Олег Селянкин - Есть так держать! Страница 17

Возвращались так же осторожно. Поцарапанные, в белых нитках паутины, ребята пришли на берег и бросились в воду. Купались до тех пор, пока не посинели, а потом уселись на траве и стали обсуждать свои дела.

— В землянке наверняка живет ракетчик. Давайте возьмем его этой ночью? — предложил Витя.

— Да-а, возьмешь его. Он как даст! — усомнился Коля.

Тоже верно. Витя задумался. Мелькнула мысль о том, что нужно сообщить о землянке Курбатову, но перед глазами возникла другая картина: он идет к катеру с трофейным автоматом в руках, а перед ним, руки назад, шпион. Тогда сразу узнают, что за человек Витя Орехов! А то, подумаешь, списали на берег, как маленького!.. С другой стороны, так, голыми руками, его не возьмешь…

— Вот если бы с оружием, — нерешительно высказал эту же мысль и Ваня.

— Достану! — крикнул Витя. — Честное слово, настоящий автомат достану!

— А я у брата нож возьму! Во! — показал Коля руками размеры ножа. — Он такой острый! Только заденешь, а он — чжик — и готово!

Договорились о главном и разошлись. Витя с нетерпением ждал вечера, когда катера обычно подходили к берегу, чтобы поставить на ночь тралы, и едва трап упал на гальку, как Витя вбежал по нему на катер.

— Витя, иди кушать. Я тебе от обеда компот оставил!

— Потом, Трофим Федорович, сейчас занят я! — крикнул Витя и побежал в каюту Курбатова, где выпалил еще с порога: — Разрешите обратиться, товарищ капитан-лейтенант?

Курбатов приподнял осунувшееся лицо с черными кругами под глазами и ответил:

— Обращайтесь, юнга.

— Мы, Василий Николаевич, сегодня хотим тоже идти наблюдать за минной постановкой. Разрешите?

Больше для очистки совести Курбатов предупредил:

— Под обстрел не попадите.

— Что вы! У нас такой наблюдательный пункт, что бомба не прошибет!

Тоже верно. Данилыч и матросы сделали для ребят настоящий блиндаж с потолком из двух рядов дубовых бревен, или, как говорят фронтовики, в два наката.

— Что ж, поешь и иди…

Витя не уходит. Там, на берегу, все казалось так просто, а как сказать сейчас, что нужен автомат? Сразу расспросы начнутся. Вот и стоит Витя у порога, рассматривает порванный осколками реглан капитан-лейтенанта и молчит.

— Что еще, Витя?

— Можно автомат взять?

Брови капитан-лейтенанта приподнялись.

— Зачем?

— Так… Коля с Ваней посмотрят…

В просьбе нет ничего особенного. Витя давно научился пользоваться автоматом, стрелял из него наравне с матросами, и за ним был закреплен один из автоматов.

— Я честное слово дал, — прошептал Витя, приводя последний, по его мнению, самый веский, убедительный довод.

— Вот это и плохо! — сказал Василий Николаевич. — Обещать можно лишь то, что полностью зависит от тебя. Автомат брать запрещаю! Может, ты завтра пообещаешь пулемет снять с катера и установить его на берегу? Что тогда делать? Снять с катера пулемет, установить его на берегу, и лишь потому, что ты дал слово?.. Вы, юнга, не имеете права давать такие обещания. Поняли? Идите.

Вот и принес автомат!..

Когда Витя сошел на берег, за его поясом торчал небольшой топорик, которым он обычно колол чурку.

Приятели несколько критически осмотрели его вооружение, но он успокоил их:

— Так даже лучше. Подкрадусь к нему — замахнусь и скомандую: «Хенде хох!..» Шума лишнего не будет.

Довод убедил, и все трое зашагали к лесу. Впереди, сжимая нож, шел Коля, за ним с топориком за поясом — Витя, а сзади — Ваня. У него в руках веревка. Ее взяли для того, чтобы связать ракетчика.

Глава десятая

РАКЕТЧИК

Ветви низких кустарников хватают за ноги. Грозно сверкают глаза лисиц, предостерегающе ухает филин.

Страшно, очень страшно, но ребята все же ползут к землянке. Топор мешает, и Витя привязал его за спиной. Где-то справа и сзади стреляют катера, сбрасывают бомбы самолеты, а ребята притаились в кустах и ждут.

Боя не видно, и поэтому он кажется особенно яростным и упорным. В просветах между ветвями мерцают звезды. Но вот между ними, шипя, как змея, проползла ракета.

— Выпустил! Прозевали! — прошептал Витя.

А сзади грохотал бой. Он становился все ожесточеннее. Раздался вой новых бомб. Удар — и небо стало багровым, померкли звезды. Клубы густого черного дыма тучей повисли над рекой. Ракетчик навел самолет на цель, и бомба попала в нефтеналивную баржу.

