Александра Анненская - Младший брат Страница 17

Во время медленного выздоровления Жени, Митя и Боря часто проводили вечера в ее комнате, Чтобы развлечь больную, они подробнее и откровеннее, чем обыкновенно, говорили о своих делах и занятиях. Митя уже слушал лекции в университете; он с оживлением говорил о своих профессорах и новых товарищах, иногда даже передавал содержание только что прочитанных книг, забывая, что это не могло интересовать Жени. Боря готовился к выпускному экзамену из гимназии, но мало думал о нем: все мечты его были направлены к тому, чтобы выпросить y отца позволение поступить в морское училище и сделаться моряком. Он с таким жаром описывал свои будущие дальние путешествия и опасные приключения, что нельзя было не заслушаться его. И действительно, Вера часто заслушивалась. До сих пор братья ни разу не высказывали при ней совершенно откровенно и непринужденно свои заветные мысли и мечты, она редко вступала с ними в разговоры и считала одного из них «скучным педантом», a другого — «пустым мечтателем». Теперь в первый раз удалось ей, так сказать, заглянуть им в душу и она с удивлением заметила, что оба они гораздо лучше, чем казались при поверхностном знакомстве. Митя, несмотря на свою наружную сухость и холодность, живо увлекался всем, что касалось науки, желал со всяким поделиться своими знаниями, и умел так ясно и просто излагать свои мысли, что внушал невольный интерес к занимавшему его предмету. Боря, со своим неистощимым запасом остроумия, веселости и пылкого воображения, был неоценимым собеседником в комнате выздоравливающей. Он так страстно увлекался своей любимой мечтой — морем, так живо описывал свое отчаяние в случае, если отец решительно воспротивится его желанию, и свою радость, если желание это исполнится и он наденет мундир моряка, — что обе сестры незаметно поддались его влиянию и стали от души желать ему успеха. По вечерам вся молодая семья собиралась около кушетки медленно поправлявшейся Жени, и Вера сознавала себя членом этой семьи, членом не по имени только, a по тому участию, которое она принимала в судьбе всех остальных.

Глава X

Время шло и приносило с собой разные перемены в доме Петровских. Андрей Андреевич стал очень часто прихварывать, он рано превратился в старого, болезненного старика и постоянно нуждался в заботе и уходе добродушной Анны Матвеевны, которая одна умела успокоить его и предупреждать его желания; Боря достиг своей цели и отправился в свое первое отдаленное морское плавание; Митя, кончив курс наук в университете, намеревался приготовиться к профессорской кафедре, a пока давал уроки, стараясь внушить своим ученикам такую же любовь к серьезным занятиям, какую всегда сам чувствовал. Жени девятнадцати лет вышла за муж за человека, который без памяти любил ее и окружал ее такими нежными, предусмотрительными заботами, что, не смотря на свое звание «дамы» — она, заметим кстати, очень гордилась этим званием, — ей приходилось по-прежнему вести жизнь балованного ребенка.

В судьбе Веры не произошло перемен. Ее меньшому брату исполнилось десять лет, но отношения их нисколько не изменились: он по-прежнему оставался ее любимцем, ее питомцем, ее ребенком. По-прежнему кроватка Пети стояла в ее комнате, она помогала ему одеваться и раздеваться, она приводила в порядок его вещи. она распределяла его время препровождение, она сама учила его, всеми силами стараясь сделать для него это ученье как можно более легким и интересным, сама гуляла с ним зимой по улицам Петербурга, летом — по аллеям Царскосельского парка, сама играла с ним, придумывая игры, которые забавляли бы мальчика и, в то же время, служили к его умственному развитию. Вся жизнь ее была посвящена заботам о нем; она училась тому, чему хотела выучить его, читала только такие книги, знакомилась только с такими людьми, которые могли сообщить ей что-нибудь для него полезное. Отдаваясь вся своему воспитаннику, она, в то же время, ревниво оберегала его от всяких посторонних влияний. Она упросила отца не нанимать ему ни гувернанток, ни учителей, решительно воспротивилась желанию Мити давать ему уроки, знакомства выбирала для него сама и никогда не позволяла ему без своего надзора играть с чужими детьми. Петя рос, как по большей части растут сыновья слишком нежных маменек, — слабым, хилым, робким ребенком, лишенным самостоятельности и самодеятельности. Он нисколько не тяготился неусыпным надзором сестры; он так к нему привык, что считал его неизбежным условием своей жизни; иногда ему скучно было сидеть в комнате часто прихварывавшей Веры, он с завистью поглядывал на детей, весело бегавших по двору и по улице, но он не высказывал этих чувств сестре, зная как сильно огорчат они ее. И чувства эти быстро проходили, и, читая в книгах или слушая рассказы о тех опасностях или не приятностях, каким подвергаются другие дети, он ютился поближе к сестре и утешался мыслью, что все эти опасности и неприятности не могут коснуться его.

