Софья Прокофьева - Тайна хрустального замка Страница 13

Рыцарь Гиальмар поднял голову. Вниз по ступеням опрометью бежала Нинисель. В простом белом платье из грубого домотканого полотна. Мелькали ее маленькие босые ноги. Ветер гибкими руками приподнял волнистые волосы. В огромных глазах светились отчаяние и обреченность.

– Остановись! – крикнула Нинисель, и, казалось, весь замок снизу доверху зазвенел от ее голоса. – Не губи свою душу! Мне нет спасения, но ты… Ты еще можешь спастись!

– Безумная, что ты делаешь? – лицо Демонты исказилось. – Знаешь ли, сколько лет ты прожила в моем замке? Твои часы шли быстрее всех!

– Мне все равно! – Нинисель протянула к Гиальмару обнаженные руки. – Солнце – сюда! Сожги мою жизнь… Сожги меня. Но пусть мой жалкий прах остановит тебя, любимый!

– Да, ты угадала! Горсть мертвого праха – это все, что останется от тебя, – крикнула Демонта. Теперь открылось ее истинное лицо. Она была страшна, как демон ночи. Кромешный мрак, дымясь, черными лентами струился из ее глаз.

– Моя Нинисель! – в отчаянии вскрикнул Гиальмар, подбегая к девушке.

– Посмотри на меня в последний раз, милый, – слабея, прошептала Нинисель. Голос ее угасал. – Посмотри в последний раз на свою Нинисель и сразу же отвернись. Тебе нельзя видеть, что со мной будет. Это слишком страшно. Прощай, мой Гиальмар! Я погибла…

– Ты не погибнешь, Нинисель! – послышался звучный, сильный голос. Королева Демонта вздрогнула и пошатнулась.

Из чащи леса, еще полной длинных утренних теней, вышел старый отшельник, опираясь на простой суковатый посох.

– Ты раскаялась, дитя мое, ты так мучалась и казнилась, – лицо отшельника светилось состраданием и добротой. – Велика сила раскаяния!

Из леса выпрыгнул еще не сбросивший первый пух олененок. Ища защиты, прижался к ногам отшельника.

Между кустов мелькнул крупный волк. Вдруг он улегся на траву, положив морду на вытянутые лапы.

Нинисель сжалась от ужаса, зажмурилась – первые яркие лучи солнца осветили ее. Нинисель со стоном упала к ногам старого отшельника, обхватила руками его колени, вместе с прижавшимся к ним олененком.

Королева Демонта стояла неподвижно с застывшим лицом.

– Подойди ко мне и ты, сын мой, – поманил к себе Гиальмара старый отшельник.

Гиальмар, шатаясь, подошел к нему и как подкошенный рухнул на колени рядом с Нинисель.

Отшельник положил свою древнюю иссохшую руку на его склоненную голову.

– Благодари Нинисель, рыцарь, – сказал он глубоким, проникающим в сердце голосом. – Ты, сын мой, остановился перед бездонной пропастью. Нинисель дорогой ценой удержала тебя на краю. И, спасая твою душу, она спасла свою. Нинисель заслужила прощение! Господь милосердный знает: тебя, рыцарь вели к проклятому замку великая жалость и любовь!

– Как нам благодарить тебя? – Непролившиеся слезы, лучась, стояли в глазах Нинисель. Глядя на отшельника, она нерешительно, застенчиво улыбнулась, словно заново учась улыбаться.

Гиальмар помог Нинисель подняться, она еле держалась на ногах.

– Храни вас Господь, – проговорил, прощаясь, старый отшельник. Он похлопал олененка по спине. – А ты, несмышленыш, ступай за мной, да держись поближе.

– Мы никогда не забудем тебя, святой отец, – прошептала Нинисель, глядя ему вслед. – Прости, если я не нашла слов, чтобы красиво поблагодарить тебя…

Но старый отшельник уже скрылся за зеленым пологом леса. Только качнулась ветка орешника.

– Теперь мы свободны, родная. Идем! – Гиальмар обнял Нинисель за плечи.

– Неужели вы думаете, что от меня можно так просто уйти? Так просто, даже не оглянувшись? – раздался позади них полный угрозы голос королевы Демонты. – У меня еще хватит колдовских сил, чтобы превратить вас в каменные изваяния. Вы останетесь здесь навсегда мертвые, равнодушные ко всему, утратившие дар жалости и любви!

Голосом гулким, как отдаленный гром, королева начала читать заклинание:

Ивер и авер, венли и вемли!

Дьявольской силе тайное внемли!

В мертвые камни…

Вдруг она умолкла на полуслове. Черный бархатный плащ Молчания обернулся вокруг ее плеч, закрыл губы.

– Фью-у!.. – послышался насмешливый свист Ветра. – Теперь бархатный плащ Молчания – мой! Мы с ним крепко подружились, он славный парень. Мой плащ заставляет молчать диких зверей, а ты куда хуже лютого зверя…

– Спасибо тебе, Ветер! – Нинисель подняла руки, прощаясь и благодаря.

В последний раз Нинисель оглянулась на Хрустальный замок. Он стоял холодный, пустой, безлюдный, никого не было видно за прозрачными стенами.

Нинисель и Гиальмар вошли в лес, полный солнца, зеленых теней, унизанный птичьими голосами.

– Не дрожи так, моя Нинисель, – проговорил Гиальмар, поддерживая девушку. – Скоро мы будем далеко отсюда. О боже, я еще не верю своему счастью!

Откуда-то издалека донесся звучный удар колокола. Глубокий чистый звон поплыл над верхушками леса Вительвельт. Это звонили колокола в церкви на далеком холме.

– Я слышу колокола, милый! – Нинисель повернула к Гиальмару сияющее от счастья лицо. – Я их слышу!

Колокола звучали все громче и громче, будто хотели наполнить своими голосами все небо.

Нинисель шла рядом с Гиальмаром по лесной дороге. Она останавливалась и еще робко, боязливо ступала на залитые горячим солнцем поляны, пахнувшие спелой земляникой. Потом они снова углублялись в лес. И березы, трепеща, бросали на них живые тени.

Нинисель, вспоминая, шептала одну молитву за другой.

– Этим молитвам меня учила еще матушка, – с нежностью и печалью прошептала Нинисель.

– Фью-у-у! – озорно просвистел Ветер, проносясь над ними. Он на лету разворачивал и снова свертывал бархатный черный плащ. Плащ сам собой скользнул в глубокое дупло дуба.

– Здесь его никто не найдет, а птицы будут молчать! – послышался воздушный летучий голос.