Ирина Мазаева - Ремейк первой любви Страница 14

Но и среди башенок Лена издалека увидела и большую гнедую цыганскую кобылу, и нарядные расписные сани, и Борисову на облучке, и Вершинина, что-то поправлявшего в упряжи. Упряжь у них была бедная и лошадь беспородная, но на ней красовалась яркая в кисточках попона, а на голове – смешной колпак.

– Елки-палки, опять эти клоуны! – у Сереги сразу испортилось настроение.

Конечно, это были конкуренты, отбивавшие и без того малочисленных клиентов. И все чаще получалось, что вместо строгой пары с породистыми лошадьми, новенькими экипажем и упряжью дети выбирали Танькину лошадку.

Лена же с Таней общалась охотно. Жили они в одном районе и в последнее время все чаще виделись вне конюшни: Лена и в гостях у нее была, и Таня несколько раз заходила к ней. Вот и сейчас, пока не было желающих прокатиться, она подъехала к Тане со Стасом, поболтать, узнать новости. Борисова всегда умудрялась быть в курсе всего, знала поименно всех лошадников и лошадей в городе. А Лене так нужно было отвлечься от грустных мыслей о непришедшем Пахоме!

Но на сей раз новости у нее были о... Ленкиной конюшне.

– Что у вас там происходит? – спросила Таня.

– У нас что-то происходит? – удивилась Лена.

– Ваша Бурмистрова воду мутит.

– Кто?

– Ну, Ирина Ивановна. Не такой уж она ангел, как ты считаешь.

Не сказать, чтобы Лена об Ирине Ивановне всегда отзывалась как об ангеле, но определенную симпатию к ней испытывала. Чего и не скрывала. Ведь Катя с Сергеем были какие-то простые, деревенские – свои, привычные. Да и всего-то лет на десять постарше девчонок. А Ирина Ивановна – совсем взрослая, возникла она неизвестно откуда, умела запрягать пару, появлялась и уходила внезапно, не боялась ездить на Хрустальной...

А главное – с ней была связана какая-то тайна. То ли она работала на одном из больших конных заводов, и там с ней случилась какая-то история, то ли была известной спортсменкой, но упала с лошади, чуть не умерла, выжила, но в конный спорт вернуться не смогла... Короче, Лена вряд ли могла бы внятно рассказать, откуда взялась Ирина Ивановна и кто она вообще такая.

– Вот-вот, и не ты одна ничего о ней не знаешь, – словно прочла ее мысли Таня. – А ты в курсе, на каких основаниях лошадей ваших в город перевели?

– Просто директор «Пегас-интернешенла» согласился, чтобы они деньги тут зарабатывали...

– Не все так просто. По договору между Катей с Сергеем и предприятием за каждые пять лет их работы они имели право получить себе в собственность по два жеребенка. Проработали же они больше пяти лет, то есть у каждого из них должно быть в собственности по две лошади...

Татьяна попросила своего Стасика посидеть – «подержаться за вожжи», и они с Леной и верным Полигоном в поводу отправились пройтись вокруг площади, размять ноги и согреться. Борисова продолжала:

– Тут нарисовалась эта темная лошадка – Бурмистрова. Она быстренько взяла Катю с Сергеем в оборот. Поговорила с директором «Пегаса» и провернула всю аферу с переводом лошадей в город – и тех, что принадлежат Шушаковым, и тех, которыми владеет предприятие. Чтобы можно было прокат на лошадях устраивать, организовали отдельную фирму...

Лена уже совсем не думала о Пахоме и потихоньку вникала в то, что рассказывала Таня. В конце концов, она ведь когда-то собиралась поступать на экономический!

– Так вот, фирму образовали, лошади и седла, принадлежавшие Шушаковым, стали общими. Потом Ирина Ивановна купила себе фаэтон, но уже в личную собственность. И теперь Бурмистрова требует от Кати с Сергеем платить ей за использование фаэтона! Грозится выйти из фирмы и забрать свою долю, а также процент за долги. Хочет взять себе Великую Удаль и Забаву. Катя с Сергеем-то ваши, окончив училище, сразу устроились в Лучевом. И работали там, а своей головой не думали и в бизнесе не разбирались. Вот она их и перехитрила. За пару месяцев, считай, двух лошадей отобрала!

– Что?! – Лена чуть в осадок не выпала. – Я и думаю – на конюшне что-то не то творится... Катя с Сергеем какие-то понурые ходят. А Бурмистрова-то какая коза!

– Вот так-то!

Они вышли из-за новогодней елки и сразу увидели, что «коза» стоит возле своего фаэтона и уже почти «своих» лошадей.

Глава 11,

в которой Лена решает, что на мальчиках свет клином не сошелся

Люди, казалось, наконец проснулись, зашевелились, повалили гулять на площадь. Народ, как говорится, пошел. К Лене тоже подходили, просили прокатиться. Она брала деньги, помогала родителям посадить ребенка в седло и вела Полигона в поводу по кругу.

Сергей с фаэтоном и Бурмистровой стояли в дальнем углу от городка, там никто не ходил. Они не катали – разговаривали. Борисова с Вершининым радостно, в отсутствие конкуренции, возили желающих. А Лена думала над Таниными словами.

