Илга Понорницкая - Даша Птичкина и ее друзья Страница 2

Конечно, лучше б он не торопился! Что теперь будет?!

Случайно бросив взгляд за окно, она увидела своих папу и маму, идущих через двор к подъезду.

Скорей опять расставить по местам все химикаты, трогать которые ей было строго настрого запрещено. Генка тем временем схватил в охапку скатерть и кусок линолеума. Даша и сказать ничего не успела — он вылетел в подъезд и уже стремглав несся через двор к мусорному ящику. А в двери повернулся ключ, в прихожей раздались голоса… Даша скорей задвинула под стол коробку с игрушками, прикрыв дыру.

Конечно, мама с папой не могли не заметить перемены, происшедшей в дочери. Никогда раньше не начинавшая по доброй воле уборку в доме, делавшая все, как говорится, из-под палки, она вдруг стала без напоминаний наводить порядок в своей комнате. И даже мыть в ней полы.

«Ох, что-то здесь не так», — подумала Дашина мама, когда такое случилось в первый раз. Она совсем уж было собралась пойти и посмотреть, не хочет ли дочь скрыть что-то от нее. Но тут, по счастью, вдруг раздался телефонный звонок. Маме звонила ее подруга тетя Галя Медникова. У тети Гали тоже была дочь — Валя, Дашина ровесница. Они даже учились в одном классе. Но они вовсе не были подругами, в отличие от их мам. И Дашину маму это очень огорчало. Ведь Валя была отличницей. Как хорошо могла бы она повлиять на ее дочь. Ну почему, ну почему лучший приятель Даши — Генка-двоечник?

Валю Даше часто ставили в пример. Ей многих ставили в пример, а Валя-то уж и в самом деле этого заслуживала. Такая дочь была бы настоящим подарком для кого угодно. Мало того, что в школе она училась на одни «пятерки»! Придя домой и выучив уроки, Валя потом до ночи только и думала о том, что бы такое сделать по хозяйству. Например, она каждый день мыла все полы, не забыв, конечно, сначала стереть пыль с мебели.

Она просто не выпускала мокрой тряпочки из рук — разве что когда делала уроки.

Вот такой хотела бы Дашина мама видеть дочь!

Какой несчастной чувствовала себя она, когда подруга начинала в очередной раз нахваливать свою Валюшу!

Но сегодня Дашиной маме тоже было чем похвастаться. Она принялась описывать подруге в подробностях, как Даша просто выхватила у нее ведро и тряпку, какой решимостью она была полна!

— Дашка умнеет! — ликовала мама. — Скоро она мне будет помогать не хуже, чем тебе — Валя! Увидишь! Даша станет точно такой же, как любая другая девочка!

Так, убеждая тетю Галю, она и себя всецело убедила, что Даша вызвалась мыть пол исключительно потому, что она становится, наконец, похожей на Валюшу. Глядишь, забудет все свои глупые стишки, перестанет отвлекаться на уроках. На собраниях ее начнут хвалить, и мама сможет, наконец, ею гордиться!

Пока она мечтала так, Дашка, протирая пол, вымыла и серый оголившийся бетон под столом. Потом, толкая перед собой ведро, поползла дальше — и вдруг одна ее нога куда-то провалилась по самое бедро, и… Ух! Дашка вцепилась в мокрый пол, кое-как выбралась из дыры. Серого бетона под столом как не бывало. Даша глянула вниз. И что она увидела? Комнату соседей с третьего этажа? Как бы не так. Внизу, в слабом тумане, зеленела свежая лужайка. Это был берег какой-нибудь реки, а может, моря. Даше видно было место, где вода мыском врезалась в сушу. По краям поляны росли незнакомые деревья…

— Ух, ты! — сказала Даша и огляделась по сторонам.

Родители в любое время могут войти к ней в комнату. Она скорей задвинула коробку с игрушками назад под стол.

Нет уж. Отодвигать коробку она будет только тогда, когда никого нет дома. Или когда все спят.

Иногда ей просто не терпелось дождаться, когда родители уснут.

Когда все в доме затихало, она вылезала из постели и забиралась под стол. Внизу было светло. Получалось, что когда у нас ночь, там день, а зимы там не бывает вовсе. Даша часто сидела, свесив ноги, на краю дыры, и не заметила, как они покрылись ровным коричневым загаром. Однажды она обронила с ноги тапочек, и он упал вниз, на желтый песок. Даша хотела спрыгнуть за ним, но тут ей стало страшно. Обратно-то как заберешься? Высоко…

И все же дыра в полу неудержимо притягивала ее. О том, что там, под полом, Дашка думала теперь и днем, и ночью. «Там жара и солнце лупит по воде лучами, поднимая брызги», — записала она однажды в своей тетрадке, исчерканной уже вдоль и поперек, истрепанной, истертой в портфелях одноклассников, бравших почитать ее стихи.

