Велик Бог наш - Сент-Джон Патриция Страница 18

Ближайший медпункт находился в нескольких милях от Роринг-Кэмпа, и потому местные жители оказались в растерянности, когда однажды ненастной ночью в посёлок прибрела никому не известная молодая женщина, измученная болезнью и дальней дорогой, и попросила приютить её. Незнакомку уложили на подстилку в одной из пустующих хижин, и больная, закрыв глаза, отвернулась лицом к стене. Несколько человек побежало за помощью, но когда они вернулись, было уже поздно: женщина умерла, оставив захлёбывающуюся криком новорождённую девочку. Никто так никогда и не узнал, кто была та незнакомка, откуда пришла и куда держала путь.

Жители посёлка растерялись ещё более. С женщиной по крайней мере всё было ясно: её похоронили в мягкой земле возле реки. Но ребёнок? Кто-то предложил отправить девочку в находившийся неподалёку женский монастырь на попутной грузовой машине. Но в ближайшие три дня грузовика от шахты не будет... Что же делать с этим орущим комочком?

Шахтёры беспомощно глядели на ребёнка, когда вдруг, ко всеобщему удивлению, старик Чарли, расталкивая толпу, пробился к нему и подхватил грязный свёрток.

- Оставьте её мне, - коротко сказал он. - Я знаю, как обращаться с ребёнком, у меня есть опыт. Ты, Том, беги к подножию холма и разыщи пастуха; вели ему принести немного молока - да поживее! А ты, Джо, сбегай-ка в лавку и не возвращайся без детской бутылочки!

Жители посёлка не могли опомниться от изумления. Чарли был самым старым среди них, а его лачуга - самой грязной. Нелюдимый, ворчливый, угрюмый, он редко присоединялся к пьяным оргиям молодёжи. Порой он часами сидел неподвижно, глядя на окрестные горы и посасывая трубку. Он был немногословен, и никто в посёлке не знал, откуда он пришёл и от чего скрывался в этой дыре. Странный, загадочный был человек - старик Чарли, и потому старались не становиться ему поперёк дороги.

Чарли принёс девочку к себе домой и положил её на грязное шерстяное одеяло. Долго стоял он и смотрел на это крошечное существо. Когда-то, много лет назад, у него была маленькая дочка, но жена при разводе забрала её себе. Чарли не слишком горевал, что жена оставила его, - за время совместной жизни они успели возненавидеть друг друга, но с исчезновением маленькой Вирджинии в нём что-то сломалось.

"Я назову её Вирджинией, - прошептал Чарли, глядя на малышку. - Надо бы её искупать. Ведь моя Вирджиния была чистенькой и беленькой, как цветок".

Он развел огонь и вскипятил воду, затем хорошенько вымыл свою приёмную дочку мылом. Но тут возникла новая проблема; не пеленать же чистого ребёнка в замусоленное одеяло! Чарли вспомнил, что на дне сундука у него лежали чистая льняная рубашка и полотенце. Завернув Вирджинию в это подобие пелёнок, он взял её на руки и принялся качать, расхаживая по комнате. Бедная малышка, должно быть, сильно проголодалась, потому и плачет так отчаянно.

Наконец появился пастух; он принёс немного овечьего молока. Поскольку бутылочки у Чарли ещё не было, он оторвал кусочек полотенца и, окунув его в молоко, дал пососать Вирджинии. Вскоре она уснула, насытившись и удовлетворённо посапывая. Старик прижался щекой к её склонившейся головке.

"Надо достать для неё кроватку", - подумал он, чувствуя, что уже начинает любить это крошечное беззащитное существо. Хорошо, что он припрятал немного денег под половицей своей хижины; теперь они будут очень кстати. Чарли договорился с пастухом, что тот будет приносить молоко ежедневно. Затем, осторожно положив спящего ребёнка на кровать, он отправился к хозяину таверны и раздобыл у него пустой ящик и немного сена. В медпункте старику дали целую стопку белых салфеток; в лавке отыскали наконец молочную бутылочку, а также новое одеяло и кое-какую детскую одежду. Весь посёлок с интересом следил за этими хлопотами и принимал в них посильное участие, глядя на маленькую Вирджинию как на талисман Роринг-Кэмпа.