— Эх ты, Петя, баба! Нюня! Никогда из тебя не выйдет порядочного моряка! — дразнил братишку Боря, во время месячного отпуска, который он проводил дома перед отплытием в море.

— Я сошью ему розовое платьице, он совсем девочка, a не мальчик, — подсмеивалась Жени.

— Я боюсь, что ты изнежишь мальчика до того, что совсем испортишь его. — серьезно замечал сестре Митя.

Вера и сама видела недостатки Пети; она видела, что он беспомощен в таких вещах, которые кажутся очень легкими другим мальчикам его лет, что он не в состоянии бороться с трудностями, что он бледнеет и дрожит при всякой, даже воображаемой, опасности, что он не умеет сходиться с товарищами своих лет, что он часто задумывается над вопросами, слишком серьезными для его возраста, и пренебрегает детскими занятиями. Эти недостатки огорчали ее, но как уничтожить их и, главное, что разовьется взамен их? Ведь, если он сделается одним из тех резвых, шумливых мальчиков, которые нравятся Мите, то разве будет он по целым часам тихо, не шевелясь, просиживать y постели ее во время ее мучительных головных болей, разве он станет так покорно слушать все ее советы и наставления, разве он станет так нежно ласкать ее, так откровенно высказывать ей всякую свою мысль? A без этого — какова же будет жизнь ее? Нет, Петя добр, умен; если он не похож на большинство мальчиков своих лет, то что за беда! — из него выйдет честный, образованный человек, не очень ловкий, не очень храбрый, но разве это так необходимо? И, наконец, ведь он еще очень мал; она будет постепенно приучать его к самостоятельности, и если ей удастся, выработать в нем особенно твердый, решительный характер, зато своим надзором и влиянием она наверно убережет его от многих пороков, весьма распространенных среди детей.

Так утешала себя Вера, старательно заглушая внутренний голос, который иногда шептал ей, что ее любовь к брату эгоистична, что даже ради его пользы, она не может решиться расстаться с ним, допустить постороннее влияние на него…

— Поздравьте меня, — объявил один раз за обедом Дмитрий Андреевич, как мы теперь должны называть нашего старого знакомца Митю; уменьшительное имя не идет к его важной, высокой фигуре и серьезному лицу: — я получил уроки, которые, кажется, будут мне очень по душе.

— Что же такое? — полюбопытствовала Вера.

— Это уроки в так называемой семейной школе. Несколько семейств сложилось, чтобы давать вместе образование своим детям, приглашены хорошие учителя, накуплены отличные учебные пособия, нанято превосходное помещение. Детей всего будет десять человек, приблизительно одного возраста и одинаковых познаний, так что заниматься будет приятно. Хочешь, я свожу тебя в воскресенье осмотреть помещение нашей школы? Ты увидишь там много иностранных учебных пособий, хочешь?

— Хорошо, пойдем, — согласилась Вера.

В воскресенье брат и сестра, в сопровождении маленького Пети, выпросившегося также с ними, отправились в школу. Дмитрий Андреевич не без основания хвастался новым местом своих занятий. Комната, предназначенная для класса, была очень большая, высокая, светлая; Петя не мог оторвать глаз от картин, украшавших ее стены; Вера обратила внимание на стеклянные шкафы, наполненные чучелами, моделями, различными образцами произведений как искусственных, так и естественных. Дмитрий Андреевич подробно: объяснял ей устройство классной мебели и те гигиенические условия, каким она удовлетворяла, показал ей небольшую, но тщательно выбранную детскую библиотеку, и затем отворил дверь в соседнюю, рекреационную залу. Эта комната была еще больше первой; в одном углу ее была устроена гимнастика, в другом помещалось пианино для упражнения детей в музыке и пении, по стенам, кроме нескольких легких буковых стульев, не стояло мебели, чтобы не стеснять свободы детей.

— Как здесь хорошо бегать! — заметил Петя, оглядывая комнату. — A что, — спросил он, с некоторым страхом косясь на гимнастику, — всех ваших мальчиков заставляют лазать по этим лестницам?