Борис Никольский - Что умеют танкисты Страница 2

«Спокойнее, — говорю себе. — Спокойнее».

Ещё раз огляделся и сквозь воду угадал чёрные перекладины лесенки. Значит, совсем недалеко отошёл.

Выбрался из бассейна, стянул маску. Ах, как хорошо — свежий воздух! Дыши -не надышишься!

Командир спрашивает:

— Ну как?

— Ничего, — отвечаю.

Но он, наверно, по моему лицу и сам всё понял.

— В первый раз, — говорит, — всем трудно бывает. Без тренировки. ,

Потом я вытирался полотенцем и с уважением посматривал на солдат, которые готовились спускаться в бассейн, Я-то и пяти минут под водой не пробыл, а выскочил, как пробка. А они сколько работают! Да ещё тяжеленный трос таскают! Каково им?

И ещё я думал про себя:

«Со стороны-то, выходит, любое дело лёгким кажется. Пока сам не попробуешь».

КАК Я ЖДАЛ ПИРОЖКОВА

Сержанта Пирожкова я отыскал в танковом парке.

Вот уж где было интересно — так интересно!

Никогда в жизни я не видел сразу столько танков.

Повсюду стоял звон и грохот. Около танков возились солдаты в чёрных промасленных комбинезонах.

Сержант Пирожков проверял рацию в своём танке. Он крутил ручки настройки и щёлкал переключателями. Оказывается, танкист должен быть ещё и умелым радистом.

Я не стал мешать Пирожкову.

Я решил, что дождусь перекура и тогда поговорю с ним. Я был уверен, что ждать мне придётся недолго.

Когда-то я сам служил в армии и знал, что солдаты всегда не прочь перекурить. Потому что во время перекура обязательно кто-нибудь расскажет какую-нибудь весёлую историю. А после нелёгкой работы нет лучше отдыха, чем как следует посмеяться.

И вот я отошёл в сторонку и стал терпеливо ждать.

Отсюда мне было хорошо видно всё, что делалось в парке.

Трое солдат натягивали на катки танка тяжёлую гусеницу.

Двое других протащили небольшие зелёные ящики.

Кто протирал ветошью приборы, кто возился в двигателе, кто, забравшись под танк, орудовал гаечным ключом.

Все были заняты работой.

Так прошёл час, а перекура всё не было.

— Ничего, — сказал я себе.- Уже недолго ждать. Это точно.

Один танк поводил из стороны в сторону стволом пушки, словно прицеливался. На другом танкисты прогревали двигатель. Они раскрывали рты и что-то кричали друг другу, но что, я не слышал — такой стоял грохот.

Я посмотрел на часы. Прошло ещё сорок минут. Перекура всё не было.

«Ну уж теперь-то, — подумал я,- совсем скоро».

Солдаты время от времени скрывались в люках танков, и снова появлялись на броне, и опять исчезали в своих машинах. Руки у всех были черные и лица тоже перепачканы.

Так прошёл ещё час. Я почувствовал, что моё терпение кончается. И тут я увидел сержанта Пирожкова.

Он торопился куда-то с гаечным ключом в одной руке и с промасленной тряпкой — в другой. И лицо у него было озабоченным.

Я поймал его за рукав комбинезона.

— Послушайте, сержант Пирожков, — сказал я, — у вас будет когда-нибудь перекур или нет?

Пирожков засмеялся:

— Так у нас весь экипаж некурящий! Был один курильщик- наводчик наш, — так и тот позавчера бросил!

И добавил серьёзно:

— У нас, у танкистов, ведь как — поработаешь сейчас хорошо, и танк тебя не подведёт на учениях. Поработаешь с прохладцей, и танк тебе тем же отплатит -намучаешься потом. Так что сейчас нам не до перекуров. Приходите вечером в казарму, поговорим.

И сержант Пирожков побежал дальше.

ПРЕПЯТСТВИЕ

Вот какую историю рассказал мне вечером в казарме сержант Пирожков.

— Есть у меня друг-Володя Кукушкин. Во всей роте — да что в роте! — во всём полку считается он лучшим механиком-водителем.

Про него наш командир, лейтенант Громыхалов, всегда говорил:

— Нет такого препятствия, которое не смог бы преодолеть танк, если им управляет рядовой Кукушкин.

А другой наш командир, капитан Дегтярёв, говорил:

— Завяжите Кукушкину глаза, он и с завязанными глазами проведёт танк как по ниточке.

А третий наш командир,. майор Каратыгин, говорил:

— Запустите танк с Кукушкиным в самое что ни на есть непроходимое болото — он и то выберется.

Другой бы человек на месте Володи Кукушкина, наверно, давно возгордился, но наш Володя Кукушкин оставался таким же скромным парнем, каким был, когда прибыл в армию.

