Геннадий Черкашин - Бриг «Меркурий» Страница 2

Свидание состоялось на борту русского корабля. На протяжении всех переговоров лицо шотландца оставалось беспристрастным. Капудан-паше запомнились впалые, тщательно выбритые щёки, тонкие губы и холодный взгляд светлых глаз. Грейг потребовал немедленной капитуляции. Своё согласие капудан-паша мог дать только после военного совета в крепости. На военном совете было решено, что время сдачи Варны ещё не пришло. И всё-таки 29 сентября крепость пришлось сдать.

А зимой эскадра под флагом контр-адмирала Кумани дерзким и внезапным нападением захватила Сизополь. Русские пришли словно призраки с моря, когда их никто не ждал, и, легко овладев одной из лучших гаваней на Румелийском побережье, разместили здесь отряд своих крейсеров.

Капудан-паше было хорошо известно, как взбешён этим обстоятельством султан Махмуд. Ещё бы — русские корабли базируются на расстоянии всего лишь дневного перехода от самой столицы! В глубине турецкой территории. Такого ещё не бывало!

Выйти всем флотом в море и уничтожить в Сизополе малочисленный отряд русских крейсеров?.. Или по-прежнему выжидать?.. Вот те вопросы, на которые капудан-паша не мог дать ответа. «Не потому ли русский отряд столь малочислен, чтобы у меня создавалось впечатление лёгкой добычи?» — думал он. Не военная ли это хитрость Грейга, рассчитанная на то, чтобы турецкий флот выманить из пролива?

В море, не сомневался в этом капудан-паша, в сражении двух флотов победа, как это всегда случалось в последние годы, достанется русским.

И поэтому медлил принимать последнее своё решение старый адмирал. И поэтому ржавели положенные на дно Константинопольского пролива якоря английской работы.

Уже в бело-розовую пену цветущих садов погрузились дома и мечети Стамбула, и над высокими иглами минаретов пронеслись на запад последние караваны перелётных птиц, а корабли по-прежнему стояли на якорях напротив древней крепости Румели-Хисары, и быстрые каики стамбульских лодочников подлетали к трапам, чтобы свезти на берег офицера или корабельного муллу.

Но вот зашушукались в кофейнях и на пристанях о том, что молодой султан решил устроить смотр своему флоту. Опять говорили о белых призраках, которые внезапно появляются перед амбразурами береговых батарей. Находились очевидцы, которые уверяли, что даже раскалённые мраморные ядра бессильны против этих духов шайтана. Слова произносили с оглядкой, остерегаясь шпионов великого визиря. По слухам, тех, кто был неосторожен, сначала били палками по пяткам за распространение панических слухов, а затем ссылали на галеры. Быть может, так оно и было…

Утром одиннадцатого дня второго весеннего месяца нисана султан Махмуд Второй — брат убитого заговорщиками султана Селима — в сопровождении великого визиря и свиты через мраморный портик дворца Долмабахче вышел прямо на пристань, где его уже ждала галера.

Велик был султан Селим, посмевший распустить войско янычар, не справившихся с восставшими греками и сербами. Решил он по образцу и подобию европейских держав создать регулярную армию, для чего пригласил французских офицеров. Не простили этого Селиму янычары. Ворвались они в покои султана и убили его, чтобы сохранить свои привилегии и право на добычу. Но недолгим было их торжество. Вернул себе наследный трон Махмуд и жестоко расправился с мятежниками.

Властным был взгляд его чёрных, горящих, глаз, надменно были сжаты его тонкие губы, окаймлённые чёрной короткой бородой; прекрасен был крупный изумруд, украсивший чалму над переносицей, дорогой была расшитая золотом и жемчугом одежда. Решительным шагом ступил султан на палубу своей раззолоченной галеры и величественно сел на подушки.

Двадцать шесть гребцов разом подняли янтарные вёсла, разом опустили их на воду, и галера понеслась по проливу как сказочная птица.

Толпы людей на пристанях и набережных падали ниц. Гулко и торжественно звучали на палубе галеры огромные турецкие барабаны.

На кораблях уже ждали прибытия падишаха. Курились фитили в руках канониров, готовых по взмаху руки всем бортом произвести салют.

Густой, насыщенный запахом хвои стекал с прибрежных холмов свежий утренний воздух. Раздувались на ветру белые, закатанные до колен шальвары матросов. Короткие красные и синие жилеты обтягивали их мощные, туго перепоясанные в талии тела. Небольшая белая чалма или красная феска украшали их коричневые от солнца и ветров головы.

Тщательно скрывая от подчинённых свою тревогу, ждал приближения султанской галеры капудан-паша. Что скажет ему Махмуд? Велит напасть на Сизополь? Или прикажет открыть охоту на белых призраков?..