Витя представил себе эту огромную баржу с домиком. Она одна заменяла несколько эшелонов, а теперь пылающим костром обжигает берег; горят склонившиеся над водой деревья, едкий дым окутывает снующие по реке катера…

А где-то далеко, может быть на переднем крае или на тыловом заводе, работающем для фронта, тысячи людей с нетерпением ждут баржу с горючим.

Хрустнула ветка. Кто-то торопливо, но осторожно шел по направлению к ребятам.

Кусты зашелестели над головой, и чужой сапог наступил Вите на ногу. Не столько от боли, сколько от неожиданности, Витя вскрикнул, сел и ткнулся лицом в штанину человека.

Тот сначала испуганно замер на месте, потом злобно выругался, схватил Витю за волосы, пробежал пальцами по его лицу и прошипел:

— Щенок!

И от этого шипения, от того что русское слово прозвучало с чужим акцентом, в душе Вити поднялось какое-то новое, неведомое чувство. Как живые, встали перед глазами мать и отец, потом они исчезли. Осталось только желание держать за ногу этого человека, который рвет его волосы, держать и не пускать, кусать его, царапать.

Витя закричал. Это был не крик о помощи. Кричал он потому, что чувствовал свое бессилие перед врагом, кричал потому, что ненавидел его и боялся выпустить.

Потной, липкой ладонью человек зажал Вите рот и сильно ударил его кулаком по голове. Голова мотнулась, перед глазами замелькали разноцветные искорки, но Витя не разжал рук, а еще плотнее прильнул к пахнущей рыбой штанине, стараясь уберечь лицо от нового удара.

Внезапно ракетчик вскрикнул, ударил кого-то другого, метнулся к кустам, но упал. Витя почувствовал, что рядом с ним повисли на незнакомце товарищи, такие же упрямые и злые, как он сам.

Ракетчик быстро поднялся, несколькими сильными ударами расшвырял ребят, но в это время прозвучал знакомый голос:

— Стой! Руки вверх!

— Николай Петрович! Я здесь! — крикнул Витя, вскочил на ноги, но в тот же момент почувствовал, как что-то тяжелое опустилось на голову. Стало темно и удивительно тихо. Витя разжал руки и упал на землю. Он не слышал выстрелов, не видел, как из кустов выскочили матросы, набросились на ракетчика и повалили его.

Очнулся Витя уже на кровати.

Бревенчатые стены домика кажутся розовыми, дрожащими от отблесков горящей нефти. Даже здесь слышен вой огня. У стола сидят Курбатов, Данилыч, Коля и Ваня с завязанной головой. Ваня всхлипывает и рукавом рубахи размазывает кровь, идущую из носа. Немного в сторонке стоят матросы. Они хмуро смотрят на человека, сидящего у печки. Его Витя видит впервые. Кто он? Зачем здесь? Ах, это тот, из-за которого горит баржа и так болит голова. Вите хочется получше рассмотреть его, и он повернулся, но тут же застонал от боли. Курбатов быстро подошел к кровати, зачем-то взял Витю за руку повыше кисти и спросил, взглянув ему в глаза:

— Лучше, Витя?

Глаза у Василия Николаевича ласковые и грустные. Витя кивнул, открыл было рот, чтобы рассказать о случившемся, но Василий Николаевич остановил его:

— Все знаю. Спи, а утром поговорим.

И Вите вдруг очень захотелось спать, глаза сами собой закрылись, и исчезли комната, ракетчик, матросы, Ваня и Коля…

Курбатов постоял немного над мальчиком и вернулся к столу. Много событий произошло за одну ночь: баржа с нефтью, ракетчик, ребята, Петрович.

…После той ночи, когда над рекой впервые взвилась ракета, Николай Петрович вместе с матросами осмотрел берег. Они долго искали следы шпиона, в конце концов выследили его, устроили засаду, но тут в ход операции вмешались ребята. Они чуть-чуть все не сорвали: встревоженный их появлением, ракетчик наверняка ушел бы с насиженного места, и его пришлось бы искать снова.

Услышав крик ребят, Николай Петрович и матросы побежали на помощь. Еще мгновение — и, разделавшись с ребятами, ракетчик исчез бы в лесу, но моряки подоспели вовремя. Только Николай Петрович, который раньше всех бросился к ребятам, сейчас раненый лежит на катере. Ракетчик выстрелил ему в живот…

От Коли, который пострадал меньше всех, Василий Николаевич узнал подробности. Чем больше думал Курбатов над тем, что произошло, тем больше убеждался в том, что главная доля вины лежит на нем. Нельзя было оставлять ребят без присмотра там, где появился враг! Теперь отчетливо выплыло перед глазами смущенное лицо Вити в тот момент, когда он просил автомат. Одно это должно было заставить Курбатова насторожиться.