Люси Монтгомери - Аня с острова Принца Эдуарда Страница 14

Аня, тебе случалось когда-нибудь сесть в трамвай и вдруг обнаружить, что нечем заплатить за проезд? Со мной такое произошло на днях. Это совершенно ужасно! Когда я садилась в трамвай, у меня был пятицентовик. Я точно знала, что он лежит в левом кармане моего пальто, и, усевшись поудобнее, сунула туда руку, чтобы нащупать монету. Ее там не было. Меня пробрала холодная дрожь. Я сунула руку в другой карман. И там нет. Меня снова пробрала дрожь. Я пошарила в маленьком внутреннем кармашке. Все напрасно. Меня пробрали две дрожи враз. Я сняла перчатки, положила их рядом с собой на сиденье и еще раз обшарила все свои карманы. Монеты не было. Я встала, встряхнулась и затем посмотрела на пол. В трамвае было полно людей, возвращавшихся из оперы, и все они таращились на меня, но мне уже было не до таких мелочей.

Но монеты я найти не могла. Я сделала вывод, что, должно быть, случайно сунула ее в рот и по неосторожности проглотила.

Я не знала, что делать. Неужели кондуктор, думала я, остановит трамвай и с позором высадит меня? Смогу ли я убедить его, что являюсь всего лишь жертвой собственной рассеянности, а не беспринципным существом, пытающимся обманным путем бесплатно прокатиться? Как мне хотелось, чтобы со мной был Алек или Алонзо. Но их не было, потому что они были мне нужны. Если бы они не были мне нужны, они оказались бы там десятками. И я никак не могла решить, что мне сказать кондуктору, когда он подойдет. Как только мне удавалось мысленно составить какую-нибудь фразу, объясняющую, что произошло, я тут же чувствовала, что мне никто не поверит и я должна придумать другую. Казалось, что нет иного выхода, кроме как отдаться на милость Провидения, но при всей утешительности этой мысли я могла бы повторить слова той старушки, которая, когда капитан корабля во время шторма посоветовал ей положиться на Всемогущего, воскликнула: «О капитан, неужели дело настолько плохо?»

И, как это всегда бывает, в тот самый момент, когда все надежды были утрачены, а кондуктор протянул свой ящичек пассажиру, стоявшему рядом со мной, я вдруг помнила, куда положила эту противную монету. Я все-таки не проглотила ее. С кротким видом я выудила ее из указательного пальца моей перчатки и бросила в ящичек кондуктора. Затем я всем улыбнулась и почувствовала, что мир прекрасен".

Прогулка в Приют Эха была отнюдь не наименее приятной в череде приятных каникулярных прогулок. Аня и Диана отправились туда давно знакомым путем через буковые леса, захватив с собой корзинку с завтраком. В домик, который стоял запертым со дня свадьбы мисс Лаванды, на короткое время был открыт доступ солнцу и ветру, и пламя каминов снова засверкало в маленьких комнатках. В воздухе по-прежнему носился аромат, исходивший из коробочки с розовыми лепестками. И трудно было поверить, что в следующую минуту мисс Лаванда не вбежит в комнату легкими, быстрыми шагами, приветствуя гостей и сияя лучистыми карими глазами, и что Шарлотта Четвертая, с голубыми бантами и широкой улыбкой, не всунет голову в дверь. И Пол, казалось, тоже бродит где-то неподалеку, погруженный в свои сказочные фантазии.

— У меня, право же, такое чувство, словно я дух, вновь посещающий ушедшие в прошлое отблески лунного света, — засмеялась Аня. — Давай выйдем и посмотрим, дома ли эхо. Возьми рожок. Он по-прежнему висит за кухонной дверью.

Эхо было на месте, за белой рекой, такое же серебристое и многоголосое, как всегда; и когда оно перестало повторять свой отклик, девочки снова заперли Приют Эха и ушли в те чудесные полчаса, что следуют за розовым и шафранным переливами зимнего заката.

Глава 8

Первое предложение

Однако старый год не пожелал тихо ускользнуть в зеленоватых сумерках после розово-желтого заката. Вместо этого он ушел с бешеным ветром и белой метелью. Была одна из тех ночей, когда штормовой ветер проносится со свистом над замерзшими лугами и темными домиками, стонет под застрехами, словно отчаявшееся существо, и с силой швыряет снег в дрожащие оконные стекла.

— В такие вот ночи люди любят, свернувшись поуютнее под одеялом, мысленно перебирать дарованные им блага, — заметила Аня, обращаясь к Джейн Эндрюс, которая зашла, чтобы провести в Зеленых Мезонинах вечер, и осталась ночевать. Но когда они обе уютно свернулись под одеялами в Аниной маленькой комнатке, на уме у Джейн были совсем не блага, дарованные ей.

— Аня, — сказала она очень торжественно. — Я хочу с тобой поговорить. Можно?

