Вера Иванова - Засекреченное счастье Страница 2

Несколько секунд Юля, почему-то покраснев до ушей, оторопело разглядывала новый предмет дачного «интерьера», после чего быстро надела очки и обратилась к отцу:

— Пап! Кто это?

— А? Что? — Отец суетился у багажника, выгружая многочисленные дочкины сумки.

— Кто это, пап? Вон тот, со шлангом!

— А! Разве мама тебе не рассказала? Это Роман. Он теперь у нас работает.

— То есть… он наш слуга, что ли?

— Не слуга, а помощник! — Отец захлопнул багажник и вместе с подскочившим парнем понес вещи в дом.

Старательно пряча взгляд за очками, Юля пристально разглядывала парня.

Какой верзила… Худющий! И лопатки выпирают… Вон, загривок весь выгорел… А руки крепкие, качается, наверное!

Парень выглядел довольным и веселым, и это почему-то привело Юлю в страшное раздражение.

Как смеет кто-то в этом гадком месте быть таким довольным!

Как смеет кто-то с таким удовольствием работать, когда она даже и думать не желает об этом гадком физическом труде!

Как смеет кто-то смотреть на нее так… и улыбаться, когда ей плохо… и видеть, как она краснеет!

Вылезая из машины, девочка демонстративно хлопнула дверью. Она чувствовала, что одним врагом в этом мире у нее стало больше. У самого входа в дом она обернулась, чтобы выяснить, куда смотрит ее новый враг. Почему-то она почувствовала разочарование — он смотрел не на нее, а на только что оставленный ею джип.

3

Роман проводил девушку насмешливым взглядом, а потом повернулся к джипу. Он сразу же догадался, что эта фифочка — хозяйская дочка. Кто же еще мог так вольно обращаться с хозяином и его шикарной машиной! Вон как дверью хлопнула — так же замки сломать можно. А с этой машиной нужно обращаться нежно, бережно — все механизмы у нее отлажены и подогнаны друг к другу так, что она отзывается на любое прикосновение. Для того чтобы закрыть дверь, достаточно просто слегка тронуть ее пальцем…

— Петр Василич, мне помыть машину? — Роман, упиваясь видом совершенных, идеальных автомобильных форм, не замечал, что хозяин с усмешкой наблюдает за ним.

— Да. А потом отгони ее в гараж.

— Отогнать? Мне? Самому? Вы разрешаете? — В глазах парня светилось такое счастье, что Юлин папа, отвернувшись, вздохнул.

— Ты знаешь, — вырвалось вдруг у него, — у меня всю дорогу что-то в коробке стучало. Не пойму, что это было?

— В коробке? — Парень нахмурился. Лицо его выражало такую искреннюю озабоченность, словно речь шла о близком существе. И если бы кто-нибудь понаблюдал за собеседниками во время последовавшего короткого разговора, непременно решил бы, что они обсуждают что-то серьезное, важное обоим.

Именно это ощущение и осталось у Юлиного отца: глядя, с каким рвением парень намыливает машине бока, он с сожалением подумал: «Как же просто найти общий язык с чужими детьми… И так трудно с собственной дочерью». А может, ему просто недостает сына? Жаль, что они с Натальей так и не решились на второго ребенка! А теперь уже поздно.

А Роме работа действительно доставляла удовольствие. Он вообще любил работать, особенно когда за это хорошо платили. В последние три года он стал настоящим асом в подработках — брался за любое дело, сулившее хотя бы небольшую прибыль. Его знали уже в нескольких конторах, где он с успехом выполнял разовые поручения, успевая по выходным торговать газетами. Заработанного «капитала» с избытком хватало на карманные расходы — благо их было немного — в кино и на дискотеки Роман практически не ходил, было некогда. Поэтому иногда он мог себе позволить и более крупные покупки — навороченный мобильник или ноутбук, например.

Мать, которой он честно «отстегивал» половину заработка, считала сына слишком сухим и расчетливым. Она была против того, чтобы вечерами он пропадал неизвестно где. Она предпочла бы, чтобы Роман больше времени проводил дома за книгами или же с друзьями и не лишал себя детства.

— Нельзя себя так изводить! — пеняла она ему в рекламную паузу очередного сериала. — Кому это нужно — так издеваться над собой в юные годы! Еще успеешь, наломаешься. Садись лучше, почитай. «Шестеркой» бегать каждый тупица сумеет, а читать вы совсем перестали.

Еще одним любимым маминым высказыванием было: «Всех денег не заработаешь». Этим она оправдывала собственную пассивность — после окончания Литературного института маме Ромы, когда-то писавшей неплохие дамские романы, так и не удалось пробиться, и она, забросив творчество, уютно прозябала то на стульчике в библиотеке, где работала, то в кресле перед телевизором.

Был у Ромы и другой оппонент — его друг Вася, умник, целыми днями просиживающий за компьютером. Он тоже критиковал приятеля, правда, немного с другой стороны.

