Сергей Алексеев - Сто рассказов о войне Страница 21

Лезли, лезли, разрывали воем округу танки. Без счета огонь бросали. Устояли в бою Григоряны. Удержали рубеж до прихода наших.

Тяжелой ценой достается победа. Не бывает войны без смерти. Не бывает без смерти боя. Шесть Григорянов в том страшном бою с фашистами выбыли из отделения.

Было двенадцать, осталось шесть. Продолжали сражаться отважные воины. Гнали фашистов с Кавказа, с Кубани. Затем освобождали поля Украины. Солдатскую честь и фамильную честь донесли до Берлина.

Не бывает войны без смерти. Не бывает без смерти боя. Трое погибли еще в боях. Жизнь двоим сократили пули. Лишь самый младший Агаси Григорян один невредимым вернулся с полей сражений.

В память об отважной семье, о воинах-героях в их родном городе Ленинакане посажены двенадцать тополей.

Разрослись ныне тополя. Из метровых саженцев гигантами стали. Стоят они в ряд, один к одному, словно бойцы в строю — целое отделение.

Вот бежит по краю поля с сумкой кожаной боец. Это почта полевая. Это он — ее гонец.

Пришло как-то в армию, сражавшуюся на Кубани, письмо из Ивановской области из города Вичуги. Написала его молодая девушка, одна из работниц местной текстильной фабрики. Задало это письмо задачу. На конверте написано: «Самому смелому из бойцов». А в самом письме: «Хочу с вами переписываться». И тут же фотография приложена. Смотрит на вас красавица из красавиц.

Попало письмо в 40-ю отдельную мотострелковую бригаду, в 1-й батальон этой бригады, в 1-ю роту.

Кому же вручить письмо? Кто же самый смелый в роте у них боец? Попробуй здесь выбор сделать.

Пришло письмо как раз в те дни, когда погнали наши войска с кавказской земли фашистов. Освобождены были Нальчик, Ставрополь, Черкесск, Пятигорск, Армавир. Предстояло сражение за Краснодар. Город Краснодар признанный центр Кубани.

Вот и решили бойцы, кто первым из них в Краснодар ворвется — тому и письмо, и почет, и слава.

Началось освобождение Краснодара. Их 40-я отдельная мотострелковая бригада вместе с другими частями 11 февраля 1943 года овладела станицей Старокорсунской, затем Пашковской. Рванулись войска на штурм Краснодара. Целый день упорство врагов ломали. Сломили, ворвались в город.

Отличилась 1-я рота в боях. Смотрят бойцы — где же тот, кто в город ворвался первым?

— Завьялов? Бердыев? Козлов? Терещенко? Возможно, другие?

Кто же в город ворвался первым? Все дружно сражались. Вместе ворвались. Кому же вручать письмо?

Гадают солдаты. Вдруг новый приказ для роты — атаковать, не стоять на месте, захватить городскую железнодорожную станцию.

Приказ есть приказ — снова в атаке, в бою солдаты.

— Ну что же, — решили солдаты, — кто ворвется первым на станцию, тот и письмом владеет.

Захватили герои станцию. Кто же здесь оказался первым?

Дуров? Шакуров? Сергеев? Пшадов? Рядом стоят и другие.

Все были в первых. Кому же вручать письмо?

Вновь не решили тогда солдаты. Новый приказ получает и рота, и весь батальон, и вся их бригада: штурмовать, не стоять на месте — овладеть главной улицей Краснодара — Красной.

— Улица Красная! Улица главная. Вот тут уж судьба рассудит.

Ворвались солдаты на улицу Красную.

Где же ответ на солдатский вопрос?

— Все были в первых, все были в равных, — звучит ответ.

Кому же вручать письмо?!!

Гадали солдаты, гадали. Решали, решали. Решили так. Пусть общим будет письмо для роты.

Послали ответ они в город Вичугу. Написали: «Милая девушка, все тут у нас в героях. Выбирай хоть Петрова, выбирай хоть Козлова. 1-я рота. С красноармейским приветом». И тут же одна за одной стояло сто подписей на листе бумаги.

Не осталось письмо без ответа. Сразу прибыло сто ответов.

Сто разных лежат конвертов. Пишут сто разных девушек. На каждом конверте: «1-я рота. Бойцу-герою».

Летчик-истребитель капитан Александр Покрышкин находился в воздухе. Внизу, изгибаясь, бежит Адагум. Это приток Кубани. Вдали виден Новороссийск. Справа осталась станица Крымская.

Впился летчик глазами в стекло кабины. Зорко следит за землей, за небом. Голову влево, голову вправо. Голову кверху, голову вниз. Поправил очки, шлемофон, наушники. Вновь повел головой по кругу. Снова то вверх, то вниз.

В наушниках послышалось:

— Ахтунг! Ахтунг!

Речь немецкая.

— Ахтунг! Ахтунг!

Голос тревожный. (Ахтунг — означает внимание.)

«Что такое? — подумал Покрышкин. — Что же случилось там у фашистов?»

