Карл Векен - Аннемари и капитан Страница 14

Час спустя Вальтер уже сидел в вагоне поезда, отходившего в Прагу. Он забился в угол и уснул, измученный, одинокий, озабоченный будущим, таившим в себе неизвестность.

Он проснулся, только когда начало смеркаться. Съел то, что купил на границе. Теперь он чувствовал себя бодрым и отдохнувшим. Не отрываясь, он глядел в окно. Наконец вдали показались очертания башен. Какая красивая страна! А это там, вдалеке, Прага?

— Прага! — громко сказал какой-то человек в их купе.

Полный ожидания, Вальтер глядел на приближавшийся город, переливающийся вечерними огнями.

Он дышал глубоко. Он думал о своём задании.

Теперь всё зависит от него.

И опять Вальтер двинулся вместе с толпой к выходу с перрона. Голова у него кружилась. Он не мог разобрать ни слова в жужжании голосов и доносившихся до него выкриках, не понимал ни слова в надписях, висевших в большом зале ожидания.

Одно мгновение Вальтер, потерянный, неподвижно стоял перед зданием вокзала. Но потом он собрался с мыслями: «В Праге узнают…»

Он пересек большую площадь с яркими нарядными витринами и влился в поток людей, шагавших по улице.

Теперь, значит, надо одно: искать значок! Вальтер ухватился за эту мысль. Он внимательно разглядывал прохожих.

«Вот!»

Но женщина уже прошла.

«Вон тот мужчина!»

Но опять Вальтер слишком долго медлил.

«Следующего я не упущу», — решил он про себя.

И снова знакомый значок!

Вальтер поспешно повернул назад и пошёл за человеком с небольшим значком на груди — звёздочка, а на ней серп и молот. Ничего, кроме этой звёздочки, он больше не видел.

Рослый, широкоплечий человек со значком остановился у киоска и купил газету. Вальтер наблюдал за ним издали. Наверное, он рабочий. Чем дольше Вальтер на него смотрел, тем твёрже было его решение: «Я с ним заговорю». Он пошёл за ним дальше — до трамвайной остановки. Они остановились перед большим зданием в самом конце широкой улицы — такой широкой, каких Вальтер ещё ни разу не видел. В Берлине таких улиц не было. А какое движение!

Чешский рабочий сел в трамвай.

«Хоть номера я понимаю! — думал Вальтер. — Это номер 11, как в Берлине. Но куда мы едем? А как называется газета, которую он развернул?

«РУ-ДЕ ПРА-ВО».

Что бы это могло значить?»

Где-то на середине полосы он увидел слово «БЕРЛИН», напечатанное большими буквами. Другая статья называлась «МАДРИД». Больше он ничего не смог разобрать.

Мадрид? Мадрид — это главный город Испании!

…Сегодня литейщик Франтишек Грна, как всегда, возвращаясь с завода домой, купил свою рабочую газету.

Там не впервые написано чёрным по белому: «Немецкие фашисты напали на испанскую республику. Они чинят расправу над народом, прогнавшим своих угнетателей. Вот уже два месяца, как льётся кровь».

«Он затевает кровавую бойню — этот сумасшедший маляр по ту сторону гор! — думает чешский рабочий. — Всё так и будет, как предсказали коммунисты: он свернёт себе шею. Кончит стыдом и позором. Но сколько людей, любящих мир, поплатятся жизнью, если немцы сами не прогонят ко всем чертям этого паяца! Нашим товарищам нелегко там приходится, по ту сторону гор…»

Франтишек Грна не замечает, что какой-то мальчик не спускает с него глаз, потому что у него на куртке звёздочка, и едет вместе с ним в район Дейице. Чем дольше Вальтер наблюдает за этим человеком, тем больше он ему нравится.

Когда Франтишек Грна привычным движением сдвигает кепку на затылок, он похож на отца. Такое же выражение лица — умное, зоркое, а в глазах весёлый огонёк. И крепкие ручищи, как у отца, — такими руками можно много чего своротить.

«Это тот человек, которого я ищу», — решил Вальтер и снова пошёл за ним, когда тот вышел из трамвая.

Он перегнал его, остановился перед ним и показал пальцем на его значок. Франтишек Грна посмотрел на него с удивлением, потом весело улыбнулся и сказал:

— Добри![7]

Вальтер снова дотронулся пальцем до значка. Он поглядел незнакомцу в глаза и спросил:

— Коммунист?

— Ано,[8] коммунист, — кивнул Франтишек. Что хочет от него этот забавный малыш?

«Что же дальше?» — думал Вальтер. Где-то когда-то он слыхал, что слова «папа» и «мама» есть почти во всех языках. Он вытащил из кармана огрызок карандаша и поспешно нарисовал решётку на оборотной стороне билета. Протянув билет с решёткой незнакомцу, он сказал:

— Папа!