— Мне кажется, ты мыслишь слишком узко, — втолковывал Вася своему трудолюбивому другу. — Я называю это «дефект цели».

— Как это? — иногда Рома не сразу понимал, что имеет в виду его друг.

— У тебя слишком низменные цели. Одну копейку заработать, другую… Зачем тебе это надо?

— Это не копейки! — протестовал Ромка. — Это очень даже приличные деньги. За копейки я и сам работать не буду!

— Ну, хорошо. И на что ты потратишь эти приличные деньги?

— Ноутбук вот купил. Машину теперь хочу, хорошую.

— «Шестисотый», — уточнял Вася.

— А хоть бы и так! Где же здесь твой «дефект цели»?

— Неужели ты сам не видишь? Твоя цель — машина, агрегат, какой бы она ни была — стиральной, копировальной… Ради машины ты способен выламываться с утра до ночи. Ради нее ты сам у себя крадешь время! И знаешь, чем это кончится?

— Чем же? — переспрашивал заинтригованный Ромка.

— Тем, что ты купишь эту машину, и все. Твоя мечта осуществится. И больше тебе мечтать будет не о чем. Или ты станешь копить свои копейки или центы на что-нибудь новое из этой же серии — еще более крутой сотовый, ноутбук, отель за границей… А станешь постарше — пойдут в ход холодильники, пылесосы, тачки, самолеты, яхты, виллы, унитазы хрустальные… и малахитовый гроб. Ну, может, ты закинешься на замок или даже собственный остров. И все! Ты будешь весь обставлен этими вещами, они заполонят твою жизнь, съедят пространство и время, высосут все соки, энергию, задушат, превратят в раба. Ты только и будешь, что беспокоиться, сдувать с них пылинки, охранять, чинить, проходить техосмотр, платить налоги, выкидывать старые и искать место для новых… Все! Твоя жизнь превратится в обслуживание вещей.

— А может, не моя? Может, я найму слуг, которые всем этим будут заниматься? — Роман не желал уступать в споре.

— Тогда твоя жизнь превратится в обслуживание слуг и денег! — Вася любил парадоксы.

— Как это — в обслуживание слуг? То есть это я их буду обслуживать, а не они меня?

— Очень может быть. Найти в наше время честного и порядочного слугу — большая проблема, — Вася говорил так серьезно, как будто имел в этом вопросе большой опыт. — Слуги — это ведь тоже люди, и, кстати, ты это понимаешь как никто другой. Им нужно твое внимание, оценка их работы, твой надзор, поощрение или наказание… В общем, ты просто закопаешься в этих отношениях!

— А что же ты предлагаешь?

— Не западать на материальный достаток! Творить! Познавать мир! Изучать себя! Вот это, я понимаю, мечта.

— Чтобы познавать мир, тоже деньги нужны. И чтобы творить! — не сдавался Роман.

— С этим не поспоришь, — вздыхал Вася. — Но только когда монеты не цель, а средство.

— Ладно, умник! Проехали. Пусть у меня и «дефект цели», однако прокормить я себя сумею.

Обычно такие беседы заканчивались дружеской потасовкой и обсуждением вопроса, где бы еще подзаработать.

Лето было для этого самым удачным временем. Но каждый раз в конце мая Роману приходилось выдерживать настоящую битву с родителями. Он надеялся, что хотя бы на этот раз они поймут, что он уже вырос. Но нет, когда сын объявил, что летом собирается работать, родители прямо-таки восстали.

— И думать не смей! — оторвалась от телевизора мама, Ирина Степановна. — Ты еще маленький! Несовершеннолетний!

— Ма, мне уже пятнадцать! И у меня есть паспорт.

— Да зачем тебе это, скажи! Куда ты денешь столько денег?

— Для компьютера апгрейд нужен, это раз, велосипед новый, это два, а потом… потом, может, и на машину накоплю!

— Сын, ты не прав, — подал голос отец, Игорь Борисович. — У нас и на даче дел много. Ты забыл? Мы же собирались достроить веранду!

— Вот именно! — поддержала Ирина Степановна. — Чем унижаться перед этими, лучше отцу помоги!

Роман не мог не усмехнуться. Веранда — этакий семейный долгострой — олицетворяла собой весь ход их жизни. Строительство начали пять лет назад, но до конца так и не довели. Каждый год отец бодро принимался за дело, но потом пыл его иссякал, и веранда по сей день оставалась недостроенной. Доски темнели и ветшали, гвозди ржавели… Роман предлагал нанять помощников — в окрестных деревнях можно было найти желающих даже за те крохи, что могла заплатить их семья. Однако отец категорически отказывался: «Мы не баре, чтобы нанимать слуг. Мы можем обслужить себя сами». Но вся их жизнь свидетельствовала об обратном — обслуживать самих себя получалось плохо.