Аркадий Млодик - Дарю веснушки Страница 14

— Как же ты факсимиле Кирилла Яковлева достанешь?

— Пошлю ему фотографию. Он увидит твою подпись. Тоже распишется. И мне вернёт.

— А где ты адрес возьмёшь? — хотел я подловить девчонку.

— Он мне визитную карточку подарил. Ты разве не помнишь?

— Покажи!

Она протянула мне беленький кусок картона. На нём красивыми буквами были напечатаны имя, отчество, фамилия и адрес Кирилла Яковлева.

— Ребятам из нашей школы показывала? — заикаясь, спросил я.

— Конечно. Разве можно такой подарок от людей скрывать. Ребята адрес переписали. Мне не жалко. Пусть все напишут ему.

Очень мне хотелось ей поддать. Но удержался. Всё-таки девчонка! Да она и сама сообразила, что я страшно рассердился, и поспешно ушла. А я где стоял, тут и присел. На первый попавшийся ящик из-под апельсинов. И подскочил, напоровшись на гвоздь. Посмотрел на изорванные брюки и рванулся что было сил домой.

«Все, все мои враги! — шептал я, входя в нашу квартиру. — И фотограф. И белёсая девчонка. И ребята. Все! Мне бы только брюки переменить. Я покажу им! Я им...»

Я снова бросился искать спрятанные бабушкой брюки. Ни она, ни родители мои ещё не вернулись. Спросить было не у кого. В бабушкиной комнате ещё раз тщательно посмотрел под столом, под шкафом, под кушеткой. Отодвинул кровать. И нашёл! Брюки лежали под кроватью у самой стенки. Видно, бабушка нечаянно уронила их.

Я живо переоделся. И начал подвигать обратно к стенке кровать. Она плохо придвигалась. Я заглянул под неё. И понял, почему. Из-за папиных камней. Папа у меня коллекционер. Каждый раз, когда возвращается после отпуска, он привозит много разноцветных камней. Мама сердится:

— Опять натаскал булыжников! Мало у нас мусора.

Бабушка тоже не радуется, как она говорит, папиной прихоти. Но чтобы мама с папой не ссорились, она убирает ящики с камнями к себе под кровать. Папа иногда их вынимает, любуется коллекцией.

— Пригодятся, — говорит. — Ильюша подрастёт. Поймёт.

Я этими камнями никогда не увлекался. Они мне ни к чему были. А тут мне взбрело в голову: они-то мне и нужны. И набил ими карманы куртки и брюк.

Кудесники грима

Пока бежал обратно к фотографии, только об одном думал: как я всех разгоню. Камнями побью... Раз, два, три. Точное попадание. Ещё. Ещё. Разбегутся. А я буду им вслед хохотать. Жутким хохотом.

Когда вообразил, как я разгоняю всех ребят, мне стало жалко их. Вдруг в голову кому-нибудь попаду. Или глаз выбью. Нет. Я только попугаю их камнями. Сделаю вид, что хочу кинуть. А пойду на них с пустыми руками. Буду драться один против всех. До последней капли крови.

Как только подумал об этом, стало жалко себя. Но приказал себе не пугаться. Один — так один! Оказался же совсем не один. Не успел подойти к фотографии, услышал голос Лиды.

— Вы воры! Как обзывали Ильюшина! А теперь... Наляпали себе веснушек. Вы — воры!

Она стояла около ребят и громко кричала.

На дверях фотографии всё ещё белела вывеска: «Санитарная уборка». В очереди стояли только ребята из моего класса. Человек двенадцать. У всех были размалёваны лица.

Лида продолжала упрекать ребят:

— Нечестно это! Всем расскажу!

Я подошёл и встал рядом с Лидой. Я видел, что Мостовому и Антоше Милееву стыдно. Они отвернулись. Но из очереди не уходили.

— Ильюша! — подбежал ко мне Булин. — Хватит нам ругаться. Хочешь, я твою касторку выпью?

У меня рука сама потянулась в карман брюк. «Ох, Булин, запросишь ты у меня пощады!» Я нащупал в кармане самый большой камень. Но вытащить его мне что-то мешало: гладкое, плоское, длинное. Потянул... В руке у меня оказалась коробка с гримом. Та самая, что подарил мне Кирилл Яковлев. Как я мог про неё забыть? Может, потому, что был очень злой?

Булин вытаращил глаза. Испугался, наверно, подумал, что граната. А мне стало смешно. Но я не рассмеялся. Раскрыл коробку и увидел билеты в цирк, которые потерял. Они напомнили мне, как я гримировал клоуна. Злость моя стала куда-то уходить. Лида стояла молча. Я подошёл к ней и сказал:

— Давай лучше я тебе веснушки сделаю. Настоящим гримом...

— Не надо! — запротестовала Лида. — Не хочу. Ты один имеешь право быть сыном клоуна. Ты один. А не они!

— Да у них же не веснушки, а тараканы! — крикнул я. — Чем они только намазюкались.