Залп салюта поднял с воды стаи чаек, и они с криком понеслись на север — туда, где чёрной стеной громоздилась к горизонту морская стихия.

Галера приблизилась к трёхдечному кораблю капудан-паши «Селимие» и, взбуравив вёслами воду, замерла рядом. По перекинутым сходням султан первым перешёл на палубу флагмана. Прижав руки к груди, капудан-паша сделал шаг навстречу Махмуду.

— Сераскер[3] Румелии храбрый Гуссейн-паша, — вместо приветствия тихим голосом проговорил Махмуд, — бросил на штурм Сизополя четыре тысячи пехоты и тысячу восемьсот всадников. Но наших доблестных воинов русские корабли встретили картечью… Разве русская эскадра в Сизополе сильнее нашей?.. Русские повсюду, — гневно продолжал султан. — В Фаросском заливе они чувствуют себя, как дома. Я спрашиваю: до каких пор это будет продолжаться?

— Мой повелитель, флот готов выйти в море и сразиться с врагом, — проговорил капудан-паша.

Махмуд усмехнулся и, повернувшись к великому визирю, насмешливо произнёс:

— Посмотрим, на что ещё годятся наши моряки. Маневрировать хоть не разучились?

В сопровождении визиря и капудан-паши султан через адмиральскую каюту вышел на кормовой балкон. Дул свежий зюйд-вест. Солнце то пряталось в быстролётных облаках, то его лучи, пробив пелену, веером падали на заросшие сосной и можжевельником высокие берега, скользили по светло-зелёной поверхности пролива, и, попав в искрящийся золотистый поток, вспыхивали борта кораблей, двумя колоннами вытянувшихся вдоль Босфора.

По сигналу капудан-паши на верхней палубе громко ударили барабаны — и в ту же секунду ванты запестрели от бегущих к реям матросов. Вот разбежались по реям. Вот поползли вниз, распускаясь, белые полотнища.

Припав к окуляру подзорной трубы, султан с жадностью следил, как, поймав в паруса ветер, понеслись к выходу в открытое море парусные громадины. Да, он ещё построит корабли! И будет их много, столько же, сколько у британцев! И вновь грозой для всех станет его флот! Огненными смерчами пройдут эскадры по российским портам, всё уничтожая на своём пути! «Так будет», — подумал султан, и кровь его закипела от нетерпения. И, вторя барабанам, гулко стучало его сердце. Но что это?! Белый призрак?.. Пелена, сгустившаяся над Чёрным морем, скрывала дали, и всё-таки какое-то судно определённо двигалось в этой пелене. Вот мачты на мгновенье обозначились, вот мелькнуло тёмное пятно корпуса…

Затаив дыхание, султан следил за тем, как призрак приближается к чистой воде. Вот показались кливера… фок-мачта… А вот и весь бриг вынырнул из тумана. Идя левым галсом, чернобортный бриг приближался, разрастаясь на глазах. Скуластый бриг с русским флагом на грот-брам-стеньге. Приглядевшись, Махмуд в деревянной фигуре, украсившей нос брига, узнал олимпийского бога, которого древние греки именовали Гермесом, а римляне — Меркурием.

Бриг «Меркурий»

Стена тумана встретила бриг на широте Инады, огни которой уже мерцали с правого борта. Она встала на пути будто айсберг — таким плотным и светлым был туман. Но бриг вошёл в эту стену, не уменьшая парусов, вонзился как нож, чтобы оставшиеся до пролива девяносто миль идти в сплошной пелене. И они шли, словно слепцы, доверившиеся поводырю. Поводырём был невысокий коренастый человек с крупной головой и вислыми усами — поручик корпуса штурманов Прокофьев. Он выходил на палубу, запрокидывал голову в надежде увидеть просвет, чтобы сориентироваться по звёздам, но мачты вместе с реями и парусами исчезали в клубящейся пелене. Измерив лагом скорость судна, Прокофьев возвращался в штурманскую каюту и, склонившись над картой, делал расчёты. Затем снова выходил на палубу и проверял курс по компасу. «Меркурий» шёл на зюйд-зюйд-ост, строго на зюйд-зюйд-ост. В том же направлении по осени летели журавли…

Наконец туман начал редеть, и над правым бортом в лиловой пелене поплыло мутное белёсое пятно. Штурман направил на него секстан, сделал замеры, взглянул на карту и самым будничным тоном, словно речь шла о каком-то пустяке, проговорил, обращаясь к капитану:

— Ещё несколько миль — и мы у цели.

Теперь в любую минуту слева, справа, впереди, сзади мог возникнуть расплывчатый силуэт турецкого корабля. И Казарский, капитан «Меркурия», отдал приказ приготовиться к бою. Он знал, что бой может разразиться внезапно и в таком случае нельзя было упустить преимущества первого удара.