Всеволод Сысоев - Золотая Ригма. Повесть Страница 11

Теперь Ригма реагировала на свое имя и смело приближалась к Зарубину, когда он появлялся у клетки. Настало время более близкого знакомства с человеком. «Как-то поведет себя золотая тигрица?» — думал Зарубин.

Однажды, после завершения вечернего представления, Ригму выпустили на освещенную арену. Как встрепенулось ее сердце. Опрометью бросилась она вдоль решетки, ища выхода на свободу, но тщетно: непреодолимой стеной стояли стальные прутья.

— Ригмушка, ну успокойся, хорошая моя, — услышала она знакомый ласковый голос.

В тот вечер прогулка длилась недолго. После нескольких выходов на пустую арену, когда успокоившаяся Ригма перестала метаться, к ней вошел Зарубин. Это был человек среднего роста, но атлетического сложения. За поясом кожаных брюк виднелась рукоять нагана, заряженного холостыми патронами. В руках он держал длинный бич и тяжелую металлическую трость. Через плечо висела сумка, наполненная кусками мяса.

Ригма заметалась по манежу. Она намеревалась броситься на человека, но спокойная самоуверенность дрессировщика, вкрадчивая его походка пугали Ригму. Огромное желание выбраться на волю бушевало в ее сильно бьющемся сердце. Человек мешал, и поэтому она хотела избавиться от него. Победил страх перед человеком. Ригма попятилась, припала на опилки, приготовилась к отчаянной защите. Но Зарубин не угрожал и не нападал. Он медленно приближался к тигрице, разговаривал с ней, как с человеком.

Дрессировщик приглашал ходить вместе с ним вдоль решетки сперва в одну, потом в другую сторону. Ригма поняла, что от нее требовалось, и, исполнив желание укротителя, получила в награду кусочек мяса.

Теснота клетки надоела Ригме, и она с нетерпением ожидала вечера, чтобы насладиться прогулкой на манеже. Зарубин все больше и больше усложнял прогулки, требуя от Ригмы то прыгать через барьеры, то заскакивать на подставки. И каждый раз за исполнение той или иной команды она получала кусок мяса.

Ригма была молода, ей доставляло удовольствие прыгать и носиться по манежу, но как только к ней приближался Зарубин, она скалила на него клыки. Желая научить тигрицу заскакивать на высокую подставку, Зарубин клал туда кусок мяса и, когда Ригма прыгала, произносил одно и то же слово: «Але!»

До поздней ночи обучал Ригму Зарубин. Его черная рубашка намокла от пота, волосы слиплись на лбу, порой он едва передвигал ноги от усталости, но упорно добивался повиновения. Ригма усвоила основное правило цирковой жизни зверей: хорошо работаешь — кормят обильно, плохо работаешь — кормят скудно.

В отличие от дрессировщиков, прибегавших к жестокому запугиванию или действовавших по старому испытанному принципу «кнута и пряника», Зарубин добивался своих успехов прежде всего поощрением животного любимым кормом и ласковым, спокойным обращением. Времени и терпения при этом требовалось больше, но приобретенные животным навыки закреплялись прочнее, и работать среди хищников становилось легче и безопаснее.

Лишь в одном случае Зарубин признавал и оправдывал необходимость применения строгого наказания: если зверь сознательно нападал на человека. Тогда уж Зарубин быстро и решительно пускал в ход силу и оружие. Если и это не помогало, злобствующий зверь передавался в зверинец.

Наступило время знакомства Ригмы со своими коллегами по арене. Первая встреча предстояла со львом Султаном. Вырос Султан в неволе. Его родители, так же как и он, не знали свободы и не видели своей далекой родины — жарких саванн в Африке. Он давно утратил инстинкт хищного зверя, став по сути «домашним животным». Огромные клыки и длинные когти служили ему скорее «украшением», нежели грозным оружием. И все-таки Султан являлся сильным и небезопасным в гневе зверем. Будучи в почтенных годах, он ценил покой и не допускал схваток между четвероногими артистами. Его авторитет среди зверей утверждался большой силой и значительным весом, превышавшим сто килограммов. Не случайно во время представлений он исполнял роль «блюстителя порядка» и «телохранителя» Зарубина.

Когда Ригма вышла на арену, Султан сидел на низкой подставке, не проявляя ни малейшего интереса к тигрице. Ригма шарахнулась от льва и стала издали рассматривать и обнюхивать незнакомца, а лев позевывал от полного равнодушия к окружающему миру. Ригма успокоилась, но так и не решилась близко подойти к Султану.