И вот однажды приехали к нам гости — комсомольцы с фабрики из соседнего посёлка. Пришли на танкодром, где учатся солдаты водить свои боевые машины.

— Ну, — говорит лейтенант Громыхалов Кукушкину, — доверяем вам исключительно важное дело — показать, на что способны наши танкисты. И чтобы всё было без сучка и задоринки.

— Есть! — говорит Кукушкин. — Без сучка и задоринки!

Надел он, как положено, комбинезон, надел танковый шлем и забрался в свой танк.

Комсомольцы, наши гости, кто на вышке стоит, чтобы виднее было, кто возле вышки, кто через бинокли смотрит, а кто — просто так. И мы все, солдаты, товарищи Кукушкина, стоим тут же.

Вот подал лейтенант по радио команду: «Вперёд!»

Загрохотал танк, выбросил облако сизого дыма и рванулся с места.

Только пыль взвилась из-под гусениц.

И хоть знаем мы, какой отличный водитель наш друг Кукушкин, а всё равно волнуемся — мало ли что бывает.

И вот мчится танк с Кукушкиным всё вперёд и вперёд.

А на танкодроме, надо сказать, каких только препятствий нет! И крутой подъём на гору, и отвесный спуск, и самый настоящий противотанковый ров, и узенький мост — чуть ошибёшься, и всё, застрял.

Только для нашего Кукушкина все эти препятствия не препятствия.

Одно — позади.

Второе — позади.

Третье — позади.

Молодец Кукушкин! Знай, ребята, наших!

Взобрался танк на гору и аккуратненько спустился.

Нырнул в ров и тут же задрал нос к небу — выбирается.

И уже несётся, грохоча, по прямой к мосту.

Лишь пыль клубится над ним.

— Нет такого препятствия, — объясняет нашим гостям лейтенант Громыхалов, — которое не мог бы преодолеть танк, если им управляет…

И вдруг замолчал лейтенант Громыхалов на полуслове.

Что такое?

Мы даже глазам своим не поверили.

Замер танк, остановился как вкопанный.

Что случилось? Никогда такого не бывало. Неужели отказал мотор?

Видим издали — открывается крышка люка и выбирается Кукушкин из танка.

Повозился возле гусеницы и назад-в люк.

Тронулся танк. Но время-то уже потеряно!

Лейтенант от досады даже зажмурился.

— Эх! — говорит. — Надо же, чтобы именно сегодня такое случилось! Подкачал Кукушкин. Опозорился перед нашими гостями!

А танк уже рядом. Откинулась тяжёлая бронированная крышка, и из люка высунулась голова Кукушкина.

— Принимайте, — говорит, — пассажира!

А на ладони у него — видим — свернулся маленький ёжик.

— Чуть под самую гусеницу не угодил, — говорит Кукушкин.-И как только я его заметил!

Вот тебе и препятствие!

НА ТАНКОДРОМЕ

Конечно -вы понимаете — теперь я не мог уехать, не отыскав Кукушкина.

А где же был Кукушкин?

Кукушкин был на танкодроме.

Пока я добирался до танкодрома, стало уже совсем темно. ,

«Эх,-думаю, — опоздал. Кто же будет в такой темноте заниматься?»

Но вижу — возле вышки, у фонаря, стоят танкисты.

А где-то совсем рядом в темноте танк грохочет.

Грохот всё ближе, ближе. Нарастает.

Мне даже не по себе стало. Долго ли танку в такой темноте на человека наскочить? Я, на всякий случай, поближе к фонарю подошёл — чтобы меня виднее было.

И тут из темноты танк вынырнул.

Фары не светятся. Тёмный весь.

Остановился танк. Сразу тихо стало.

Открылся люк, и из него выпрыгнул невысокий солдат.

— Товарищ майор, — докладывает командиру, — рядовой Кукушкин упражнение выполнил!

«Что за чудеса? — думаю. — Я в такой темноте в двух шагах ничего не вижу. Как же он танк водит?»

Наверно, я вслух эти слова произнёс, потому что майор дотронулся до моего локтя и говорит:

— Ну-ка, товарищ корреспондент, забирайтесь в танк! А теперь смотрите.

Взглянул я в смотровой прибор и ахнул! Что такое? Вижу дорогу, залитую зеленоватым светом. И каждый камень вижу. И дерево справа от дороги вижу. И кусты слева темнеют.

Может быть, пока я в танк забирался, луна вышла?

На всякий случай я даже наружу выглянул. Нет, по-прежнему вокруг кромешная тьма. Хоть глаз выколи.

Снова к смотровому прибору приник.

Дорога. Камень. Кусты. Всё видно.

Прямо волшебство какое-то!

— Что? — смеётся майор. — Глазам не верите? Такие у нас теперь приборы есть, что и в темноте видят.