Станислав Никоненко - Догоняйте, догоняйте!.. Страница 18

«Не наткнулся бы», — забеспокоился Жора и еще плотнее прижался к земле. Он был первый на пути у Ветки.

Когда Ветка подошел уже совсем близко, у Копытина вдруг страшно защекотало в носу. Он покрутил головой, сделал несколько глотательных движений — все напрасно. Жжение в носу дошло до такой степени, что Жора понял — быть беде: чихать тихо физрук не умел. Он попытался зажать нос рукой, но неуправляемая, почти сверхъестественная сила отбросила Жорину руку, и громовое «апчхи!» прокатилось по реке.

От отчаяния Жора даже зажмурил глаза. Но тут позади него что-то затрещало, и из кустов вылез Мамалыкин.

— Шпионил? — подскочил к нему Ветка.

— Да ты что! Просто пришел искупаться, — и Мамалыкин деланно чихнул. Только куда этому чиху было до Жориного. — Холодновато, а? — проговорил он, потирая руки.

— А чего в кустах сидел?

Но Борька быстро нашелся:

— Переодевал плавки.

— Даже расчихался.

— Ага! — Мамалыкин снова чихнул и полез в воду.

— Ты купайся, а я побежал. Скоро подъем, — Ветка стал натягивать брюки.

— Подожди меня.

— Времени нет.

— Ладно, давай. Я тебя догоню.

— Догоню… Это еще бабушка надвое сказала, — Ветка заправил футболку, надел кеды и, подхватив лилии, побежал к лагерю.

Мамалыкин вылез из воды и припустил вслед за ним.

Когда Жора и Наташа вернулись в лагерь и шли по одной из аллей, Борька попался им навстречу.

— Доброе утро! — проговорил он, поравнявшись.

— Доброе утро!

— И будьте здоровы, Георгий Николаевич!

— Что это он? — спросила Наташа, когда они отошли.

Жора пожал плечами, будто ничего не понял.

Глава десятая ЗАТЕРЯННЫЙ МИР, ИЛИ ИСТОРИЯ, В КОТОРОЙ УЧАСТВУЮТ ПРИВИДЕНИЯ

Отряд готовился уйти в поход. И ребята, собравшись перед своим корпусом, раскладывали по рюкзакам сухой паек, миски, ложки, котелки, кастрюли и чайники.

Командовал Ветка. Говорил, кому что нужно нести.

— А ты, — сказал он Булочкину, — мужик крепкий, понесешь хлеб.

Булочкин недовольно покосился на рюкзак с хлебом: это был, пожалуй, самый тяжелый рюкзак, и спросил:

— А сам ты что понесешь?

— Я? Вот, пожалуйста, — Ветка показал на рюкзак с огромной кастрюлей. — Видишь, какой рюкзачище.

— Зато легкий.

— Ты что, Булочка, недоволен? На обратном пути поменяемся.

— Ну, если так… — неуверенно начал Костя. — Тогда…

Но тут все грохнули, и Булочкин понял, что его дурачат.

— Постой, — сказал он, — ведь мы съедим весь хлеб.

— Нет, — покачал головой Ветка, — я не съем и Мамалыкина тоже попрошу, чтобы не ел…

Все опять засмеялись.

— Не пойдет, — сказал Булочкин. — Ищи кого другого.

— Ребята, так нечестно, — поддержала его Неля Синицына.

— Ты что, может, хочешь, чтобы девчонки за тебя несли? — Ветка насмешливо посмотрел на Булочкина. — Попроси вон тогда Чучкину или Синицыну…

— Или Бережкову, — ввернул кто-то.

Ветка немного замялся.

— Кстати, где Бережкова? — спросил Тигран Саркисович.

— Наверно, где-нибудь у зеркала красоту наводит, — заметил Теоретик.

— Ка-а-тя! — закричали девчонки. — Ка-а-тя!

Никто не отозвался.

— Ждать не будем, — сказал Тигран Саркисович. — Пусть потом на себя пеняет.

— Как не будем! — воскликнула Катя, неожиданно появившись перед ребятами, и тут же спросила: — Все собрались?

— Все, — ответила Чучкина, — кроме тебя. Где пропадала? — она подозрительно взглянула на Катю, у которой одна рука была спрятана за спиной. — А что у тебя там?

— Заявка на концерт, — улыбнулась Катя.

— Концерт?

— Заявка?

— Какой концерт?

— Когда? — посыпались отовсюду вопросы.

— Внимание! — Катя Бережкова сделала шаг вперед. — Нач-ч-инаем наш концерт. С первым номером, «Танец маленьких лебедей», выступит Неля Синицына, — с этими словами Бережкова сунула за спину другую руку, выхватила почтовый конверт и стала размахивать им над головой.

— Отдай, — подскочила к ней Синицына.

— Нет уж, вначале попляши. Публика ждет.

— Тра-та-та, та-та-та-та-та. Тра-та-та, та-та-та-та-та… — стала напевать публика «Танец маленьких лебедей».

Неля принялась шутливо прыгать, размахивая руками.

