Анатолий Мошковский - Двое на одном велосипеде Страница 15

— Да мало ли что может быть на испытаниях…

Санька бросился за дом, туда, где был другой построенный им, крытый толем домик: в нём стояли ржавая койка, столик, табурет, а у двери — верстачок с тисками. К задней стенке домика был прислонён резиновый корабль.

Санька нырнул в домик и вернулся с трёхмачтовым бригом в руке. Он был большой, с полметра, и почти как настоящий.

Вася прямо ахнул, увидев его. «Пират» — было написано чёрным по борту. Санька на ходу поправлял на мачтах белые паруса, сшитые Мариной. Вася бежал за Санькой по дорожке меж высоких синих и жёлтых ирисов.

— А Крылышкина можно позвать? — спросил он.

Санька поморщился, но раз Васе хотелось, махнул рукой:

— Зови.

— Сань, только не пускай без нас. — Вася преданно коснулся его локтя и посмотрел в глаза. — Надо, чтобы все видели! Подождёшь?

Санька кивнул:

— Только спущу на воду… Шпарь!

Вася как угорелый помчался в другой конец посёлка, а Санька с Мариной нырнули в калитку, ведущую к Мутному пруду, взобрались на сомовский мосток, прочно стоящий на толстых кольях. Санька опустил в воду указательный палец, поднял, определил направление ветра и стал разворачивать и закреплять тонкими нитками паруса. Из бортовых окошечек брига грозно выглядывали пиратские пушки.

Санька опустил бриг. Он встал ровно, без крена, четко отражаясь в вечерней воде пруда.

— Красавец! — вздохнула Марина. — Откуда у тебя, Санечка, такие руки?

Он стеснялся, когда его хвалили, и промолчал. Ничего особенного не было в этом разбойничьем бриге. Если бы дед не отрывал всё время, не то бы сделал.

— Неужели поплывёт? — спросила Марина.

— А то нет? Как миленький! Вот как сработают пушки…

— А как они должны сработать? — спросила Марина, откинув длинные белокурые волосы.

— Потерпи, увидишь!

Вася явился минут через десять, с ним был не один Крылышкин, а ещё три малыша и Эдька. Зачем Вадька притащил и его? Впрочем, тот, наверно, каким-то образом пронюхал и явился без всякого разрешения.

Санька громко сказал: «Пускаю!», снял с борта брига катушку-лебёдку; вторая, с нитками, находилась на корме и могла свободно вращаться, сматывая нитку.

Санька отпустил бриг. С наполненными вечерним ветром парусами он помчался наискосок по Мутному пруду, и на нём незаметно разматывалась тонкая нитка.

Бриг летел вперёд, разрезая поверхность пруда, и от него шарахались в сторону водомерки и какие-то водоплавающие жучки.

— Урра! — закричал Вася.

Крылышкин поддержал его, а Эдька зажал ладонями уши и демонстративно скривился.

— А зачем эта нитка? Какую она играет роль?

Санька не захотел отвечать.

«Пират» пересек Мутный пруд, с разгона уткнулся острым носом в глинистый берег. И когда Санька принялся за ручку вращать лебёдку, виток за витком нитка стала наматываться на барабан, и бриг медленно, кормой вперёд, двинулся к Саньке.

— Ты гений, Санька! — крикнул Вася. — Какая механизация!

— На уровне шестнадцатого века! — съязвил Эдька. — Когда ни пара, ни электричества не было… Я бы придумал что-нибудь посовременней…

— Васька, — перебил его Санька, — вот тебе спичечный коробок, насобирай кузнечиков, божьих коровок и другую живность…

— Я тоже буду… Можно? — подал голос Крылышкин.

— Валяй.

— А крыса вам не нужна? — спросил Эдька. — Могу принести.

— Нужна, нужна! — сказал Санька. — Поймай её, пожалуйста, и посади себе в рот…

Вася с Крылышкиным и Марина засмеялись, а Эдька не нашёлся что ответить и брякнул:

— Дурак ты, Санька! Губошлёп!

— От дурака слышу… — без всякого энтузиазма — он не любил браниться — ответил Санька, вращая ручку лебёдки.

«Пират» медленно приближался. Вдруг Санька заметил на другом конце пруда мачеху. Минут пять стояла она неподвижно и молча смотрела на «Пирата». У Саньки засосало под ложечкой.

— Марин, смотри, — шепнул Санька, — как бы…

— Вижу. Не бойся. Дай мне покрутить ворот.

Марина со смехом стала вращать ручку.

Её мать скоро исчезла.

Вася с Крылышкиным бегали по лужку и ловили кузнечиков. Один раз Вася спросил, ловить ли бабочку, и Санька ответил, что бабочек трогать не нужно.

Смеркалось; едва заметный прозрачный парок начал куриться над прудом и полями. Отчётливей стал доноситься рёв машин на автостраде и бетонке и отдалённый лай собак.

