Юрий Третьяков - Вася-капиталист Страница 18

— Это он… на кого… так кричит?

— Не на нас, не на нас… — успокоил его Вася, но маленькие не очень поверили, и все, в том числе Андрейка с Андрюшкой, пожелали поскорее идти к слону, все время оглядываясь на грозного льва.

У другой лоточницы, продававшей большие черствые булки, Вася опять остановился:

— Стройся в очередь! Сейчас состоится раздача булок для слона! Каждый получит по булке! Вы — тоже… — сказал он Толику и Борису, вручая лоточнице еще три рубля, и принялся оделять всех булками. Толик и Борис тоже взяли по одной…

И вот все пришли к слону.

Вообще-то слон оказался не совсем взрослым громадным слоном. Он был еще слоненок, и от этого — еще симпатичнее для ребятишек, которые и сами — маленькие. Он стоял, привязанный за ногу цепью к толстому столбу, кругом которого мог свободно ходить, и был огорожен невысоким заборчиком, чтобы зрители не лезли ему прямо под ноги. Но он вполне дотягивался хоботом до самого заборчика и, хитро поглядывая своими маленькими веселыми глазками, показывал тем самым, что если ему дадут что-нибудь съестное, он с удовольствием возьмет и отправит в свой маленький рот. А жадных он не уважал, и, если ему долго ничего не давали, то оборачивался к зрителям задом и смешно лягался задней ногой, а зрители хохотали.

Среди зрителей находился и Раб, который не смеялся, а оглядывал слоненка с таким деловым и внимательным выражением, будто намеревался в самое ближайшее время приобрести его в долг…

На ребятишек с Васиного двора слоненку обижаться не пришлось. Первым протянул ему свою булку все тот же Хозяин медведя. Слоненок взял ее хоботом, сунул в рот, чуть подвигал ртом, а потом опять протянул хобот и уже без спросу взял у него из рук плюшевого медведя, подержал во рту, опять вынул и отдал назад, а Хозяин медведя ощупал свою многострадальную игрушку и от удовольствия затопал ногами:

— Ура! Они его облизал!

С тех пор он каждому, не уставая, рассказывал об этом приключении и очень гордился своим медведем, потому что облизанный живым слоном медведь гораздо ценнее необлизанного.

После этого все по очереди стали давать слоненку булки, а Раб, у которого своей булки, конечно, не было, метался от одного к другому и клянчил отчаянным голосом:

— Ну отломи кусочек! Ну отломи! Ну что тебе стоит! Отломи, говорю! А то как дам!.. А чего он не дает?..

Он так разволновался, что выхватил у Маринки ее булку и отдал слоненку. Маринка, которая обычно спокойно переносила все неприятности, на этот раз заморгала, присела на корточки и, уткнув лицо в колени, горько заплакала. Но Вася это недоразумение быстро уладил, отдав Маринке свою булку, а она отдала ее слоненку и захлопала в ладоши, когда он ласково дунул ей в лицо.

Раб получил по затылку, но не успокоился и продолжал выхватывать у малышей булки, ломал их о колено, половинку отдавал хозяину, а половинку сам скармливал слоненку, виновато говоря:

— Много больно по целой!.. А то подавится…

Кроме того, он подбирал все кусочки, упавшие на землю, и тоже отдавал слоненку.

Хитрые Андрейка с Андрюшкой чем-то раскромсали свои булки на небольшие ломтики, и когда их простодушные друзья очутились с пустыми руками, они все еще наслаждались угощением слоненка и даже несколько кусочков уделили Рабу, дикий и взъерошенный вид которого произвел на них необыкновенное впечатление!

— Подкупить еще булок? — как ни в чем не бывало, справился Вася у Толика, а тот, глядя в сторону и вниз, хмуро спросил:

— А у тебя еще сколько?

— Хватит!.. — и Вася раскрыл перед Толиком кошелек.

— Спрячь, — сказал Толик своим обычным добрым голосом, — это пусть будет для больницы… А то больницу хоть закрывай, а они тут будут слона раскармливать!

— Это я, знаешь, зачем столько накопил? — решил разом все объяснить Вася. — На попугая! Хотел попугая тебе купить!..

При упоминании о попугае Толиково лицо совсем прояснилось:

— В Москве?