Теперь Франтишек Грна сообразил, что дело серьёзно. Мальчик хочет ему что-то сказать. Он спросил его о чём-то, но тот ничего не понял.

Зато Вальтер опять придумал фразу:

— Папа — коммунист!

И тут же ему пришли в голову ещё две фразы. Он показал на себя и сказал:

— Я — Берлин. — И добавил: — Папа — Берлин.

Лицо незнакомца вдруг осветилось. Он понял и сказал то, что для Вальтера было ценнее, чем десять фраз:

— Эрнст Тельман!

Вальтер кивнул:

— Эрнст Тельман!

Как хорошо они могли объясняться друг с другом! Франтишек Грна нашёл теперь тоже интернациональные слова. Он сжал кулак, лицо его помрачнело. Он сказал:

— Гитлер капут!

Вальтер тоже поднял кулак и повторил эти слова. Так закончилось их первое объяснение. Они познакомились. Они поняли друг друга.

Франтишек Грна с минуту подумал, а потом поехал вместе с Вальтером к своему другу Йозефу Прохазке, который долгое время жил недалеко от границы и понимал по-немецки…

И вот Вальтер снова стоит рядом с Франтишеком в 11-м трамвае, но на этот раз с ними едет ещё и Йозеф Прохазка.

Прохазка выслушал Вальтера и, так и оставив стоять на столе недоеденный ужин, выбежал в переднюю и надел куртку.

— Пошли скорее! Я знаком с эмигрантами. У них тут недалеко общежитие.

Вальтер тоже не стал ужинать, он горел нетерпением увидеть своих.

Проезжая теперь на трамвае мимо тех же улиц, мимо которых он ехал сюда полчаса назад, Вальтер успел увидеть многое. Ведь в тот раз он ни на что не обращал внимания — всё только смотрел на Франтишека.

— Вот это Влтава, — сказал Йозеф, — она впадает в Эльбу, и, если ты бросишь в неё спичку, она донесёт её до Германии.

— А вон тот большой замок?

— Это Пражский Град. Раньше тут был королевский дворец. Один сумасшедший по фамилии Гитлер мечтает здесь поселиться.

Зажглись первые вечерние огни. И вдруг высокие башни Праги засияли в лучах бесчисленных прожекторов.

Вальтер глядел во все глаза.

— Значит, Прага такая красивая?

— Да. Мы называем ее «Злата Прага» — золотая Прага. И кто на неё посягнёт, тому несдобровать!

В голубых глазах Йозефа вспыхнула искра. Он перевёл Франтишеку весь разговор.

Они снова ехали по той широкой улице, которая так поразила Вальтера.

— Вацлавская площадь, — сказал Йозеф. — Я вижу, она тебе нравится, а?

— Очень!

Женщины в ярких платьях, украшенных разноцветными лентами, садились в трамвай. У многих молодых парней на голове были красивые цветные картузики.

— Тут всё по-другому, чем у нас, — сказал Вальтер, — только вот вы…

— Кто «мы»?

— Ты и Франтишек — такие же, как отец и дядя Фриц, точь-в-точь такие же.

Йозеф крепко прижал к себе мальчика.

Они вышли из трамвая. Пройдя немного пешком, они оказались перед большим одноэтажным домом, стоявшим в стороне от других, на неширокой тихой улице.

Йозеф постучал в дверь.

Им открыл коренастый человек небольшого роста Он приветливо и с лукавым любопытством глядел на Вальтера.

— Добрый день, товарищ Эрих! — сказал Йозеф Они поздоровались, как старые друзья.

Вальтер удивился: Эрих был самый настоящий берлинец! Это стало ясно с первого же произнесённого им слова. Неужели Вальтер у цели?

— Как ты думаешь, кого мы к тебе привели? — спросил Йозеф Прохазка Эриха из Берлина.

— Ну?

— Вот, юного берлинца!

— Что? — изумлённо переспросил Эрих. — Берлинца? — Он сердечно пожал руку Вальтеру. — Входите!

Эрих дружески обнял Вальтера за плечи и повел в комнату. Сердце Вальтера бешено колотилось. Он ухватился за руку Франтишека.

В комнате было много людей. Йозеф вопросительно взглянул на Эриха.

— Ты можешь говорить всё, Йозеф. Что с мальчиком? — сказал Эрих.

— Мне-то говорить нечего, — ответил Йозеф, — а вот паренёк…

Йозеф подтолкнул Вальтера к собравшимся и сказал:

— Говори, Вальтер, ты среди друзей!

На третью ночь после бегства Вальтера штурмовик, оставленный в засаде в квартире Штайнеров, стал искать топливо, чтобы растопить плиту и согреть кофе.

— Чёрт бы их всех драл! — ругался эсэсовец. — Никто не идёт в ловушку. А дрова все кончились. И куда только подевался этот сопляк?

Его взгляд упал на «игрушечный сад».