Лидия Вакуловская - Хозяйка Птичьей скалы Страница 11

— Медведь! — испуганно крикнул Миша, сбрасывая с себя кухлянку. — В воду! Раздевайся!

Саша даже не оглянулся, чтобы посмотреть, откуда несется на них медведь. Он сорвал с ног торбаса, сбросил брюки и малахай и кинулся за Мишей в воду.

Они уже достигли середины речки, когда Саша, держа в руках над головой одежду, наконец, догадался посмотреть назад: Медведя пока не было видно.

— Иди, иди, сейчас появится! — перехватив его взгляд, по-прежнему испуганно проговорил Миша.

Спустя несколько минут. Миша что есть мочи хохотал на берегу.

— Ох, разыграл! — говорил он. — Да какой медведь воды боится?

Поняв, что Миша хитростью заставил его перейти речку, Саша пробовал отшутиться.

— Подумаешь, разыграл! Может, я просто не подал виду! — не моргнув глазом, сказал Саша. — Не хватало еще медведя бояться. Что у меня ножа нет? Да я бы его знаешь как?..

И Саша пустился рассказывать, как бы он лихо расправился с медведем, если бы тот вздумал напасть на них. Даже если бы и не вздумал нападать, а только попался ему на дороге. Клочья бы летели от медведя. Косточек бы своих не собрал.

— Конечно, разве я не знаю, что ты храбрый, — как можно серьезнее сказал Миша, пряча в уголках губ смешинки, и спросил:

— Так пойдем дальше?

— А ты как? — спросил в свою очередь Саша.

— Я, как ты, — ответил Миша.

— Тогда пошли! — распорядился Саша.

Там, где начиналось кочковатое болото — немереное в ширину и длину, — оленьи следы неожиданно разошлись. Небольшое стадо раскололось на две части: одни олени пошли влево, другие — вправо.

— Что же делать? — озадаченно спросил Миша, разглядывая отпечатки копыт на земле.

Саша устало опустился на камень. Миша сел рядом, начал переобувать торбаса.

— Придется поворачивать — все равно не догоним. Столько прошли — и напрасно. Вон и дырка у тебя на пятке, — сочувственно сказал Саша и сунул свой палец в дырявый Мишин торбас. — Еще совсем разлезется. Лучше вернуться. Куда с такой дыркой?..

Но Миша не соглашался.

— За болотом мы их обязательно догоним, — сказал он, искусно залатав торбас жгутиком травы. — Дальше, чем за те сопки, они не пойдут. И расходиться нам не надо. Пойдем по следам, которых больше.

И они пошли по болоту. Миша впереди, Саша за ним. Саша был тоньше Миши, выше его, но не такой ловкий. Перепрыгивая с кочки на кочку, он нередко оступался и по колено проваливался в вязкую жижу. Торбаса промокли, в них чавкала вода. Потом Саше захотелось есть, да так сильно, что стало поташнивать. К счастью, на болоте росла морошка. Ягода еще не созрела, была жесткая и терпкая на вкус, но, увидев, что Миша часто наклоняется за ней, Саша тоже стал срывать и есть морошку, пока не наелся.

Но даже это необозримое болото имело конец. Когда они очутились в сухой, травянистой долине, начиналось утро.

Они так устали, что решили немного поспать.

— Только сначала позавтракаем, — сказал Миша и вытащил из-за пазухи свой малахай, в котором была морошка.

Саша с отвращением посмотрел на ягоды и скривился.

— Ты чего? — спросил Миша. — Ешь, она почти спелая. — Миша с аппетитом уплетал незрелую морошку, а Саша только изредка кидал в рот ягоды, казавшиеся ему теперь кислыми и противными.

Спали они недолго. Проснувшись, Саша первым делом спросил:

— А теперь куда? Дальше?

— Ага, — сказал Миша. — Чуть поищем в сопках, а как нету — домой.

До сопок было километров тридцать.

Саша уныло спросил.

— Ты есть хочешь?

— Ага, — кивнул Миша.

— И я. Как же туда пойдем?

— А как же Павка Корчагин голодал? — спросил в свою очередь Миша. — Ты ведь только читал про это.

— Когда это он голодал? — изумился Саша.

— Когда! А когда белых разбили, еды не было, а они дрова для паровоза пилили. Читал, называется!

— Так то когда было! Тогда революция шла. И что он, Павка, за оленями гонялся, что ли?

— А может, и погнался, если бы надо было. Но если ты не хочешь, не ходи, я один могу.

— Ты как старик Кергин, не понимаешь, когда я в шутку говорю, — ответил Саша.

И он проворно подхватился и решительно направился к сопкам.

Теперь они шли по-другому: Саша впереди, Миша за ним. Шли и молчали.

Первым заговорил Саша, и не заговорил, а закричал:

— Сошлись! Миша, скорей, следы сошлись!..