После знакомства со львом Ригму представили трем тиграм. Все они были почти одного с ней возраста, и Ригма очутилась в компании, расположенной к ней. Но если знакомство со своими собратьями прошло в духе взаимопонимания, то первая встреча с рысью вывела Ригму из равновесия. Брезгливую нетерпимость вызвала эта дикая короткохвостая кошка в душе тигрицы. И если бы не Зарубин, строго окрикнувший Ригму, она схватила бы за шиворот длинноногую незнакомку.

Пришел день, когда Ригму выпустили на арену, где находились все четвероногие артисты. Столь близкое соприкосновение их на свободе обязательно привело бы к кровопролитной ссоре. Здесь же, в необычной обстановке неволи, звери, словно застигнутые наводнением на небольшом островке — арене, примирились между собой и ежели изредка огрызались, то неохотно пускали в ход клыки и когти.

Все звери уже прошли курс обучения: они быстро занимали свои места и спокойно сидели на них до тех пор, пока не требовалось исполнить какое-либо приказание дрессировщика. Ригма же была новичком, она то забывала свое место, то сталкивалась с «артистами». В таких случаях, чтобы не допустить ссоры, требовалось срочное вмешательство человека.

Однажды, когда звери расселись по местам, Зарубин приступил к разучиванию очередных трюков. Ригма легко перескакивала с тумбы на высокую подставку, но перепрыгнуть через лежащего льва ей показалось страшным. Она была уверена, что Султан воспримет это движение как агрессивное намерение и жестоко искусает ее. Тигрица отказалась выполнить приказание укротителя. Напрасно он то подбадривал ее ласковыми словами, то настоятельно требовал и для устрашения щелкал бичом.

Зарубину следовало бы терпеливо подождать или заменить этот трюк другим, но, будучи утомлен бессонной ночью, он не сдержался и допустил поспешность. Он видел: Ригма понимает, чего от нее требуют, и лишь из боязни не исполняет приказание. Зарубин решил во что бы то ни стало заставить ее превозмочь страх. Подойдя к тигрице, он строго крикнул, громко щелкнул бичом у самого ее уха и ткнул железной тростью в бок. Ригма припала к полу и зашипела. В ее глазах вспыхнули зеленые огоньки, хвост вздрогнул. «Вперед, вперед!» — наступал Зарубин.

И тут случилось неожиданное: вместо прыжка через льва Ригма бросилась на дрессировщика. Не будь Зарубин блестящим акробатом, ему бы не увернуться от страшного удара передних лап тигрицы. Он упал. Ригма снова бросилась на него. Лежа на спине, дрессировщик успел нанести железным прутом несколько быстрых ударов по плечам и лапам Ригмы. Они оказались столь сильными, что едва не переломили тигриные кости. Замешательство Ригмы увеличилось крепким толчком холодной струи из брандспойта, выпущенной на нее дежурившим рабочим. Подоспевший ассистент поймал Ригму за ошейник и плотно привязал к решетке.

— Крепко вы ее осадили! — воскликнул он.

— В этой ситуации жалость неуместна, — усмехнулся Зарубин, стряхивая с себя опилки. — Тут следует задать такую встрепку, чтобы раз и навсегда отбить всякую охоту к нападению. Пусть знает: человек сильнее, трогать его опасно.

Несколько дней Зарубин не появлялся у клетки Ригмы, оставленной в наказание без пищи. Затем он принес кусок мяса, но прошел месяц, прежде чем тигрица успокоилась и забыла обиду. Так вторая попытка активно защититься от человека закончилась поражением, и опять Ригма смирилась.

Выступлению Ригмы предшествовала яркая афиша. Художник изобразил ее голову на красном фоне в припадке крайнего гнева — с грозно оскаленными, неимоверно длинными клыками и щелевидными зелеными зрачками.

…Переполненный цирк гудел. Любит народ цирковые представления, особенно в восторге от них дети: тут и страшно, и смешно. Сегодня же ожидалось выступление необычайной тигрицы-альбиноса. Все шли посмотреть на это чудо природы.

На освещенную арену, огороженную высокой железной решеткой, выбежали четыре тигра, промчались два леопарда и рысь, уверенной неторопливой походкой прошел старый лев. Все звери расселись по своим местам на низких и высоких тумбах и подставках. Заиграла музыка, и вот на арене появилась белоснежно-золотистая тигрица. Вздох изумления пронесся над публикой. На свое первое представление Ригма вышла спокойно. Она привыкла и любила выполнять упражнения на арене при ярком свете софитов, под звуки приятной музыки. Но когда из глубины темного, обычно пустого помещения цирка хлынула невнятная волна людского ропота и множество глаз устремилось на нее, легкая тревога наполнила ее звериную душу. К тому же сверкающая одежда и парик настолько изменили облик дрессировщика, что если бы не знакомый звук голоса и привычный запах, она не узнала бы Зарубина.