Феликс Зальтен - Бемби Страница 15

— Прочь! — злобно прохрипел Карус. — Сию минуту прочь! Или я изувечу тебя! Я запрещаю тебе преследовать Фалину!

Эти слова пробудили в Бемби самые горькие, самые ненавистные воспоминания: как долго, как несправедливо, как беспощадно преследовали его, травили, мучили! Он не произнес ни слова, но вмиг, исполненный бешенства, опустил голову и ринулся на Каруса. Это был неотразимый удар. Прежде чем Карус мог сообразить, что же произошло, он уже лежал на земле. Карус тотчас вскочил, но едва он оказался на ногах, как новый мощный удар отбросил его в сторону. Карус зашатался, присел, чувствуя непривычную слабость во всех членах.

— Бемби! — крикнул он и хотел еще раз крикнуть. — Бем… — Но третий удар в лопатку едва не вышиб из него дух.

Карус отклонился в сторону, чтоб избежать очередного наскока Бемби, и вдруг странно похолодевшим сердцем понял: это гибель. Он повернулся и кинулся бежать.

Бемби молча гнался за ним по пятам, и в этом грозном молчании противника Карус прочел свой приговор: не жди милости. Бемби разделается с тобой раз и навсегда. Карус круто свернул с дороги, из последних, скудных сил вломился в кустарник и повлекся дальше, оставляя на сучьях клочья шерсти. Но Бемби вдруг оставил погоню. Он прислушался, чутко прядая ушами, затем поспешил назад.

Едва выбежав на опушку, Бемби увидел Фалину, преследуемую Ронно.

— Ронно! — крикнул он, сам не слыша своего голоса.

Хромой Ронно бегал плохо. Он словно обрадовался нежданной помехе и тут же бросил преследование.

— Вот те на! — сказал он надменно. — Мой маленький Бемби! Тебе что-нибудь нужно от меня?

— Я хочу, — сказал Бемби с подавленным гневом, — я хочу, чтобы ты оставил в покое Фалину и сейчас же удалился отсюда.

— Только-то? — издевательски спросил Ронно. — А ты, однако, стал дерзким парнем!

— Ронно, — сказал Бемби еще тише, — я прошу об этом ради тебя. Сейчас ты еще можешь уйти, но потом… потом…

— Ого! — воскликнул Ронно, не на шутку обозленный. — Вот как ты заговорил? Уж не считаешь ли ты меня и впрямь хромым? Или победа над беднягой Карусом ударила тебе в голову? Послушай доброго совета…

— Нет, Ронно, — прервал его Бемби, — это я даю тебе добрый совет — уходи. — Голос его дрожал. — Я всегда любил тебя, Ронно, и преклонялся перед твоим умом. Я отдаю тебе должное, Ронно, потому что ты старше и опытнее меня. Но сейчас в последний раз говорю: уходи… Моему терпению приходит конец…

— Плохо, что у тебя так мало терпения, — презрительно сказал Ронно. — Это большой недостаток, малыш. Но успокойся, я тебя не задержу. Я разделаюсь с тобой в одно мгновенье. Или ты забыл, сколько раз я задавал тебе трепку?

Лучше бы Ронно не вспоминал об этом. Бемби онемел от ярости и, как безумный, ринулся на Ронно. Тот ждал его, низко опустив голову. С треском сшиблись они лоб в лоб. Ронно стоял твердо, и его удивило, что Бемби не отлетел назад. Он никак не ожидал, что Бемби отважится напасть первым. Дерзость противника смутила его. Почувствовал он и молодую, увесистую силу Бемби и понял, что ему не устоять. Тогда Ронно решился на хитрость: быстрым движением отвел он голову, рассчитывая, что, потеряв упор, Бемби повергнется наземь. Но Бемби лишь чуть пошатнулся, стал на задние ноги и ринулся на Ронно с удвоенной яростью. Послышался резкий, звонкий хруст — у Ронно обломился зубец короны, но Ронно показалось, что треснул лоб. В ушах у него засвистело, из глаз посыпались искры. В следующий миг мощный удар разорвал ему плечо. У Ронно сперло дыхание, он опустился на землю, а над ним в неукротимом гневе вырос Бемби.

— Пощади!.. — простонал Ронно.

Бемби вслепую, наугад, нанес ему еще удар.

— Я прошу тебя… — жалобно молил Ронно. — Ты же знаешь, что я хромой… Я же просто шутил… Пощади меня…

Грудь Бемби тяжело вздымалась. Он медленно отвел нацеленные для удара рога и ступил в сторону. Ронно с трудом поднялся. Он истекал кровью, его шатало из стороны в сторону. Безмолвно заковылял он прочь…

Бемби устремился в чащу, чтобы разыскать Фалину, но она сама вышла ему навстречу. Она пряталась близ опушки и все видела.

— Это было замечательно! — сказала она со смехом, а затем добавила тихо и серьезно: — я люблю тебя… Они пошли вместе, счастливые.

