Надежда Нелидова - Серебряная трель. Сказки Страница 2

Софка покраснела: вот бессовестная, про бабушку забыла! Она и бросилась к горшку с волшебной купальницей. Сорвала бутон, стряхнула росинку-золотинку:

– Пусть бабушка скорее выздоравливает!

Тотчас стоны и кашель за печкой утихли. Донеслось деловитое кряхтение. Слышно было, как бабушкины шлёпанцы протопали в кухню. Скоро там сердито загремели кастрюли. Бабушка, не встававшая с постели месяц, бабушка, о здоровье которой учтиво справлялся городской гробовщик, летала по кухне, как птичка!

Едва Софка опомнилась от радости, в дверь осторожно постучали.

Это была молодая соседка Аня по прозвищу Хромоножка. Находились глупые и злые люди, которые ею пугали в округе детей. И даже за спиной называли ведьмой. А всё из-за того, что в детстве болезнь иссушила её ноги в прутики и скрутила в тугой узел. Аня Хромоножка заглянула, чтобы попросить на часок мутовку для взбивания яиц.

Софка, таинственно улыбаясь, усадила её на лавку. И будто бы пошла в чулан искать мутовку. Сама же в это время без колебаний сорвала второй бутончик: «Пускай Аня Хромоножка станет красавицей… Ну, просто здоровой симпатичной девушкой!» Стряхнула росинку-золотинку и шёпотом позвала в гости Зелёных Крошек.

Теперь на кусте оставалось два волшебных цветка. Зато на лавке сидела совсем другая девушка: хорошенькая, глаз не отвести! Ножки длинные и стройные, Аня испуганно и стыдливо натягивала на них юбку. Со смехом Софка поднесла ей зеркало. Та взглянула на своё отражение в зеркале и схватилась за голову:

– Верно, и впрямь я колдунья, как про меня говорят!

Она всё порывалась плюнуть в зеркало и даже разбить его. Только через час Софка удалось убедить девушку, что это она, Аня, собственной персоной. И никакая уже не Хромоножка, и ничего удивительного тут нет: с кем не бывает!

Утром Софка рассказала бабушке про чудесную купальницу. Бабушка слушала, всплёскивая руками. А под конец укоризненно сказала:

– Внучка, ты потратила уже два лепестка, а о нашей маме – забыла!

– Да, бабушка, я очень хочу, чтобы мамочка вернулась и снова стала жить с нами!

– У тебя одно на уме, тараторка! – рассердилась бабушка. – Не спеши языком, спеши делом. И я мечтаю обнять свою доченьку, но грех о таком думать. Нам бы с тобой посмотреть, как ей живётся на том свете? Хоть одним глазком.

– Можно и двумя, – буркнула Софка. Вытерла слезы и пошла к горшку с купальницей. Бабушка включила старенький телевизор и уселась перед ним серьёзная, деловитая, строго сложив руки на коленях.

Дикторша, передающая новости, исчезла. Пошли помехи, и на экране вдруг показалась… преисподняя. В огромных закопчённых котлах и на чугунных сковородках вопили грешники, но мохнатые юркие бесенята продолжали подкидывать дрова в адский огонь.

– О Господи! – охнула и закрестилась бабушка. Но тут перед ними открылась совсем другая картина.

– Смотри, смотри, – зашептала бабушка, толкая Софку в бок. – Вот он, рай небесный. Ой, ой, великолепие! Век бы глядела да радовалась…

– Бабушка, смотри! Это мама, мамочка моя, видишь?

Мама сидела на пышном белом островке, похожем на пирожное «безе». Перед ней текла душистая оранжевая речка из апельсинового сока. Даже в комнате запахло апельсинами, в носу защекотало. Над её головой порхал ангелочек, держа поднос с фруктами и сладостями. Но мама не обращала внимания на еду и грустно шептала:

– Как там живёт моя маленькая доченька?

Бабушка обняла сироту, и обе расплакались.

Прошла неделя. У бабушки с внучкой оставался ещё один цветок «на всякий случай». А в кухонном шкафу закончились крупа и макароны. Из холодильника давно выветрился запах мяса и рыбы. Бабушка попросила Софку:

– Внучка, милая. Сходи в лес, черника поспела. Вечером поедим ягоды с молоком.

Софка весь день ползала по полянам. Вернулась вечером с полным лукошком, с синими черничными ладошками.

В доме она сразу почувствовала неладное. Бабушка лежала на печи с полотенцем на голове и громко стонала. Увидев Софку, она страшно раскашлялась и только слабо махнула рукой.

– Внученька, милая… – говорила она, задыхаясь через каждое слово. – Сейчас всё расскажу. Как ты ушла, я подумала… А что, если последний цветок… исполнит такое желание? Чтобы у нас каждый день была еда… Немного колбасы… Сахарница бы всегда была полна сахаром, а банки – крупой… Я сорвала цветок, а…

– А стряхнуть росинку-золотинку забыла, и Зелёные Крошки рассердились? – печально закончила Софка. Она согрела в кружке остатки молока, опустила туда последний кусочек сливочного масла.

