Сергей Гусаков - Долгая ночь у костра (Триптих "Время драконов" часть 1) Страница 18

— Сталкер с Питом вообще, кажется, в первый раз при сём феномене присутствуют... Это плохо. Ладно. Попробуем сосредоточиться. Всегда это начинается, когда не ждёшь... Рассказывай потом наверху, что трансы ещё нераспакованы были — и так далее... Кто поверит?!

А ведь до соплей жалко — сколько сейчас всякого “умного железа” у нас с собой! — Пищер-таки умудрился сесть на хозтему то-ли к ‘экстрасексам’ каким секреторным, то-ли своих дуболомов в институте уломал... Честно говоря, вообще не понимаю: на фиг сдались пищеровскому спортинституту наши экстремальные условия... Неужели следующую “липочку” у нас в Ильях проводить удумали? Вот цирк будет — особенно фигурное катание в Хаосе... Хотя нет: ради такого праздника жизни они нам весь СумБар заморозят — до самого дна,— заодно и в хоккей сыграют. А вот чем бы таким совершенно противоестественным предложить им заняться в Хаосе? Ну, в Сейсмозоне — ясно: спортивная ходьба в полный рост, совмещённая с полным сортирным дезУриентированием под местностью,— а Хаос?.. Неужели — икона даунов и толпяных недоумков-фанатов наших: футбол???

— И на ум автоматически приходит картина следующая: “Подземные Игры Недоброй Воли”. Эстафета 3 Х 100 л; запой 150 литров вольным стилем ( лидирует, без сомнения, Мамонт — на втором месте краса и гордость, страх и ужас нашего коллективного бессознательного Зайн Кампф Чудо Сталкер ); что ещё можно предложить? Ага: спелеопятиболье — “завал, транс, свет, контра, примус”; сортирная хотьба ( проводится на максимальное удержание в спальнике ),— О!!!: “Русский Минотавр” — сматывание за впереди ползущим чайником путеводной нити,— скоростное открывание замков, опускание и поднимание “чемоданов” в разном весе; ломка штреков, парное копание, сортирные танцы; стометровка в монолите с препятствиями; марафонский бег по кольцевому шкуродёру в 42 км 300 м ( или сколько там? ) без входа и выхода — обязательно с трансом; карате — борьба со светом; кидание чайников, разбивка чужих лагерей, сбор даров породы ( проводится в ещё не остывших гротах ); прогулка “по гробы” ( это для додиков и спасателей ) — ну и, пожалуй, метание диска ‘Ж-М-Ж’ на длительность... С неизбежным “жмур-серфингом”: “катанием на досках” в финале. Ибо лучшего средства транспорта для выемки из-под земли трупа ещё не изобрели,— Шкварина, например, именно так и вытаскивали. < Не забыть этой истории до самого конца жизни... >

— Так. Возвращаемся к насущному — тем более, что началась Стадия Вторая: светиться пошло.

«Ух-ты»,— сообщает Пит.

: Правильно. Я сам в первый раз чуть вообще себе язык не откусил — как увидел...

: Нежное такое голубоватое свечение по своду.

По всему гроту — стены, потолок и каждый камень — всё становится видимым изнутри. Будто некая скрытая подсветка; не свет — нет: себя-то мы не видим, лишь камень, грот, камень-известняк — да; и всё словно восковое, полупрозрачное...

В прошлый раз, кажется, было зеленоватое — впрочем, Пищер говорил, что цвет — это наше субьективное восприятие, каждый видит свой оттенок. А от чего это зависит? От окраски сетчатки?.. Может быть. Но она не меняется — а в тот раз я видел зелёное... Значит, Загадка. Потому что цвет каждый раз у каждого — свой, иной, чем в предидущий раз — а почему, неизвестно... Общее для всех — лишь то, что видишь. Время начала. Время конца. Рисунок. И, пожалуй, Звук.

... Пит всё крутится — шуршит спальником; грот, должно быть, разглядывает. Пищер тихо подвывает — ага: бесится, что аппаратура его волшебная глюколовная в трансах загерметизированная от влажности парится... Что ж — как говорится, “видит око, да зуд никого не ...”.

И лучше его — Пищера, а не Пита — сейчас не беспокоить.

—— А это ещё что: почему полгрота чёрные? То есть им, конечно, и полагается в нормальных условиях быть чёрными,— чернее некуда, пока хоть какой-нибудь свет не включишь, тут я спорить не буду,— но почему одна половина светится — а другая нет?

: Бардак. Мистика. Ведь не бывает так — если уж приходит, то повсеместно. Без аннексий и контрибуций по всему гроту: глобально, так сказать. И человек этого заслонить не может — человек для этого, как показывает личный случайный опыт, абсолютно прозрачен.

— То есть почти прозрачен... Но это частности.

Проверяю — провожу рукой перед лицом, открываю и обратно закрываю глаза — точно, не влияет. Вижу лишь лёгкий силуэт руки — даже не силуэт, и не тень — а как бы структуру руки...

: “Структура тепла”,—

Будто сплетённую из тонких полуосязаемых нитей, что, растворяясь в пространстве, уходят/тянутся в стороны,–

— Значит...