— Да нет, тут один малый есть, Семафор и Фунтик его знают, обещал мне одного продать!..

— Это — длинный, который вчера к вам подходил? — презрительно спросил Толик.

— Ты видел? Он самый!

— Да это Семафоров брат! — воскликнул Толик. — Тоже мне — родня директора! Станет директор с такой родней связываться!.. Ты что, его не знаешь? Его все знают! Жулик известный! Откуда у него попугай! Да он с ним и обходиться-то не умеет! А если б даже он и заимел попугая, он бы его сразу загнал! Просто выманил бы он у тебя деньги, и поминай, как звали!.. Знаешь, как он в позапрошлом году Калине обезьянку показывал? Неужели не знаешь? Да это все знают! Сейчас Калина в большой дом переехал, а раньше у них сад был, а в том саду — груши! Южные какие-то груши, я таких больше никогда не ел, громадные — во! Так во рту сок и брызгает!.. А этот Семафоров брат и говорит: у меня есть обезьянка, ей хочется есть груши! Калина поверил и давай ему каждый день груши таскать, по полной пазухе! Давал-давал, а сам просит: когда можно будет посмотреть обезьянку? А тот все оттягивает: то она болеет, то ему некогда… А груши все берет!.. Наконец пристал к нему Калина: показывай и все! Нет у тебя никакой обезьянки!.. Тот виль-виль, но деваться некуда: пошли, говорит, если не веришь… Привел Калину к себе домой, поставил в сенях, а оттуда ход на потолок. Он на потолок залез и показывает Калине оттуда, из темноты, желтого кота, а потом сам давай там прыгать, будто это обезьянка!..

Толик рассмеялся, а Васе было не до смеха. Подумав, он опять достал кошелек, вынул из него полтора рубля и, подозвав Раба, сказал:

— На! Выкупись на свободу!

Раб недоверчиво посмотрел на деньги, на Васю, потом ухмыльнулся, показывая, что, несмотря на свое угнетенное положение, он еще не разучился ценить шутки.

— Бери, говорю!

Раб протянул руку и взял деньги, будто они раскаленные, да так и держа их в протянутой руке, выжидательно смотрел на Васю, потом спросил:

— Что с ними делать?

— Клади в карман.

Раб осторожно положил деньги в карман, еще подождал чего-то и спросил:

— А… дальше?..

— А дальше — отдай их Фунтику и Семафору!

— А что я должен за это делать?..

— Ничего…

Раб несколько минут стоял с разинутым ртом, пытаясь понять загадочное поведение Васи, потом радостно захихикал и, не вынимая руки из кармана, быстро пошел к выходу, толкаясь и оглядываясь на Васю. Очевидно, он решил, что Вася временно сошел с ума.

Марсианин, который все еще не ушел и кое-как перебивал голод, сам догрызая остатки баранок, видел всю сцену с Рабом и тоже, по-видимому, решил, что Вася немного не в своем уме. Он немедленно попытался воспользоваться таким случаем:

— Дай и мне рублик! — попросил он, словно о каком пустяке…

На это Вася молча ткнул ему в нос кукиш, но потом спросил:

— Зачем он тебе?

— А так… — ответил обнаглевший Марсианин. — Еще рыб у тебя бы купил…

— Рыб я тебе и так дам… — сказал Вася. — Приходи завтра с посудиной…

Марсианин загадочно уставил на Васю свои выпученные глаза:

— А Рыжикову дашь?..

— И ему дам!..

— А Люлику?..

— И Люлику!

— А…

— Всем дам! Пшел отсюда, дай с человеком поговорить!..

Вася отвернулся к Толику и спросил:

— А что, Юрец все еще стоит на своем посту?..

— Стоит, как из пушки…

— Ладно, — решительно сказал Вася. — Это дело уладить очень даже просто! С завтрашнего дня он у меня стоять перестанет! Схожу к нему, и — все! А то какую моду взял: у ворот стоять! Теперь что надо еще сделать?..

Вася начал считать по пальцам: сходить к Юрцу — раз, помочь Толику закупить запчасти — два… В общем, много дел, самых неотложных, накопилось за время, пока Вася был капиталистом, страшно они были запущены. А требовалось все наверстать!..