— А теперь, — снова заговорила Катя Бережкова, вручив письмо Синицыной, — с танцем «Казачок» выступит… заслуженная артистка пионерлагеря «Ромашка»…

— Ну, ладно, не тяни, — не выдержала Леночка Чучкина, — говори, кто.

— Заслуженная-презаслуженная артистка… Неля Синицына.

— Как, сразу два письма? — спросил Булочкин. — А мне нету?

— Пишут. Ну, Нелюша, пляши еще раз. Ножками, ножками!

В том, что Синицына получила сразу два письма, не было ничего удивительного. Со своим отцом (а он был капитаном-речником, водил по Волге большой белый теплоход) она договорилась так: писать они будут друг другу через каждые пять дней. То ли по вине почты, то ли еще по какой причине письма от отца чаще всего шли с опозданием, а не ровно через пять дней, как хотелось бы Неле. Но бывало и так, что письма приходили к ней одно за другим, а вот сегодня она получила сразу два.

Сама же Неля старалась не нарушать уговора, тем более, что отец всегда сообщал, в каком городе и когда будет его теплоход.

Неля залпом прочитала оба письма: Одно было из Костромы, другое — из Горького. Она лишь успела подумать, что ответит отцу вечером после похода, как появился физрук. Их отрядный вожатый заболел, поэтому в поход с ними шел Георгий Николаевич.

— Как, ребята, готовы? — спросил Копытин. — С поклажей разобрались?

— Разобрались, — за всех ответил Ветка.

— Вопросы есть?

— Никак нет, — гаркнул Ветка.

— Тогда строимся — и в путь.

Ребята помогли друг другу надеть рюкзаки, построились. Лишь один рюкзак остался сиротливо лежать возле крыльца.

— Чей рюкзак? — спросил Копытин.

— Булочка, — сказал Мамалыкин, — это по тебе батончики плачут.

Копытин нахмурился:

— Булочкин, почему не взял рюкзак?

— А что, мне больше всех надо? Я не нанимался.

— Не робей, Булочка, — крикнул Ветка, — тяжело в ученье — легко в бою.

Копытин подошел к рюкзаку, приподнял его одной рукой, как бы взвешивая, затем подозвал к себе Ветку.

— Что, Георгий Николаевич?

— Сними-ка свой рюкзак.

— Зачем? Еле надел. Видите, какой огромный.

— Ничего, я тебе помогу.

Ветка отчаянно запыхтел и принялся снимать.

— Ну вот, — сказал он, отдуваясь, и взглянул на физрука. И сразу понял, что немного переиграл.

Копытин улыбался.

— Вы что? — спросил на всякий случай Ветка.

— Да вот вспомнил, как артисты пьют из пустых чашек.

— А я при чем? — хватаясь за соломинку, произнес Ветка.

— По-моему, ты тоже был бы неплохим артистом. И чего в самодеятельность не запишешься? Талант нужно развивать.

— Запишусь, — мрачно пообещал Ветка.

Копытин так же одной рукой приподнял и Веткин рюкзак, добавил в него две буханки из первого рюкзака.

— Зачем, Георгий Николаевич?

— Хочу, чтоб и тебе было легко в бою. Ты что, возражаешь?

— Нет, но знаете, что говорит русская пословица?.. На чужой каравай рот не разевай.

— Пословица хорошая, только ты рановато ее вспомнил.

— Как рановато?

— А так, будет у нас привал, я тебе сам напомню.

Ветка вздохнул и быстро надел рюкзак.

Через несколько минут отряд уже шел по лесной просеке.

Все пели веселую песенку Крокодила Гены: «Я играю на гармошке у прохожих на виду…»

Ветка пел вместе со всеми, но мысли его были не очень-то веселыми. Больше всего он был зол на Костю Булочкина. Георгий Николаевич тоже хорош. Устроил перед всем отрядом такое представление. Ну, Булочкин! Погоди! Дождешься!

Костя Булочкин думал о том, какой молодец Георгий Николаевич. Во всем разобрался, а не стал рубить сплеча. Вожатый наверняка бы сказал: «Булочкин, бери рюкзак, и без разговорчиков». А еще он думал, что Неля Синицына — тоже человек, хоть и девчонка: не побоялась при всех заступиться. И вообще она не такая, как все. А какая?..

Что касается Нели Синицыной, то она сейчас ни о чем не думала. Ей было действительно весело, а два письма, которые она только что получила, приятно похрустывали в кармане шортиков. Сегодня она напишет отцу, расскажет про поход, а заодно и про то, как Ветка хотел надуть Булочкина, но вмешался физрук, и что из этого вышло.

Физрук Жора Копытин тоже напевал песенку Крокодила Гены. В самом деле, прилетел бы волшебник и привез бы в голубом вертолете Наташу. Жора не видел ее несколько дней и как раз сегодня собирался съездить в город, и вот на тебе — заболел вожатый, и Жоре приходится отправляться в поход. «К сожаленью, день рожденья только раз в году», — с неподдельной грустью в голосе пел Жора.