Ане очень хотелось спать, так как накануне она не выспалась, поздно вернувшись домой с вечеринки, которую устроила у себя Руби Джиллис. И конечно, она гораздо охотнее заснула бы, чем выслушивать откровения Джейн, которые, как она была уверена, окажутся скучными. У нее не было ни малейшего представления о том, что ей предстоит услышать. Вероятно, Джейн тоже помолвлена; ходили слухи, что и Руби Джиллис уже помолвлена — со школьным учителем из Спенсерваля, тем самым, по которому якобы сходили с ума все девушки в округе.

«Скоро я останусь единственной невлюбленной девицей из нашей четверки», — подумала Аня сонно, а вслух сказала:

— Конечно, можно.

— Аня, — продолжила Джейн еще более торжественно, — что ты думаешь о моем брате Билли?

Аня открыла рот, услышав этот неожиданный вопрос, и беспомощно увязла в собственных мыслях. Господи помилуй, что же она думает о Билли Эндрюсе? Она никогда ничего о нем не думала — круглолицый, глуповатый, вечно улыбающийся, добродушный Билли Эндрюс. Да разве кто-нибудь думает о Билли Эндрюсе?

— Я… я не помнимаю, Джейн, — запинаясь, произнесла она. — Что ты имеешь в виду… конкретно?

— Тебе нравится Билли? — спросила Джейн напрямик.

— Ну… ну… да, нравится, конечно, — пробормотала Аня, пытаясь сообразить, говорит ли она при этом сущую правду Разумеется, она не могла сказать, что Билли вызывает у нее неприязнь. Но могла ли равнодушная терпимость, с какой она относилась к Билли, когда тому случалось попасть в ее поле зрения, считаться симпатией? Что именно пытается выяснить у нее Джейн?

— А в качестве мужа он бы тебе понравился? — спросила Джейн спокойно.

— Мужа! — Аня, перед этим севшая в постели, чтобы лучше разобраться в том, что именно она думает о Билли Эндрюсе, плашмя упала на подушки, почти задохнувшись от изумления. — Чьего мужа?

— Твоего, разумеется, — ответила Джейн. — Билли хочет на тебе жениться. Он всегда сходил по тебе с ума, а теперь, когда отец переводит на его имя нашу верхнюю ферму, ничто не мешает ему жениться. Но он такой робкий, что не мог сделать тебе предложение сам, и попросил меня сделать это за него. Я сначала не хотела, но он не отстал от меня, пока я не пообещала поговорить с тобой, когда представится случай. Так что же ты об этом думаешь, Аня?

Не сон ли это был? Не один ли из тех ночных кошмаров, в которых вы обнаруживаете, что помолвлены или даже вышли замуж за человека, которого терпеть не можете или совсем не знаете, и понятия не имеете, как это случилось? Нет, она, Аня Ширли, лежит здесь, совершенно проснувшаяся, в своей собственной постели, а Джейн Эндрюс находится рядом и спокойно делает ей предложение от имени своего брата Билли. Аня не могла понять, хочется ли ей содрогнуться или рассмеяться, но решила, что не имеет права сделать ни то, ни другое, так как это могло бы ранить чувства Джейн.

— Я… я не смогла бы выйти замуж за Билли, — ухитрилась она наконец выдавить из себя. — Такая мысль мне никогда не приходила в голову… никогда!

— Так я и думала, — отозвалась Джейн. — Билли всегда был слишком робок, чтобы даже подумать об ухаживании. Но ты могла бы все же обдумать этот вопрос. Билли — хороший парень. Я сказала бы это, даже если бы он не был моим братом. Дурных привычек у него нет, он очень работящий, и на него всегда можно положиться. «Лучше синица в руках, чем журавль в небе». Он велел мне передать, что готов подождать, пока ты окончишь университет, если ты будешь на этом настаивать, хотя он предпочел бы сыграть свадьбу этой весной, прежде чем начнется сев. Он всегда был бы очень добр к тебе, Аня, я в этом уверена, да и мне было бы очень приятно, если бы ты стала мне сестрой.

— Я не могу выйти замуж за Билли, — сказала Аня твердо. Она уже окончательно пришла в себя, собралась с мыслями и даже испытывала некоторое раздражение. Все это было так нелепо! — Нет смысла даже думать об этом, Джейн. У меня нет к нему никаких чувств, так ты ему и передай.

— Что ж, я так и предполагала, — ответила Джейн, вздохнув и смирившись. Она чувствовала, что сделала для брата все возможное. — Я говорила Билли, что, на мой взгляд, бесполезно и спрашивать тебя об этом, но он настаивал. Ну что ж, ты приняла решение и, надеюсь, не станешь жалеть об этом в будущем.

Джейн произнесла эти слова довольно холодно. Она и прежде была совершенно уверена в том, что у влюбленного Билли нет никаких шансов склонить Аню к браку с ним. Тем не менее она чувствовала в душе нечто вроде обиды из-за того, что Аня Ширли, которая в конце-то концов была всего лишь взятой на воспитание сиротой, не имевшей родных и близких, может отказать ее, Джейн, брату — одному из авонлейских Эндрюсов. «Ну-ну, кто высоко заносится, тот больно падает», — думала она с мстительным чувством.