Бабушка, прихлёбывая, рассказала, какие ужасные и непоправимые последствия произошли по её вине.

Первое: она заболела пуще прежнего. Наверно, жить на этом свете ей осталось совсем немного. Приходил гробовщик: будто навестить – а сам, конечно, незаметно снял с неё мерку!

Второе: что приключилось с Аней Хромоножкой! Мало того, что она снова охромела, так всё её тело выгнуло колесом. На спине вырос огромный горб. Бедняжка ещё и окривела: ходит по деревне, мигая единственным глазом. Даже собаки от неё разбегаются по подворотням, воя и поджимая хвосты.

И третье, рыдая, едва выговорила бабушка: бедная мама свалилась с пирожного «безе» прямо в преисподнюю. Правда, бесенята её пожалели. Разрешили просто сидеть у котлов, помешивая адские головёшки. Но каково ей там, такой нежной и доброй?

А последнее скромное желание бабушки… В их холодильнике пусто, не осталось ни ломтика сыра, ни капли сметаны! Коза Мася совсем сдурела. Сорвалась с привязи и убежала вместе с колышком в лес. А, не дай Бог, встретится волк?!

Что, что теперь будет с бедными бабушкой и её внучкой?

Наступила ночь. Бабушка долго ворочалась, кашляла и ругала сама себя. Наконец, с печки раздалось похрапывание. И Софка уснула. На заре открыла глаза: рядом лежал золотой конвертик, заклеенный лепестками купальницы. Внутри на гладком, как атлас, листке – письмо.

«Привет, милая Софка!

Я уже обо всём знаю и страшно огорчена. Слушай внимательно: насколько далеко– настолько близко, находится королевство. На самом краю королевства есть Тухлое Болотце. Там растёт золотая купальница. Все её цветки волшебные!

Если найдётся храбрый юноша, который добудет цветок, ты исправишь все дела. Как найти королевство, тебе подскажет твоя старая знакомая – землеройка Худышка.

Удачного пути! Дорога поведёт – язык приведёт.

P.S. О бабушке не беспокойся – я позабочусь о ней…»

Письмо вспыхнуло всеми цветами радуги, ослепив Софку и заставив её зажмуриться… Девочка открыла глаза: это сверкало утреннее солнце. Никакого письма рядом не было. Взглянула на ладошки: они были разноцветные, с лиловым оттенком.

Но это могла быть черника.

– Худышка! Худышка!

Напрасно. Вот уже добрых два часа кричит Софка в дальнем углу сада, а землеройка не появляется.

…– Не глухая, не ори, горе луковое. – Оказывается, Худышка давно сидела у её босой ноги и чистила мордочку и лапки. – Я всё знаю. Знаю, где королевство. Знаю Тухлое болотце, где растёт купальница. Ведь я из рода волшебных землероек. Иди, надень свою самую тёплую курточку, самые крепкие джинсы и кроссовки. Ты будешь слушать мои указания. Только обещай, что будешь делить со мной в пути кров и пищу.

– Я бы рада отдать тебе самую вкусную на свете еду, но холодильник пуст. О какой пище ты говоришь?

– Вот об этой, – Худышка кивнула на примятую траву. Там на листе лопуха неизвестно откуда взялся бутерброд – свежий пышный ломоть хлеба с толстым слоем масла и кольцом сочной колбасы наверху.

Софка рассмеялась, вертя в руках бутерброд:

– Мы проглотим твой хлеб за одну минуту!

– А ну, откуси, – хитро прищурилась Худышка.

Софка немножко откусила и стала с удовольствием жевать. Когда она разохотилась отхватить ещё порцию, то увидела, что бутерброд остался… тех же размеров!

Она снова откусила – тут же «доросли» и хлеб, и масло, и колбаса.

Третий хороший укус – бутерброд не думал уменьшаться.

– Вкусно? Ешь, ешь, – смеялась Худышка. – Это же нескончаемый бутерброд.

На следующее утро Софка прощалась с бабушкой. Нескончаемый бутерброд она разломила пополам (причём оба куска тут же стремительно выросли до прежних размеров), и один оставила бабушке. Они обнялись, заплакали, но Худышка торопила девочку.

Долго бабушка смотрела из окна на свою внучку, уходящую за чёрной бегущей точкой.

Путники шли дни, недели, даже, может быть, месяцы – Софка не помнила. И спросить не у кого: людные места они обходили. Худышка побаивалась котов, а девочка – лихих людей.

Землеройка без устали бежала вперёд, Софка едва поспевала за ним. Пролезала сквозь кусты, валежник, пробиралась через ручьи и пригорки. Вечером они ужинали своим, признаться, надоевшим бутербродом, запивая его студёной водой из родников.