— Ну скоро вы там?! — крикнул Санька, когда бриг причалил к мостику.

Мальчишки прибежали, и Санька приоткрыл коробок и впустил на палубу «Пирата» разношёрстную команду — трёх красных в чёрных точечках божьих коровок, с десяток кузнечиков и большого жука с блестящей чёрной спинкой.

Затем Санька оттолкнул бриг.

Ветер снова упёрся в белые паруса, и корабль понёсся наискосок через пруд. Было видно, как кузнечики неуклюже расхаживали по его палубе и косились на воду, а божьи коровки, как испытанные морские волки, сразу полезли по мачтам вверх.

Санька был уверен, что, достигнув кончиков мачт, они благополучно улетят, как улетают с поднятого вверх пальца, особенно если ещё пропеть заклинание: «Божья коровка, улети на небо, принеси оттуда мне кусочек хлеба…»

— Совсем не умно, — процедил Эдька. — Я бы не то придумал…

Санька почувствовал, как начинает подниматься раздражение.

Эдька всегда завидовал ему, старался оговорить его, уколоть, опорочить все его дела в посёлке. Чем лучше были дела и настроение у Саньки, тем охотней наскакивал на него Эдька, совал палки в колёса. А когда Саньке было плохо — что-то не ладилось или на него нападали взрослые, — Эдька, пряча в губах улыбочку, на какое-то время примолкал. Санька старался не замечать его, и это ещё больше злило Эдьку.

На этот раз его наскоки задели Саньку. Возможно, потому, что сам он не был до конца доволен бригом. Чего-то ему не хватало. Наверно, должен быть более зловещим и лихим.

А может…

Вдруг Санька всё понял. Понял, чего не хватает бригу, и сказал:

— Марин, будь другом, принеси из дому чёрный фломастер.

— Зачем?

— Сейчас увидишь… Ну, Марин!

Через несколько минут она вернулась.

Она вернулась как раз в то время, когда «Пират» снова был притянут ниткой с противоположного берега, — на этот раз ручку лебёдки крутил Вася.

Санька поднял бриг, выпустил на берег экипаж — кузнечиков, жука и не решившуюся улететь божью коровку. Затем вытащил из гнезда переднюю фок-мачту с самым большим парусом и на полотне паруса чётко и устрашающе, как на трансформаторных будках и столбах с электропередачей, нарисовал фломастером череп с оскаленными зубами и ямами глазниц, а внизу — две перекрещённые берцовые кости.

На «Пирате» и парус должен быть пиратским! Правда, паруса на таких кораблях обычно бывали чёрными, а череп с костями — белыми. Ничего, и так сойдёт…

Санька воткнул фок-мачту на место, и Вася с Крылышкиным и другие малыши заахали от восторга.

А Эдька отрезал:

— Белиберда, не страшно!

А вообще-то, честно говоря, было страшновато. Даже Саньке было немножко не по себе от этого черепа с костями, от чёрной смерти, глядевшей с паруса его брига. Не верилось, что сам нарисовал, и так легко, так быстро…

Но главное было впереди.

Поставив бриг на Воду, он достал спичечный коробок, приоткрыл по бортам два длинных люка, поджёг в них промасленные шнуры и оттолкнул бриг подальше от мостка.

Ветер подхватил и понёс его, закачав на мелкой волне.

И вот когда бриг был метрах в шести от берега, в воздухе лопнул выстрел, и над стволом крайней пушки левого борта заструился белый дымок. Затем лопнул второй, третий, четвёртый, пятый выстрел…

Малыши продолжали кричать от радости. Да и Марина по-мальчишески хлопнула Саньку по спине:

— Ого! А ядра в нас не попадут?

— Холостыми бьёт, — сказал Санька и, признаться, был доволен работой корабельных пушек.

Он осторожно потянул за нитку, «Пират» повернулся к берегу другим, правым бортом.

Тотчас грянул залп, и на воду стал оседать дым и чёрные хлопья сгоревшей бумаги.

Ребята подбегали к Саньке, впопыхах обнимали, жали руку, спрашивали, как он догадался построить такую многопушечную штуку. Лишь Васька не лез к нему. Курносый, с растрёпанными золотисто-белыми волосами, он вдруг подскочил к Эдьке и толкнул в грудь:

— Ну как — белиберда? Что ты скажешь теперь? Что?

— Потрясающе! Эпохально! Гениально! — завопил Эдька, и сердце у Саньки сжалось от обиды. — Такой бриг надо в музей, под стекло! Не дышать! Трястись над ним!

Санька до боли закусил губу.

— Петух, включи механизм возвращения, — сказал он Крылышкину и подал маленькую лебёдку.

Крылышкин стал стремительно крутить ручку.

Бриг быстро приближался к берегу, и в сгущавшейся темноте смутно светлели над водой его паруса.