Снова повел головой налево, снова повел направо: «Что же такое тревожное там у фашистов?»

И вдруг:

— Ахтунг! Ахтунг! Покрышкин в воздухе!

Слышит Покрышкин: «Покрышкин в воздухе!»

Услышали фашистский «ахтунг!» и внизу на нашем командном пункте.

Ясно нашим, почему раздается фашистский «ахтунг!». Ясно и фашистским летчикам, почему их предупреждают. Двадцать самолетов врага сбил над Кубанью летчик Покрышкин. (А до этого — над Днестром, над Днепром, над Донбассом, над Доном — и еще двадцать.) Вчера лишь над станицей Крымской уничтожил Покрышкин четыре неприятельских «мессершмитта». Четыре в одном бою!

— Ахтунг! Ахтунг! Покрышкин в воздухе!

Начал войну Покрышкин в ее первый суровый час. В небе над Прутом, над нашей границей. Здесь и сбил он в воздушном бою свой первый самолет противника. Отсюда и начался путь Покрышкина. За первым сбит второй самолет врага. Вот третий. Вот сбито два самолета в одном бою.

Вот сам подбит зенитным огнем противника.

Снова бои, победы.

Вот снова чуть не погиб.

Снова полеты, бои, победы.

Снова смерть прошагала рядом. Снова на землю падал. Попал в окружение. Неделю шагал к своим.

Новый полет. Ударила пуля в воздушном бою в наушники. Один сантиметр от смерти.

А вот и вовсе нелепый случай. На Кавказе. На горной дороге. Ехал Покрышкин в кузове грузовика. И вдруг на спуске, на повороте сорвалась машина в пропасть. Опередил на секунду Покрышкин падение машины. Выпрыгнул на ходу.

Снова полеты, полеты, бои, победы.

И снова нелепый случай. И опять не в боевых условиях. Перевозили Покрышкина с аэродрома на аэродром. Вдруг катастрофа. Самолет на кусочки. Покрышкин цел.

Снова полеты, полеты, полеты. Снова бои, победы.

Все больше их. Больше. Вот сорок сбито фашистских уже самолетов.

Бежит, нарастает счет — 41, 42, 43, 44, 45… 51, 52, 53, 54, 55…

— Ахтунг! Ахтунг! Покрышкин в воздухе!

От первого до последнего дня войны сражался отважно с фашистами летчик.

59 самолетов врага сбил в воздушных боях летчик-истребитель Александр Иванович Покрышкин.

Стал он Героем Советского Союза.

Стал дважды Героем Советского Союза.

Стал трижды Героем Советского Союза.

Слава тебе, Александр Покрышкин, первый трижды Герой в стране.

Некоторые наши авиационные соединения, сражавшиеся на Северном Кавказе и Кубани, имели самолеты английского производства. Англичане были нашими союзниками. Поставляли нам отдельные виды своего вооружения. В том числе и самолеты-истребители. Были они двух марок: «аэрокобра», или просто «кобра», и «киттихаук».

Пристала как-то к летчикам, летавшим на «кобрах» и «киттихауках» собачонка. Приютили ее авиаторы. Стали думать об имени.

— Барбос.

— Жучка.

— Бобик, — идут предложения.

— Не то, не то.

Кто-то вдруг произнес:

— Кобрик!

Посмотрели летчики на самолеты «аэрокобра»:

— Кобрик?

Понравилось летчикам имя Кобрик.

Прошло несколько дней. Как-то вернулись летчики из боевого полета, видят, поджидает их еще одна собачонка. Морда веселая. Хвост колечком.

— Много вас тут. Есть у нас уже Кобрик, — говорят ей летчики.

Однако не уходит собачонка. Уселась, смотрит на летчиков. Глаза озорные. Морда веселая. Хвост колечком.

Приютили и эту летчики. Стали думать, как же ее назвать. Кто-то сказал:

— Киттихаук.

Понравилось летчикам — Киттихаук. Звучит необычно, звонко.

Поселились Кобрик и Киттихаук на военном аэродроме. Стали общими любимцами летчиков.

Провожают дворняжки в полет героев. Встречают друзей с победой. Возвращаются летчики:

— Здравствуй, Кобрик!

— Привет, Киттихаук!

То-то радость на летном поле.

Нелегкая жизнь у воздушных воинов. Тяжелые бои с фашистами шли на Северном Кавказе. Особенно упорные на Кубани. По нескольку боевых вылетов в день совершали военные летчики. Устают от полетов летчики. Сядут на землю. Валятся тут же на аэродроме прямо у самолетов с ног. Садятся рядом Кобрик и Киттихаук. Оберегают солдатский сон.

Наступали наши войска. Гнали с кубанской земли фашистов. Перемещались на запад, на новые аэродромы и авиационные соединения.

Взяли летчики Кобрика и Киттихаука к себе в боевые кабины. Поднялись в небо. Когда же совершили посадку на новом месте, случилось вдруг неожиданное.