Зента Эргле - Между нами девочками, говоря… Страница 13

— За ночь потолки высохнут. Завтра утром мы с отцом придем пораньше и побелим, — закончив работу, пообещал Клав.

— Вот не знал, что у моей дочери такие славные товарищи, — не мог нарадоваться отец Марги.

— Мы и сами этого не знали, — смеялись восьмиклассники. Наутро Марга с отцом, разложив на полу пакеты с мелом и плитки столярного клея, изучали книжку «Ремонт квартиры».

— Количество указанного в рецепте клея растворяют в литре воды, — читала Марта.

— Не маловато ли? — усомнился отец. — Лучше возьмем два — смотри, сколько здесь клея.

К счастью, в этот момент появился Клав со своим отцом. Узкая ладонь скрипача потонула в широкой руке маляра.

— Уж в этом оркестре разрешите нам с Клавом играть первую скрипку, — смех Клявиня раскатился по пустым комнатам.

Вскоре клей был готов, краска размешана, и наступил самый ответственный момент — побелка потолков.

— Можно я, папа? — попросил Клав.

— Ну, смотри, мастер, не опозорь фирму.

Клав приступил к делу. Мелкие брызги равномерно покрывали грязный, весь в пятнах потолок.

— Ловко у тебя получается! — восхищались подошедшие к этому времени ребята.

— Наловчился, прошлым летом отлично помог нашей бригаде, — с гордостью произнес отец Клава.

— Дай и нам попробовать! — просили ребята.

— Ничего не получится, — отмахивался Клав. — Напортите еще, а позор-то нам.

Углы и самые грязные места побелил сам мастер.

Работа была в разгаре, когда, всем на удивление, явилась Зайга. На ней был элегантный ярко-красный брючный костюм.

— Заходящее солнце над морем, — объявил Петерис.

— Вырядилась, словно на демонстрацию мод, — Клав с прошлого года не переносил Зайгу. — Посмотрим, во что ты превратишься к вечеру.

Зайга как староста считала своей обязанностью участвовать во всех классных мероприятиях. И нынешнее она собиралась подробно осветить в классном дневнике под заголовком «Так поступают настоящие советские школьники».

— Я сказала родителям, что весь класс в обязательном порядке должен идти на оперу «Чудо святого Маврикия», — сообщила Зайга, гордясь своим подвигом.

— Плохо сделала, — не унимался Клав.

— Почему это?

— Во-первых, хорошие детки не обманывают своих родителей, и, во-вторых, от лжи седеют. Много будешь врать, скоро состаришься.

— Ты, птенчик, отстал от жизни. Сейчас седые девочки в моде. Ой, до чего же у вас грязно! — щебетала Зайга. — Я, правда, ничего в этом деле не понимаю, но вы меня научите, да?

— Зачем же ты пришла? Сидела бы дома и зубрила. Схватишь еще тройку, мы же и виноваты будем, — приговаривал Клав, небрежно размахивая кистью, отчего брызги летели во все стороны.

— Скажи ему, Марга, чтобы он замолчал! — Зайга готова была заплакать.

— Пойдем на кухню, — успокаивала ее Марга. — Там не так грязно. Картошку чистить, надеюсь, ты умеешь?

— Не так чтобы очень, — призналась Зайга.

Марга вручила Зайге передник, острый кухонный ножик и усадила ее за работу.

Из комнаты доносились смех и шутки. Зайга, вконец разобиженная, со злостью кромсала картошку и глотала слезы. Она пожалела, что пришла вообще, но уходить сейчас было неудобно.

Коль хочет жена, Чтобы муж не сердился. Стараться должна, Чтобы пол не пылился, — пропел Клав, когда с потолками было покончено. Девочки сняли с мебели бумагу, тряпки, вымели белые мокрые опилки.

— Послушай, Клав, а на маляра трудно выучиться? — поинтересовался Юрис.

— Ты что же, менять профессию собрался?

— Не темни, отвечай по существу.

— Время, конечно, потребуется. Вначале ставят на подсобные работы — смывать старую краску: удовольствие, если честно, ниже среднего, но зато когда доверят красить, даже интересно. В нашей бригаде больше молодые ребята. Каждую квартиру мы сами населяем жильцами. Решаем, например, что в той двухкомнатной квартире будут жить молодожены, радостные, счастливые. Спальню тогда красим в розовый, столовую — в светло-зеленый. В однокомнатной квартире, положим, поселится ученый, страшно серьезный, такому, кроме книг, ничего не надо. Тут красим стены в спокойный серый или бежевый цвет.

— А сколько ты зарабатывал? — снова задал вопрос Юрис.

— Сотню в месяц, а то и больше.

— А что, ребята, повкалываем следующим летом? Работа костей не ломит, как говорит мой предок. Еще и деньжатами разживемся, — Гирт Лея загорелся очередной идеей.

— Лето-то еще вон где! Но кто твердо решит, записывайтесь у меня, — сказал Клав. — Я со своими переговорю.