Иногда она сочиняла даже целые поэмы. В одной говорилось, например, про некий южный остров с названием «Смолтаун» — «Маленький город», если по-английски.

На ее острове, помнится, жили отважные пираты, и она могла без конца рассказывать разные истории о них.

Больше всего пиратам нравилось спасать во время кораблекрушения принцесс. Или, наоборот, простых, бедных девчонок, которые, впрочем, тоже становились потом принцессами. Фантазия у Даши была такая, что оставалось только удивляться.

Трудней всего ей было подобрать своему острову название. В английском Даша была слаба, а других иностранных языков не знала вовсе. Но ей хотелось, чтобы ее остров назывался как-нибудь по-настоящему, чтоб в переводе это в самом деле что-то значило.

Тот остров, на котором оказались теперь дети, тоже носил название Смолтаун. Маленький город, если по-английски. И не спроста, наверно, он так назывался, ох, не спроста. По крайней мере, так думал Мишка. В самом деле, откуда Дашка могла все про этот остров знать? На нем и впрямь жили пираты. Правда, когда-то очень давно. Несколько веков назад.

Сегодня город, расположенный на острове, уже нельзя было назвать маленьким. Он здорово разросся с тех давних пор, когда сюда причаливали пиратские корабли. Народу на острове жило видимо-невидимо. И каждый помнил, что он не кто-нибудь, а пра-пра-правнук скрывавшихся когда-то здесь пиратов. В городе было полно музеев «пиратской славы», как называли их ребята между собой. По улицам толпами бродили туристы. Для них здесь строили высоченные гостиницы, на крыши которых с утра до ночи приземлялись вертолеты.

А для самих себя островитяне строили коттеджи по последней моде — в виде старинных замков, — разбивали тропические сады, утрамбовывали площадки для игры в брюк-швык-бряк, возводили эстрады для выступлений артистов и открывали бесчисленные ночные таверны с музыкой.

Над половиной острова и днем, и ночью звучала музыка, трещали моторы вертолетов, взлетали высоко в небо фейерверки.

Зато другую половину занимали джунгли. Там даже водились обезьяны. Деревья подходили почти вплотную к морю, о котором никто из друзей не знал, как оно называется. А может, и к океану.

Именно здесь, на узкой полосе между водой и лесом, поставили ребята свои палатки — у кого они были — а посреди поляны построили большой шалаш из пальмовых листьев — один на всех, должно быть, точно такой, какие были у первобытных людей.

— Теперь нас точно никто не найдет! — радовался Пашка. Ему было почему-то очень важно, чтобы его никто не смог найти.

Но в тот же вечер к ним заявился гость. А точней, какой там гость — хозяин. Дядя Джо, владелец прибрежного клочка земли, на котором они решили поселиться.

Он тут же завел разговор насчет арендной платы с гостей — «так, чтобы хватало на бутылочку пивца».

За этой платой дядя Джо и стал наведываться каждый день. Где бы они смогли без конца брать деньги на его пивцо?

Ладно еще, Мишка тут же нашел себе работу. И тем самым выручил своих друзей. Такое больше никому бы не было по силам.

Конечно, Мишка был самым обычным мальчиком. Он бы не смог, наверно, сделать настоящий остров у себя дома, под столом. И все же было в нем что-то, что отличало его от других ребят. По крайней мере, пел-то он, уж точно, лучше всех.

Глава 3. Мальчик с Луны

Хозяин таверны «У пиратов» однажды услыхал на пляже, как маленький незагорелый мальчик, строивший с друзьями замок из песка, напевает какую-то незнакомую песенку.

Хозяин захудалой таверны сначала онемел. А когда немного пришел в себя — тут же пригласил Мишку к себе работать. На любых условиях.

Кстати, это у ребят был самый первый день на острове. Так что хозяину таверны «У пиратов» здорово повезло. Мишка стал петь у него по вечерам. И теперь его таверна каждый вечер была полным-полна. Островитяне еще в полдень занимали очередь, чтобы в нее попасть. Местные рыбаки, горничные, официантки, конторские служащие — белые воротнички — толпились в очереди вместе с преподавателями университета и с бессчетными туристами, среди которых кого только не было. И в этой очереди только и разговоров было, что мальчике, который чудо как поет.

Его выступления иной раз продолжались до утра.

Всем нравилось слушать Мишку. Не зря же в своем школьном хоре он был солистом.

Помнится, учитель пения Николай Алексеевич говорил, что согласен обучать музыке тысячу, или даже десять тысяч детей, которым медведь наступил на ухо, да вдобавок еще, отъявленных хулиганов, если среди них окажется хоть один такой мальчик, как Мишка.