Ко мне подскочила Лукова.

— Тебе, может, и мои веснушки не нравятся?

— Тоже мне веснушки! Ерунда!

— Скажи, почему?

— И скажу. Краски пожалела. Скупо намазала.

— Для моих веснушек больше не требуется.

— Твоих веснушек? — удивился я. — Где они?

— По-твоему, вру?

Она схватила платок и стёрла с лица краску.

— На, смотри! И я увидел, что на лице у неё тоже есть веснушки!

Только бледные. То-то я их раньше не замечал.

А она быстро начала пачкать своё лицо красной помадой.

— Эх ты! — не выдержал я. — Как мажешь? Не веснушки у тебя получаются, а красная сыпь!

— Как умею, так и мажу! — закричала Лукова. — А ты и так не умеешь!

— Я не умею?! Я? Да я, если хочешь, великих артистов гримировал!

— Ври больше!

— Смывай свою красно-бурую грязь! Докажу!

Я намазал Луковой лицо кремом. Потом коричневыми точечками, как учил меня Кирилл Яковлев, покрасил белёсые веснушки на её лице.

Ребята с большим интересом следили за нами.

— Достань зеркало, — уже совсем по-доброму предложил я. — И посмотри, как выглядит твой благородный нос!

Машка хотела зафыркать. Но посмотрелась в зеркальце. И умолкла. Веснушки у неё были — класс! Я понял это по удивлённым лицам ребят.

— Ильюшин — волшебник! — услышал я чей-то тоненький голос. — Нашей Маше веснушки подарил! И мне подари!

Я оглянулся. И увидел Светку. Младшую сестру Луковой. Как она тут очутилась? Наверное, за Машкой прибежала.

Схватил я Светку. Мазнул ей на нос несколько крапинок. Она завизжала от восторга. Все засмеялись. А я опять не смеялся. Мне как-то стало не по себе. Я почему-то подумал, что если бы кинул камни, то ведь и в Светку угодить мог.

— Может, и мне подаришь? — спросил меня Булин.

Я внимательно посмотрел на него и спросил:

— Сам украшался?

— Брат помогал. Художник.

— Оно и видно. Не нужны тебе, Булин, мои подарки. Хотя... постой!

Он был отлично разрисован. Правда, не гримом, а специальными карандашами. Он мне потом сам об этом рассказал. Но несколько крапинок у него стёрлись. Я их ему подмалевал.

Другие ребята, как по команде, тоже начали просить:

— И мне поправь!

— И мне!

Чем только не намазюкались ребята: тушью, чернилами, акварельными красками, Вадька Морковин — тот совсем одурел: кружочки из промокашки себе на щёки налепил...

Сейчас я обо всём рассказываю длинно. На самом деле всё произошло гораздо быстрей. И с каждой минутой мне становилось всё лучше и веселей.

Под конец я так наловчился, что мог бы всех ребят нашей школы в один день разрисовать.

Мне так понравилось дарить веснушки, что я даже огорчился, когда увидел, что загримировал всех ребят!

Посмотрел.

Оказывается не всех. Лида и Антоша Милеев стояли в стороне. Антон давно уже стёр свои веснушки. И когда я подошёл к нему с гримом, только усмехнулся:

— Закрывай свою мастерскую. Уже поздно. Санитарная уборка, видно, несмотря на обещания фотографа, сегодня не кончится. Так что зря поработал, художник!

Я растерянно посмотрел на Антошу.

Он был прав.

Я начал засовывать коробку с оставшимся гримом в карман.

И тогда из кармана неожиданно вывалились два камня. Антоша мгновенно кинулся к ним. А я испугался. Сейчас он догадается, для чего я их принёс.

— Откуда у тебя такое богатство? — радостно спросил он.

— Царь морской прислал, — хмуро ответил я, стараясь не смотреть на Антона.

— Это же халцедон! И светлый агат! — с восхищением перебирал он камни. — Замечательные образцы. Таких в моей коллекции нет. Дай мне.

— Бери! Не знал, что ты коллекционируешь камни. Ещё дам. Понимаешь, набралось этих каменьев слишком много. Мама ругается...

Я опустошил свои карманы. Антоша был вне себя от восторга. Я тоже. Наконец-то избавился от проклятых камней.

За всё время, пока я гримировал ребят, Лида не сказала ни слова. Стояла в стороне и теребила косу.

Я решил, что она на меня злится.

— Не сердись!—сказал я ей. — Так уж получилось. Сам не знаю как.

— Луковой мог бы первой веснушки и не рисовать, — ответила она и отвернулась.

А потом всё же посмотрела на меня и добавила:

— А если по-честному... правильно поступил.

Гениальная идея

Пока мы с Лидой разговаривали в сторонке, Сенька Мостовой успел подойти к ребятам и напугать их, что фотография не откроется. Ребята заволновались. А Булин набрался храбрости и постучал в дверь. На стук вышел фотограф.