Несколько дней спустя Чарли стоял возле устланного белыми пелёнками ящика, превращённого в детскую кроватку, и задумчиво глядел на свою приёмную дочку. Спящая девочка, завёрнутая в новое чистое одеяльце, в самом деле напоминала нежный, сияющий белизной, цветок. Но старика не покидало ощущение, что в этой незапятнанной чистоте было что-то неуместное. Оглядевшись, он в первый раз обратил внимание на грязные пятна на полу: из-за них кроватка ребёнка казалась здесь чем-то инородным. Впервые за время своего житья в Роринг-Кэмпе Чарли принялся отмывать, тереть и скоблить дощатый пол и в конце концов вернул ему первоначальный цвет свежего дерева.

"Теперь-то кроватка будет смотреться отлично!" - торжествующе сказал он сам себе, ставя ящик на прежнее место.

Но теперь и пол выглядел странно и неуместно: как это Чарли не замечал раньше грязь и тараканов на стенах и чёрный, закопчённый от табачного дыма потолок?

"Пожалуй, надо накормить малышку и отнести её к Тому, - подумал старик, - а я тем временем сбегаю в лавку, куплю щётку, кисть и белила. Да, ещё не забыть бы средство против тараканов".

Чарли трудился без устали целых два дня. Ему помогал один из приятелей, в то время как другой присматривал за девочкой, ставшей невольной причиной всей этой суматохи. Вечером второго дня старик с гордостью вступил с Вирджинией на руках в её преображённый дом. Лёжа на коленях приёмного отца, она рассматривала белые стены и потолок своими радостными, младенчески-голубыми глазами, а затем обернулась и уставилась, не мигая, на Чарли, на его перепачканную землёй и табачной крошкой одежду, всклоченную бороду, спутанные волосы и большие грязные руки. Старик почувствовал себя неуютно. Ему стало как-то неловко посреди всей этой чистоты.

"Надо бы мне глянуть в зеркало", - подумал он. Но подобных вещей в его доме не водилось. Уложив ребёнка в кроватку, Чарли отправился к реке. Нагнувшись, он взглянул на своё отражение в чистых водах речной заводи и ухмыльнулся.

"Да, не мешало бы привести себя в приличный вид", -пробормотал он и повернул к парикмахерской. Там ему подстригли волосы и бороду, после чего Чарли не поленился сходить в лавку, где купил себе кое-что из одежды. Выстирав свои старые обноски, он отложил их в сторону для починки. Но этим он займётся позже, сейчас у него слишком много других дел.

Так маленькая Вирджиния воцарилась в своём дворце, в котором её приёмный отец поддерживал безукоризненную чистоту. Когда на смену весне пришло лето и наступили тёплые дни, Чарли стал выносить кроватку на солнышко, и девочка радостно улыбалась голубому небу и пролетающим птицам, воркуя и растопыривая навстречу солнечным лучам крепенькие ручки и ножки.

"Скоро ведь она начнёт сидеть, - думал бедный Чарли, - и на что она будет тогда смотреть своими голубыми глазками? На грязь, утоптанную сорную траву и старую кучу мусора? Ну уж нет!"

И Чарли принялся вскапывать свой участок земли, а затем купил в лавке семена цветов. Нарубив в лесу кольев, он соорудил вокруг дома ограду под одобрительное воркование своей девочки. Стояло начало лета, под солнечными лучами и ласковым горным ветерком семена быстро проросли, и когда кудрявая головка Вирджинии стала выглядывать из-за края кроватки, глаза её могли любоваться прелестным цветником.

Жители посёлка наблюдали за преображением Чарли и его жилища, и что-то начинало просыпаться в их очерствевших душах. Мало-помалу в Роринг-Кэмпе появились и другие маленькие садики и цветники; и другие лачуги были чисто вымыты и побелены.

- Вовсе незачем жить, как в свинарнике, не правда ли? - спрашивали друг друга люди.

Конечно, незачем. Но истинной причиной перемен была чистая юная жизнь, та крошечная девочка, которую старик Чарли выкупал в ведре с тёплой водой.

Когда Святой Дух входит в твоё сердце, он рождает в нём новую, чистую жизнь. Ты можешь пренебречь ею, а можешь бережно взращивать её в себе.

Старый Чарли сделал эту новую жизнь центром своего дома, всё вокруг должно было быть приведено в гармонию с ней, т. е. измениться.