Как-то вдруг прошла обида от того, что Пахом не пришел. Ну не пришел – и не пришел. Жизнь-то на этом не кончается! Говорила же Соколова: без разницы, есть у тебя парень, нет у тебя парня – жить нужно полной жизнью. Тем более что творились такие события!

И как Лена могла быть такой глупой, ничего не видеть, не слышать – на своей же конюшне? Общаться с людьми через день и не знать, какие они? Лене так жалко было Катю с Сергеем, которых самым подлым образом собиралась обмануть наглая Бурмистрова!

Поток желающих прокатиться на время иссяк, и Лена подошла к освободившейся Наташе с ее Ласковой.

– Наташа, ты знаешь, что Бурмистрова хочет Катю с Сергеем обмануть?

– Ты об Уле с Путей, которых она хочет отсудить?

– Да... Ты знаешь?

– Конечно, я все знаю, – сказала Наташа. – Это вы с Анькой только о мальчиках и думаете, а я – о деле. Совсем вы, девки, с ума сошли. Ничего вокруг себя не замечаете!

Лена вздохнула: уж если Наташа так говорит, значит – точно. Неужели же она из-за Пахома не просто до ручки дошла, не высыпаясь, так еще и только о нем и думает, только на него и глядит, ничего не замечая? Какой кошмар!

– А мне только что Борисова сообщила... – и Лена вкратце пересказала Наташе все услышанное.

– Все правильно, – согласилась та, – только дело еще сложнее. Подумай: конский состав в Лучевом за двадцать лет поменялся неоднократно, но жеребята рождались почти каждый год. Большинство продавали. Кого-то меняли – Сергей наш просто одержим идеей меняться с кем-нибудь лошадьми! Он вел обмен с другими конюшнями, даже с цыганами! Реально из жеребят, родившихся в Лучевом, оставались только Ловелас с Ночлегом и Кармелитка с Загадкой. Кармелитка, ты знаешь, от Диалога и кобылы Каркаде, та давно в частных руках, а Загадка – от Атома и какой-то безвестной рабочей лошади, стоявшей в Лучевом всего год. Как раз четверо. Казалось бы...

На этом Наташу прервали. Подошла женщина с ребенком, отчаянно желавшим прокатиться на лошадке. Мальчик выбрал Полигона, Лена сунула протянутые деньги в карман, помогла ребенку сесть в седло и отправилась по кругу. Вообще-то, обычно они надевали специальные сумочки на пояс для денег, а сегодня она свою забыла на конюшне. Приходилось совать деньги в карманы пуховика. Лежали там еще какие-то носовые платочки, зеркальца, запасные рукавички, билетики, кусочки сахара и прочая мелочь.

Когда Лена вернулась, Наташа продолжила:

– Так вот, жеребят, рожденных в Лучевом, четверо. Но в собственность-то Кате с Сергеем хотелось совсем других лошадей! Кате – ее любимицу Ласковую, Сергею – его Атома. Кармелитка их вполне устраивала, а вместо необъезженных Ночлега с Ловеласом им бы больше подошли Великая Удаль или Забава – тоже молодые, но уже объезженные и великолепно смотрящиеся вместе как пара.

– Как все сложно! – но пазл в Лениной голове потихоньку складывался.

– Это еще не все! – садистским тоном продолжила Наташа. – Бурмистрова надоумила Катю с Сергеем подделать документы на лошадей. Так Великая Удаль, Забава и Ласковая стали жеребятами, рожденными в Лучевом. Атома брать она отговорила, потому что она старый – ему уже лет 15.

– Какой кошмар, – снова сказала Лена. – Мне уже страшно подумать, что еще ужасного натворила Бурмистрова.

Обе покосились в сторону фаэтона, возле которого Ирина Ивановна и Сергей по-прежнему выясняли отношения. Разве что теперь к ним присоединилась еще и Катя.

На Наташиной лошади изъявили желание прокатиться, а Лена не удержалась, подошла к Тане и рассказала ей все, услышанное от Наташи.

– А что ты удивляешься? – пожала плечами Таня. – Что ты знаешь о Бурмистровой? Ничего.

Лена на самом деле ничего не знала о Бурмистровой Ирине Ивановне. Но для нее она была человеком взрослым, а стало быть, как-то вне всех подозрений. Потому что Лена была девочкой воспитанной, она привыкла доверять людям старше себя. А Бурмистрова была старше даже Кати с Сергеем. Возможно, ей уже больше сорока... Всю жизнь Лена общалась только с крайне положительными взрослыми. С родителями – тут все понятно. Со всеми своими родственниками – бабушками, дедушками, тетями и дядями, которые тоже являлись образцами для подражания. Со школьными учителями – людьми во всех отношениях замечательными. С кем еще? С Катей и Сергеем, конечно! Но и им она привыкла доверять безгранично. Они всегда справедливым образом разрешали конфликты, возникавшие между ребятами на конюшне. Очень заботливо относились к лошадям – никогда Лена не видела, чтобы они избили лошадь или даже не накормили вовремя! Лена попыталась обнаружить что-либо подозрительное в их поведении... Но ничего не могла вспомнить.