Ганна Ожоговская - Не голова, а компьютер Страница 13

— Ну погоди! Я тебе покажу Гагарина с Терешковой и все звезды в придачу! — шипел Бирюк, грозя Марцину обоими кулаками, а Собирай даже побледнел от ярости.

— Бирюковский, я вижу, тебе мало было перемены, — заметил географ. — Может, ты с большей пользой применишь избыток энергии у доски? Прошу!

И учитель театральным жестом пригласил его к доске, где висела карта.

Как и следовало ожидать, Бирюк получил двойку. Томашевский, казалось, обладал каким-то удивительным чутьем, которое безошибочно подсказывало ему, кто вчера занимался более интересными и важными делами, нежели повторять, по карте низменности и возвышенности, административное деление страны, искать, где развита промышленность, а где сельское хозяйство.

И Бирюк, и Чушка, и Костик оказались жертвами рокового недоразумения. А в самом конце урока, когда Марцин уже начал надеяться, что пронесет на этот раз, он услышал свою фамилию.

Вместо ответа на вопрос о минеральных ископаемых Келецко-Сандомирской возвышенности он бойко перескочил через Вислу и начал распространяться о посевах сахарной свеклы, искусственных удобрениях и всем, что знал со слов отца и о чем мог говорить хоть целый час.

Но этот номер не прошел. Томаш безжалостно оборвал его и попросил отвечать на вопрос.

От растерянности, что не удалось провести учителя, Марцин забыл даже то немногое, что знал, и не произнес больше ни звука.

— Гм. Скажи честно, Солянский, ты не повторил материал? — спросил Томаш. — Небось даже в учебник не удосужился заглянуть? А учебник-то у тебя хоть есть?

Томаш попал в самую точку. Марцинов учебник географии постигла горестная участь: его основательно потрепал заглянувший к ним в гости Бобик. Видно, песик тоже недолюбливал географию. Но, зная беспощадный нрав Томаша и не сомневаясь, что двойку он все равно ему влепит, Марцин решил умолчать об этом печальном факте. И вообще, с какой стати он должен говорить правду, если призывающий его к этому сам бессовестно врет? Ведь в субботу Марцин своими ушами слышал на вокзале — и Костик может подтвердить, — как учитель говорил, что едет в Италию к дочке, с которой давно не виделся. Как же так? Выходит, взрослым можно врать без зазрения совести, а от него требуют, чтобы он правду говорил. Дудки! Не на такого напали.

— Честное слово, пан Томашевский, я все воскресенье учил географию. Проснулся, выпил стакан молока и сразу — за учебник! — так и сыпал Марцин. — Читал, повторял, правда, не вслух, а про себя, потому что папа рано утром вернулся из-под Люблина… Ездил смотреть, какие в этом году виды на урожай сахарной свеклы. Ведь скоро начнется свеклоуборочная кампания.

Учитель кивал головой. Теперь ясно, откуда у его ученика такие глубокие познания по части сахарной свеклы.

— …и повторял раздел за разделом, потом папа встал и предложил сходить со мной и моим младшим братом в зоопарк, но я отказался, потому что понимаю: учеба важней. И так до самого обеда занимался географией, а после…

— Странно, — сказал учитель, — очень странно…

«А не странно разве, что вместо того, чтобы в Италии быть у своей дочки, ты здесь торчишь», — подумал Марцин и сказал вслух:

— Конечно, странно, но бывают вещи и постранней. И я несмотря на мамины уговоры пойти погулять или в кино…

— Это правда, я видела его вчера в «Авроре»! — закричала Эвка.

— …но сразу же после кино опять засел за географию и даже другие уроки приготовить не успел. Вот видите: математику не сделал! Целый день географию учил, наверно, переутомился…

Учитель с загадочным видом кивал головой и, ни слова не говоря, вывел четким почерком жирную двойку в журнале.

После звонка девочки порхнули к двери, но не успели выйти, как в классе началась свалка.

Первым на Марцина набросился коренастый крепыш Бирюк, к нему присоединился Собирай, тоже силач не из последних. Но Марцин не дал захватить себя врасплох. Костик тоже моментально сообразил, где его место. В воздух взлетела чья-то сандалия, затрещал по швам чей-то свитер. Но все это перекрывали глухие звуки ударов и восклицания:

— Вот тебе за Италию! Получай! За Италию, в которую поехал Томаш!

Клубок переплетенных тел с выныривающими и вновь исчезающими руками, головами, ногами быстро перемещался к двери. Не разбираясь, в чем дело, к тем и другим спешили на выручку сторонники.

Вдруг откуда-то из этого замысловатого переплетения конечностей раздался громкий голос Собирая:

— Бирюк! Отбой! До меня дошло! Отбой!

Сказано это было очень кстати: в класс, опережая учительницу, с воплями вбежали девочки.

— Дерутся! Мальчишки дерутся! Здесь! В нашем классе!