Отец Клава изучал старые обои.

— Сразу настоящий мастер виден, — похвалил он. — Новые можно прямо на них клеить.

Сварили два ведра клея, и работа развернулась на два фронта. Девочки тщательно мазали обои клеем, мальчики по двое прикладывали полосы к стене, а сам Клявинь и отец Марги крепко прижимали их щетками, тщательно выравнивая все складочки, выдавливая пузыри воздуха.

— Желаю успеха! — В дверях появился Рейнис Карлович Кадикис с большой сумкой в руках.

— Рейнис Карлович! Чуть-чуть не опоздали, — смеялись восьмиклассники. — Посмотрите, мы уже почти закончили.

— Но ведь главное-то — угощение — от меня не уйдет?

— Не знаю, как другие, а я б сейчас быка съела, — призналась Марга.

— И я. И я.

— Обеденный перерыв! — объявил отец Марги.

— Э, нет, сколько уж здесь осталось! Совсем, можно сказать, ничего! — запротестовал мастер. — Девчата пусть едой займутся, а мы, мужчины, закончим клеить.

Марта и Рита вызвались сварить картошку и приготовить чай, Даце и Анна взялись испечь в духовке охотничьи колбаски.

Зайга сражалась с последними картофелинами. Большая кастрюля была полна доверху.

— Ну ты и молодчина! Все, как волки, проголодались. Теперь мы с Маргой здесь похозяйничаем, а ты помоги Байбе вымыть полы, — распорядилась Рита. — Да брюки закатай, а то испачкаешь.

— Я все время думаю о маме, — призналась Марга, когда они с Ритой остались в кухне вдвоем. — Папа тоже все на телефон смотрит. Знакомая докторша из больницы обещала сразу же позвонить, как только что-нибудь станет известно.

Вскоре последняя полоса обоев была наклеена. Из духовки аппетитно пахло запеченными на шампурах колбасками.

Байба и Зайга мыли полы. У Байбы работа спорилась. Зайга же держала мокрую половую тряпку кончиками пальцев и не знала, что с ней делать.

— Ты что, дома не помогаешь? — удивилась Байба.

— Зачем? Дома мама и тетя.

— А что ты сама делаешь?

— Как — что делаю? — брови Зайги взметнулись от удивления. — Учусь, конечно, и читаю. Играю на пианино.

— Счастливая! А мне приходится квартиру убирать, а часто и обед варить.

— Когда же ты учишься? — удивилась Зайга.

— Вечерами.

— Ты считаешь, что я счастливая? А мне так иной раз кажется, что я свихнулась. Отец решил сделать из нас с братом «суперменов». Каждый вечер мы с ним дома отвечаем уроки, как первоклассники За каждую четверку или тройку нам часами читают мораль. Мама и тетя контролируют каждый мой телефонный разговор, все книги, которые я читаю. В классе меня прозвали зубрилой, а что мне еще остается? Когда мы забастовали и по английскому получили двойки, маму чуть удар не хватил.

— Все готово! — сообщила Даце.

— А где мы будем есть? Ни стола, ни стульев, — Зайга в недоумении пожала плечами.

— Давайте представим, будто мы на Востоке или в Японии. Там все делают сидя на корточках или просто на полу, — предложила Байба.

И вот уже на белой скатерти, расстеленной прямо на полу, дымится миска с рассыпчатой картошкой и тарелка с шипящими колбасками. Работники, скрестив ноги, расселись на чисто вымытом полу.

Рейнис Карлович открыл свою огромную сумку и под ликующие возгласы достал целую гору сдобных булочек.

— Опустошил кафе «Золотая осень». Я попросил шестьдесят булочек, продавщица дает мне шесть, решила, видно, что ослышалась. В очереди стали волноваться, обзывать меня спекулянтом...

Громкий телефонный звонок притушил веселый гомон.

— Сын! У меня сын! — Не зная, что делать от счастья, отец Марги схватил скрипку, поднял смычок, и полилась тихая нежная мелодия — так могла бы звучать любовь.

— Что с ним? Короткое замыкание? — не удержался Даумант.

— Тссс! — оборвал его Аллегро.

Длинный нескладный скрипач, одетый в забрызганную мелом пижаму, играл. Восьмиклассники перестали жевать, замерли.

Растаяли последние звуки. Через окно донесся уличный шум. Громко сигналя, промчалась пожарная машина.

— Что это вы играли? — Юрис, казалось, дрожит от волнения.

— Не знаю, — пожал плечами скрипач. — О своей жизни, о жене и о Марге, и о той маленькой жизни, которая только что появилась на свет.

— Вы должны сразу же записать, это что-то необыкновенное, — не унимался Аллегро.

— Не знаю, смогу ли, ведь я простой скрипач. Разрешите, я сбегаю в больницу, ненадолго, вы тут повеселитесь без меня.

— Несчастны те родители. Что сыновей растят... —

начала Байба.

Остальные, взявшись за руки и раскачиваясь вокруг импровизированного стола, подхватили хором: