Валерий Алексеев - Прекрасная второгодница Страница 18

— Испытал? — полуутвердительно сказал он. — Ну что за ребенок! Я же выдумал все. Обыкновенная безделушка, никакой нет в ней мистики.

— При чем тут мистика? — возразил Игорь, отворачиваясь еще больше, чтобы не видеть так близко это родное, морщинистое, усталое, ласковое лицо. «Мамочка, мама, — подумал он, — как же мне жить теперь, мама?»

— Нет, постой! — с беспокойством сказал Костя. — Ты на меня как будто сердишься. За что?

— За то, что ты слепой. Ты ничего не понимаешь. Ничего.

Костя помедлил, вздохнул. Подошел к столу (Игорь искоса, за ним наблюдал), положил «этруска» в стакан с погасшей минеральной водой, «Этруск» покойно улегся на дно и, несколько увеличенный, оборотил к ним свое зеленоватое улыбающееся лицо. Вода в стакане тут же вскипела: мелкие пузырьки побежали снизу вверх, послышалось тоненькое шипение.

— Напрасно ты так думаешь, — сказал Костя. — Я тебе вот что скажу. Есть люди, которые хотели бы, чтобы вся жизнь их была в картинках. Без картинок им скучно. Пусть, нам-то что? Мы-то относимся к жизни серьезно, или я ошибаюсь?

Игорь покачал головой.

— Ну, так вот, — заключил Костя. — Пусть они иллюстрируют себя, как хотят. А мы будем жить своим образом. Договорились?

В его вопросе было столько настойчивости, что Игорь не выдержал, повернулся и посмотрел ему в лицо. Брат стоял, чуть склонив к худому плечу свою лобастую голову. «Ну? — говорили его глаза. — Ну, Гошка?»

— Договорились, — пробормотал Игорь. Ему было стыдно за свою злость, стыдно за свое горе.

Другие люди тут же бросились бы обниматься, но то другие. А они стояли и молча смотрели друг на друга, и знали, что они похожи, очень похожи, и это, конечно же, навсегда.