В мгновенье ока ребята были на ногах. Костик, потерявший в бою сандалию, поспешно укрылся за партой. Марцину подставили фонарь под глазом. Бирюк слизывал кровь, сочившуюся из рассеченной губы.

— Что здесь происходит? Что вы вытворяете? — кричала Скочелёва. — Ни на минуту одних оставить нельзя! Говорите сейчас же, почему вы дрались?

— Мы? Дрались? — с притворным удивлением переспросил Бирюк, прикладывая к кровоточащей губе не первой свежести носовой платок. — Мы не дрались. У нас была тренировка по боксу.

— И тебе глаз подбили тоже на тренировке? — сказала учительница, глядя на Марцина.

— Случайно на локоть напоролся.

— Уж не на свой ли собственный? — насмешливо спросила Скочелёва.

— Он хотел сказать — на кулак… Локоть, кулак — какая разница, и то, и другое — рука! Неужели не ясно, — вмешался Чушка.

— Лучше бы вы уяснили себе, что в школе сейчас самая горячая пора. И не за горами то время, когда вы сами будете в восьмом классе и сами будете экзамены сдавать, волноваться.

— Пани Скочелёва! — прокричала, протискиваясь сквозь толпу, какая-то девочка, — к директору!

Скочелёва вышла из класса.

— Герои! — скривилась презрительно Ирена. — Дерутся так, что скоро без зубов останутся, а учительница спрашивает, они ей: «Тренировка по боксу». Вруны несчастные! А Солянка заливает — того гляди, потолок обвалится: «С раннего утра географией занимался, — передразнила она. — Не ел, не пил, только географию учил!» Как же, учил! А кто по Уяздовскому парку с Собираем носился? Да так, что земля дрожала, прохожие шарахались в испуге, думали: гиппопотам сбежал из зоопарка! Скажешь, не правда?

— Не твоего ума дело! — огрызнулся Бирюк.

— Господа, разойдемся мирно!

— Мне кажется, произошла роковая ошибка, — сказал Собирайский. — Солянка не врал.

— Как это не врал? А кто говорил: Томаш в Италию уехал? И что географии не будет? Брехал, как пес! Хорошо, хоть сам попался, так ему и надо!

— Томаш правда в Италию ехал. И не в первый раз, — объяснял Собирайский. — В прошлом году, когда я ездил в школу из Пруткова, Томаш по понедельникам всегда возвращался из Италии. Из той, которая под Варшавой[1].

Приятели приуныли, и было от чего: двойка по географии — да еще в конце года!

— Как ты думаешь, — сказал Костик, — в четверти нам двойку не выставят?

— Да ты что, белены объелся! — хорохорился Марцин, но слова Костика заронили в него тревогу. — Не хватало только летом географию зубрить! Тогда пиши пропало! Нет, быть этого не может! Томаш обязательно спросит нас еще раз.

— Как хочешь, а я сегодня же засяду за географию, и сам вызовусь отвечать. Иначе это плохо кончится.

— Не паникуй! Посмотри, какой сегодня денек! Смотаемся на Беляны? — соблазнял Марцин приятеля.

— На Беляны?! Да ты что, спятил? На следующей неделе педсовет. Вот вкатят тебе двойку, тогда не так запоешь!

— Откуда ты знаешь про педсовет? — забеспокоился Марцин.

— Относил карту в учительскую и видел на доске около двери объявление, чтобы отметки выставляли.

— Елки-палки! — Марцин поежился, хотя солнце припекало вовсю. — Томаш злится на меня. И Скочелёва на меня зубы точит из-за памятника Сенкевичу.

— Она и на меня взъелась, — сказал Костик, прибавив со вздохом: — Клад хоть бы найти, что ли…

— Дурак! Где ты его собираешься искать? На Маршалковской? Там без тебя перекопали все вдоль и поперек. Легче в такси портфель найти, а в нем — тысяч пять злотых.

— Сам дурак! — парировал Костик. — Чтобы в такси ездить, деньги надо иметь.

Когда они расстались, Марцин машинально сунул в рот жевательную резинку. «Для воспитания воли достаточно и одной, — подумал он, — а жвачка помогает сосредоточиться. Впрочем, какой может быть разговор о работе над собой, когда жизнь у школьников без того каторжная».

9

Но и в этой беспросветной, каторжной жизни случаются радостные события.

Однажды Немек Бартович вбежал в класс, размахивая газетой. А в газете было напечатано, что Пшегонь Костик — их Костик! — выиграл палатку. Костик прочел — и глазам не поверил. Но сомнений быть не могло: все сходится — и фамилия, и имя. И он поспешил поделиться с Марцином радостной новостью. Тот в первую минуту пожалел, что сам не принял участия в конкурсе. Вдруг бы тоже выиграл что-нибудь? Несколько книг прочесть — еще куда ни шло, а вот мнение о них свое написать, нет, на такой подвиг он не способен! Лучше по парку побегать, по набережной Вислы или просто по улицам прошвырнуться. Хорошо, хоть Костик выиграл, не зря, значит, старался.