— Полиэтилен,— говорит Пищер, но я уж и сам догадываюсь, что полиэтилен, которым мы с Брудером занавесили со стороны грота нашу спальню, каким-то образом экранирует это. И одновременно я понимаю — напряжённую интонацию в голосе Пищера трудно не заметить — что эта его фраза — только увертюра к тому, что сейчас начнётся. Произойдёт –

–– “Хочу я этого, или нет”,–

: Пролог, значит.

И успеваю сообразить, что далее мне лучше помалкивать — в целях удовлетворения инстинкта самосохранения. А он очень во мне развит... Потому что есть в моём организме такие очень нервные и хрупкие клетки — нейроны называются — и я буквально физически чувствую, как они не восстанавливаются в моём организме после подобных бесед с Пищером.

— Да только всего не рассчитаешь заранее. То есть: знал бы, где упасть... То есть Пищер — соответственно, с накалом — продолжает:

— Да сорвите же его к чёртовой матери!!!

: Интересная адресация...

— Кого? — чересчур флегматично интересуется Пит — и это тоже ошибка с его стороны. Уж лучше б молчал — как обычно. Или — как я.

: Чем не образец?

— И я молча и с трепетом жду того, что скажет Пищеру Майн Кайф Либер Сталкер.

И Майн Кайф изрекает:

— Закрой рот — кишки простудишь.

: Это его любимая. И адресована она, без сомнения, Пищеру.

— Чегоооо? — ошарашено переспрашивает Пищер.

: В предчувствии детонации тянет с головой поглубже зарыться в спальник — “и отползать, отползать...” На сколько только возможно в данном гроте,—

— Только я почему-то этого не делаю. “Проклятое любопытство”... Так ведь и расстрелять могут.

— Уф, достал,— жалуется Свечению Сталкер — и врубает налобник.

— Тебе одной половины было мало, да?

— И демонстративно громко вылезает из спальника, перешагивает через закипающего Пищера,— вообще говоря, вот так вдруг подняться из спальника во весь рост свой — поступок для Сталкера довольно необычный, можно даже сказать, геройский — если не претензециозно-глупый, так ему это не соответственно — в общем, дальше он перешагивает через громко хлопающего глазами от яркого света Пита, упирается в меня — ага: чтоб я ещё хоть раз в жизни улёгся в этой компании с самого краю! — и, засучив рукава, обоими руками начинает рвать... — разумеется, со страшным грохотом, ведь без этого он просто не может — и я понимаю, что после подобного светового и звукового глушения наши органы чувств ещё месяца два будут не в состоянии уловить столь тонкие и эфемерные флюиды Вселенной, как это Свечение,—

— так вот: без этого он просто не может — рвать с потолка с таким трудом водружённый туда намедни полиэтилен, пытаясь при этом изо всех сил утвердиться у меня меж ног поближе к телу — а это невыносимо-больно, между прочим,— я же, как-никак, мужчина и отец своего ребёнка, так что у меня там есть, чему болеть,— но я стоически молчу, из последних сил сохраняя сознание,—

— и вдруг, будто только замечая меня, изумлённо — словно видит впервые в жизни — освещает системой, и бьёт, подлец, самым дальним своим светом, а на “дальнем” у него, подлеца, амперка стоит — и вопрошает:

— А чего это ты тут разлёгся???

: СКОТИНА.

— Дальше всё происходит одновременно, потому что у меня нервы тоже не железные: Я, ПИЩЕР, МАЙН БРЭК-КАЙФ СТАЛКЕР и совсем немного Пита: буквально в гомеопатической дозе — как Ринго Старра в Битлз. “Да”.

: СЛУЧКА...

: В жизни не видел, чтоб три-с-четвертью человека могли устроить такой тарарам из-за какого-то c’пустяка.

... и остыть так же быстро.

— Тьфу! — подводя итог нашей плодотворной дискуссии, продолжает утверждать Пищер. Спасибо — Сталкер умеет всё перевести в шутку. Уж в чём-в-чём, а в этом ему не откажешь. И хорошо, что Пит...

— Пит говорит:

— Знаете, на что это было похоже? Может, не к месту... — вдруг засмущавшись, начинает извиняться он: ах ты, лапочка наша...

— Говори, коль зАчал,— сурово требует Сталкер и закуривает.

— Состояние кауманек.

– ЧЕГО-ЧЕГО???

: не понимает никто в гроте.

– Ну, у меня родственники в Туве живут,– пытается дойти до нашего несознания Пит,– под Кызылом, в селе одном… Это не важно. В общем, мы с родителями их каждое лето навещаем. Ну, я там говорил с одним шаманом… Я прошу, не смейтесь, пожалуйста,– это самый настоящий шаман, и его все там уважают… Ему очень много лет, я не знаю, сколько – он ещё при Сталине двадцатку в лагере отсидел. И когда узнал, что я в пещеры хожу, разговорился со мной. Может, конечно, и не из-за пещер… В общем, он сказал, что если б я не жил в Москве, он бы мог меня взять в ученики. Он серьёзно предлагал, потому что, сказал, никто из тех, кто там живёт, ему не подходит. В общем, он мне многое рассказал о шаманизме и о практиках шаманских.