Однажды они решили разыскать прогалинку, на которой Бемби последний раз встретил старого вожака. Бемби уже не раз рассказывал Фалине об этой встрече.

— Может быть, нам посчастливится его увидеть. Я так соскучился по нему!

— Это было бы мило, — небрежно сказала Фалина. — Я не прочь поболтать с ним.

Она говорила неправду: при всей своей легкомысленной дерзости она побаивалась старого вождя.

Сумерки расцедились, близился восход солнца. Они тихо двигались сквозь колышущийся под утренним ветерком кустарник. Неподалеку от них что-то зашуршало. Они замерли, настороженно вглядываясь в окружающую заросль. И вот что они увидели. Раздвигая кусты, к прогалине медленно двигался их громадный северный сородич. В предрассветном сумраке, лишающем простор обычных красок, он казался гигантским серым призраком.

Фалина жалобно закричала. Бемби тоже был испуган, и привычный вопль готов был вырваться из его горла, но он страстным усилием сдержал себя. Голос Фалины звучал так беспомощно, что жалость и сострадание пересилили в Бемби страх.

— Что с тобой? — шептал он с заботливой лаской, хотя голос его дрожал. Что с тобой? Он не сделает нам ничего плохого.

Но Фалина вопила как исступленная.

— Не волнуйся, дорогая, — просил Бемби. — Он же наш родич, в конце концов.

Но Фалина не желала и слышать о подобном родстве. Как завороженная, взирала она на рослого оленя, который, нисколько не заботясь о произведенном впечатлении, спокойно шествовал дальше. Она все кричала и кричала.

— Ну пересиль же себя! — молил Бемби. — Что он подумает о нас!

— Пусть думает что угодно! — воскликнула Фалина, не в силах овладеть собой. — А-а-о!.. Ба-а-о!.. А-а-о! Это чересчур быть таким громадным!.. — Она продолжала вопить во все горло: — А-а-о!.. Ба-а-о!.. — а в промежутках между выкриками бросала Бемби: — Оставь меня в покое! Я не могу иначе! А-а-о!.. Ба-а-о!..

Могучий родич остановился на прогалине и принялся отыскивать в траве сочные былинки.

Переводя растерянный взгляд с обезумевшей Фалины на спокойного, равнодушного богатыря, Бемби испытывал какое-то новое, незнакомое чувство. Успокаивая Фалину, он преодолел собственный страх, и сейчас ему было непонятно, как мог он раньше так теряться при встрече с этими высокородными.

— Глупо!.. Стыдно!.. — произнес он в сердцах. — Сейчас я пойду и познакомлюсь с ним.

— Не делай этого! — вскричала Фалина. — Не делай этого! Ба-а-о! Это принесет нам несчастье! Ба-а-о!

— Я сделаю это непременно, — твердо возразил Бемби. Его оскорбляло и унижало высокомерное спокойствие оленя, не обращавшего на них никакого внимания.

— Я иду к нему, — сказал он. — А ты постарайся успокоиться, Фалина. Увидишь, все будет хорошо. — И он действительно пошел.

Но Фалина не стала ждать развязки. Она повернулась и с громким криком побежала прочь. Долго звучал ее голос:

— Ба-а-о!.. Ба-а-о!..

По чести говоря, Бемби охотно последовал бы ее примеру, но это уже было невозможно. Собравшись с духом, он пошел вперед.

Сердце громко забилось в груди Бемби, когда он вышагнул на прогалину. Могучий олень вскинул голову, глянул на пришельца сверху вниз и тотчас же отвел взгляд.

Высокомерие сказывалось в каждом его движении. И в том, как он смерил Бемби взглядом, и в том, как глядел вдаль поверх его головы.

Бемби растерялся, у него было твердое намерение заговорить с оленем. "Доброе утро, — хотел он сказать, — меня зовут Бемби. Могу ли спросить о вашем почтенном имени?" Вот и все! Но как же не просто оказалось это на деле! Приличие обязывало Бемби заговорить первым, раз он подошел к оленю, но боязнь показаться навязчивым затыкала ему рот.

Олень стоял величественный и неприступный, вид его сковывал, подавлял Бемби. Тщетно пытался он стряхнуть с себя эту странную оцепенелость, тщетно твердил себе: "Почему я робею? Я почти такой же большой, как он… Я такой же большой, как он…"

Но уговоры не помогали: в глубине своего существа Бемби сознавал, что он вовсе не такой большой, как этот олень. Далеко не такой большой. Тоскливо и мутно было у него на сердце.

А олень глядел на Бемби и думал: "Он великолепен!.. Он поистине великолепен!.. Какая стать!.. Какое изящество в каждом движении!.. Но я не должен так разглядывать этого прекрасного юношу. Это может смутить его…"

И он вновь стал глядеть поверх Бемби, вдаль…

Какой высокомерный взгляд! Это просто невыносимо — ты чувствуешь себя рядом с ним не больше самой хилой козявки на паутинных ножках!..