Трава на том месте, где стоял Саша, была вкруговую выбита копытами. Оленьи следы подходили сюда с двух сторон: с той, откуда пришли ребята, и с боку, но тоже от болота. На траве валялись клочья шерсти…

— Бились здесь, — сказал Саша. — Сошлись и бились, а потом вместе пошли.

Миша потрогал рукой примятую копытами землю, каплю засохшей крови на траве.

— Часа три прошло, как дрались, — определил он. — Если б мы не спали…

Подъем на сопку был тяжелый. Сыпучая щебенка уплывала из-под ног и тащила вниз. Помогали массивные камни, как наросты, торчавшие на склоне. Цепляясь за них, можно было подниматься выше. Почти у самой вершины Мишины руки неожиданно соскользнули с камня, острый камень глубоко порезал правую ладонь. Кровь сразу пропитала носовой платок. Глядя, как он морщится от боли, Саша не выдержал и сказал:

— Ты меня Павкой попрекал, а теперь, верно, сам не рад. Этот Белый прямо к Ледовитому океану идет. Еще день походим — как раз на берег выйдем. А нужен он нам!

— Ни к какому не к Ледовитому, — ответил Миша. — Вот доберемся до вершины и увидим их.

— А как не увидим, тогда зачем шли?

— Зачем, зачем! — рассердился Миша.

Он хотел сказать еще что-то и не сказал, потому что Саша вдруг заплакал.

— Не плачь, Саша, ну не плачь, — уговаривал его растерявшийся Миша. — Давай так: если не увидим их, сразу спустимся, поймаем евражку, и домой. Тымкилен, когда заблудился, тоже евражек ел…

Саша нехотя поднялся и, все еще всхлипывая, поплелся за Мишей.

С вершины сопки оленей они не увидели. В километре от них, строго на север, ручей, казавшийся с высоты тоненькой ниточкой, поворачивал и скрывался за соседней сопкой — более крутой и более высокой, чем та, на которой они находились.

— Надо возвращаться, — сказал Миша. — Мы не найдем их.

По гребню сопки они пошли назад. И вдруг оба остановились. По другую сторону сопки лежала поросшая разнотравьем ложбина. По ней в сторону открытой тундры медленно брели олени.

— Ура! — заорал Саша. — Они возвращаются в тундру! Ура!..

Миша сложил трубочкой ладони и громко позвал:

— Крр, крр-ро, крр-ро!..

Белый олень остановился, повернул к сопке голову.

— Вот видишь! — радостно вскрикнул Саша. Потом, погрустнев, добавил: — А послушал бы, что я говорил, так и не нашли бы их.

— А что ты говорил? — притворно удивился Миша.

— А что искать не надо, назад тебя звал, ревел даже…

— Ну так что, все равно вместе нашли, — рассудил Миша.

Они проворно стали спускаться с сопки. И, конечно, не подозревали, что на их поиски вышли из бригады пастухи, что они идут по их следам и вот-вот их встретят.

Первый пионер

Ужин окончен. Костер потушен. Вход в палатку плотно закрыт, и в нее совсем не проникает свет белой ночи. Длинный переход по тундре утомил ребят. Они тихонечко лежат на оленьих шкурах и слушают, как где-то внизу бьет в скалистый берег холодное море.

Но тишина в палатке коротка. Вот уже Митя Номынкау толкает своего соседа, Васю Седова, и шепотом спрашивает:

— Не спишь?

— Нет…

— И я…

Вася поворачивается к Мите, поправляет рюкзак под головой. Вася здорово устал сегодня, потому что всю дорогу тащил на плечах тяжелый груз — позвоночник моржа, который нашел на песчаной отмели. Он решил, что эта штука пригодится для уголка юного натуралиста. У Васи ноет спина, болит поясница, но спать ему все равно не хочется.

Две подружки из седьмого «Б», две Гали — Соколова и Чайвына о чем-то шепчутся в другом конце палатки.

Вдруг ветер донес из низины протяжный вой.

— Что это? — тревожно спрашивает Галя Соколова.

— Наверно, волк, — спокойно отвечает лесник Андрей Тантикин, который возглавляет группу юных натуралистов. И строго приказывает: — Все, ребята, спать! Завтра рано подниматься.

— Не хочется, — не соглашается Галя Соколова.

— И мне не хочется, — поддерживает ее подружка.

— Да никому не хочется! — говорит за всех Вася и просит Андрея: — Расскажи что-нибудь интересное.

— Про страшное, — требует Галя Соколова.

— Не надо про страшное!.. — хором протестуют ребята.

Понимая, что теперь ребята все равно не отстанут, Андрей сдается.

— Ладно, — говорит он, — расскажу вам про одного мальчика эскимоса.

В палатке начинается короткая возня: каждый устраивается поудобнее. Потом сразу стало тихо.