наталочка.

Сон был такой захватывающий, что Сергейка проспал. А мама заговарилась с приятельницей по телефону и не разбудила его вовремя.

Сергейка, запыхавшись, добежал до того места, где они всегда встречались, но Наталочки уже не было.

«Ой! — похолодел Сергейка. — Ведь она же подумает, что я нарочно, чтобы не нести ей сумку! Испугался! О Боже!»

Наталочка сидела за партой, листала учебник и даже не подняла глаз на Сергейку. Он наклонился к ней и прошептал:

— Я проспал, понимаешь! Вот ей богу!

— А мне что до этого, — дернула плечиком Наталочка. — Спи себе на здоровье!

Он покраснел и замолк, не зная, что сказать. После уроков он хотел поговорить с ней, пошел следом, но она обернулась и сердито шикнула на него:

— Не иди за мной! Не иди! Слышишь?!

Следующим утром он вышел из дома на десять минут раньше, чем всегда. И всю дорогу бежал до того места, где они встречались. И сразу увидел, как она, заметив его, перебегает на другую сторону улицы. Она тоже вышла из дома раньше, чтобы не встретиться с ним. Он хотел догнать ее, но она обернулась и раздраженно махнула рукой — не смей, дескать!.. Он обреченно поплелся следом. В душе его был холодный туман и звучал печальный марш Шопена.

На первом уроке он написал ей записку: «Что произошло? В чем я виноват? Я же таки проспал! Честно! Клянусь всеми своим предками!».

Она порвала записку на мелкие клочки и не ответила. Дальше оправдываться было бессмысленно.

А тем временем в семье Чичириндов происходило радостное событие. После многолетнего ожидания дедушке Максиму Панасовичу как ветерану швейная фабрика наконец улучшила жилищные условия — выделила новую трехкомнатную квартиру. До этого они (дедушка, бабушка, папа, мама, Сергейка и его младшая сестричка Татьянка) ютились в двух маленьких смежных проходных комнатах коммунальной квартиры старого полуаварийного дома, который должны были давно реставрировать, но за неимением денег все откладывали и откладывали. Правда новая квартира была не в центре, а на окраине, в Харьковском массиве, где Киев заканчивался и начиналось Бориспольское шоссе.

Но только тот, кто всю жизнь прожил в коммуналке, где каждое утро и каждый вечер змейкой вьется очередь в ванну и туалет, может по-настоящему оценить все преимущества отдельной трехкомнатной квартиры на седьмом этаже, с балконом, откуда открывается прекрасный вид безбрежных лесных далей.

Наконец они переехали. Вопрос о новой школе встал в первый же день. Возить Сергейку, как возили Борю Бородавко, было некому. У Чичиринд машины не было. Чичиринды принадлежали к гордому племени пешеходов.

«Вот и хорошо! — думал Сергейка. — Вот и прекрасно!.. С Наталочкой все решится само собой. Хватит! В новой школе найду себе новую принцессу».

Хотя в воображении раз за разом возникал каштановый окон над розовым ухом и звучали щемящие звуки полонеза Огинского…

Еще несколько дней Сергейка мужественно недосыпая, ездил в лицей.

На это уходило почти полтора часа. До последнего дня в классе никто ничего не знал. В этот последний день Сергейка так волновался, что у него на щеках выступали красные пятна.

И когда он после уроков нагнал Наталочку, которая шла знакомою дорогой, и тронул ее за плечо, она вздрогнула:

— Что? Что такое?

— Я… я хочу тебе сказать, что… — Сергейка запнулся. — Что мы, наверно, больше, не увидимся…

— Что? — она иронично улыбнулась. — Эмигрируешь? В Америку едешь?

— Нет! В Харьковский массив. Мы получили там квартиру. Отдельную. И я перехожу в другую школу…

— Что? — она побледнела.

— Не буду тебе больше надоедать…

Она словно задохнулась.

— Дурак! Какой же ты дурак!.. Предатель!

Выкрикнув это, она вдруг заплакала и убежала…

А он растерянно стоял, не в состоянии прийти в себя от ее слов. Почему она назвала его предателем? Почему?..

Может, не всегда первая любовь бывает неразделенной?.. Хотя несчастливой она бывает, наверно, всегда…

Приключение восьмое. Две тайны графа Монте-Кристо