Моника Хьюз - История с танцем призраков Страница 21

Интересно, а много ли в той галактике планет? Сколько и в нашей? В два раза больше? И на скольких из них есть разумные существа? Существа, которые сидят сейчас вот так же па крыше под ночным небом, смотрят на тусклую звездочку — а на самом деле это целая галактика Млечного Пути, — сидят и думают, что два миллиона лет назад…

Звезды над головой Тома завертелись, их словно затянуло в бесконечно огромную воронку космических просторов. Ему вдруг пришло в голову: вся поверхность Земли — это сгусток звездной пыли, и он, Том, всего лишь крохотная, малюсенькая пылинка. Она становится все меньше, меньше, вот и совсем растаяла…

Когда Том проснулся, луна зашла, тьма полностью завладела миром. И еще холод, так холодно Тому, кажется, не было никогда в жизни. Холод пронизывал до костей. Голые лодыжки совсем заледенели… Надо себя как-то расшевелить, а то он прямо-таки задубел, как выстиранное белье на морозе. Дыхание его тотчас превращалось В клубочки пара, губы и щеки застыли, онемели.

Стояла такая тишина, что на секунду Том испугался — уж не оглох ли он? Но нет — когда попытался распрямить йоги, услышал, как трется с похрустыванием жесткая материя его джинсов. Возле уха раздался какой-то шуршащий отзвук, и Том испуганно дернулся. Что это — птица? Или мышь? Он навел зажженный фонарик на вентиляционное отверстие у себя за спиной, увидел, как шевелится какой-то коричневый пушистый комочек, и осторожно взял его рукой.

Это оказалась летучая мышь. Позже Том удивлялся: как это он не завопил от страха, не выпустил птицу-зверушку? Летучих мышей он всегда терпеть не мог. Но ведь он сидел один, на крыше, под усыпанным звездами небом, и было в этом какое-то таинство. Он уселся поудобнее, прижался спиной к стене, положил фонарик на колени и взял в ладони пушистое тельце.

Бережно расправил большие кожистые крылья, нащупал хрупкие, толщиной со спичку, кости, на их концах — когти. Погладил пальцем бурый мех, и рот маленького существа пискнул в знак протеста. Мелькнул розоватый язычок, крохотный частокол острых зубов.

Л на какой-нибудь планете в галактике Андромеды есть такие существа? Или похожие на них? Кто знает, может, тамошние «люди» как раз похожи на наших летучих мышей? Вот оно сидит, пригревшись в его руках, это существо — о чем оно думает? Такая крохотулька — ему достаточно сжать руки покрепче, и от нее останется мокрое место. Такая уязвимая… Но ведь летучие мыши живут на свете с доисторических времен, с той минуты, когда свет Андромеды, вот этот самый свет, впервые отправился в дальний путь к Земле. И водятся они, летучие мыши, во всех уголках нашей планеты. Они питаются насекомыми, цветочной пыльцой, нектаром, фруктами, животными, кровью — всем, что попадется. Они сумели приспособиться. Они выжили.

— Летучая мышь, может, ты — мой дух? — заговорил Том, поглаживая тоненький бурый мех. — В тебе столько всего намешано. Млекопитающее, но с крыльями, птица, по с теплой кровью и мехом. Тихая, робкая, а живется тебе неплохо. У тебя свой путь, и ты никогда с пего не сбиваешься, далее в темноте. Должно быть, ты и есть мой дух.

Маленький ротик открылся, зверушка еще раз неслышно пискнула. Том бережно сложил ее крылья, прижал их к тельцу и помог ей уцепиться когтистыми лапками за одну из перекладин теплой вентиляционной решетки. Летучая мышь тотчас перевернулась сверху вниз, устроилась поудобнее, сложила по-своему крылья и снова заснула.

Том медленно поднялся. Перед глазами все плыло от голода, холода и возбуждения, на негнущихся ногах он прошагал на другую сторону крыши. Из музея не доносилось ни звука. Свет в салоне не горел. Последняя полицейская машина уехала. Он прошел по крыше с запада на восток, уже освоившись и ничего но боясь, пока не оказался у юго-западного угла музея. В двадцати футах под ним была крыша архива.

Ни секунды не колеблясь, он перелез через парапет, ухватился за пего пальцами, повис и мягко прыгнул сквозь тьму. Он приземлился удачно, спружинив на кончиках пальцев, согнув колени, инстинктивно и безо всяких усилий приглушил силу удара о крышу.

Позднее, глядя па здание в дневное время, он содрогался: неужели он спрыгнул с такой высоты? Но в ту ночь тело его охранялось некой чудесной магией, и с ним просто не могло ничего произойти. Соскользнуть с крыши архива — это уже были детские игрушки, а дальше прыжок на цветочную грядку, сейчас пустую и мягкую — перед холодами почву взрыхлили, подготовили к весне.

Без страхов и сомнений Том прошагал по травяному газону и вышел с территории музея. По дороге домой он не встретил ни одного человека — сонные улицы были пусты. Спал и его собственный дом. Окно над задним крылечком было приоткрыто на два дюйма[9] — эту щелочку он оставил сам. Вскарабкавшись по решетке для вьюнков, он распахнул окно и перевалился в комнату. Скинув с ног кроссовки, он тут же рухнул на кровать, оттолкнул свернутое в рулон одеяло — здорово он это придумал! — и, забыв о голоде и холоде, заснул богатырским сном.

На следующее утро, в четверг, Том проснулся и вылез из постели сам — обычно его будила мама. Когда она вошла в комнату, он, в помятых джинсах и водолазке, моргая, стоял у окна.

— Сыпок, уже встал и оделся? Ранняя пташка. Тогда иду вниз готовить завтрак.

Когда она, по счастью ничего не заметив, ушла, Том побрел в ванную, стянул с себя выпачканную одежду и встал под душ. До чего же он грязный, особенно ноги! Надев все чистое, он протопал к столу на мамин зов:

— Завтракать!

Утро выдалось солнечное, и это сказалось на настроении родителей. Мама за кофе что-то мурлыкала себе под нос, а папа, уходя, даже поцеловал ее.

— Кэрол, ты меня сегодня ругай. Агентство «Ходят слухи» сообщает, что о новых назначениях в суд будет объявлено сегодня.

Около школы Тома уже поджидал Пит.

— Радио слушал? — с ходу огорошил он Тома. Том покачал головой.

— Вчера ночью в музей забрались грабители. Четыре бандита, хотели умыкнуть эти доколумбовы фигурки. А дальше… если тебе не известно, могу доложить: кто-то позвонил в полицию и предупредил их, кто-то изнутри. Это ведь ты, правда, Том?

— Что — я?

— Сам знаешь. — Пит оглянулся.

На ступеньках перед входом в школу толпилась ребятня.

— Все может быть, — уклончиво ответил Том.

— Я так и знал! Господи, вот повезло, так повезло! — От возбуждения голос Пита сорвался на фальцет. Том ткнул его локтем в бок, и тот зашептал: — По радио объявили, что грабителей застукали на месте преступления и ни одна золотая фигурка не пропала — все благодаря анонимному звонку в полицию. Сказали, что правительство Мексики назначило вознаграждение. Ты, конечно, объявишься?

— Ни за что!

Пит пристально посмотрел на него:

— Но почему? Том, ты совсем сбрендил! Подумай. Это же куча денег… господи, даже тысячная доля от стоимости этого золота и то ужас сколько! — Умные глаза Пита сверкнули.

У Тома вдруг мелькнула мысль: «А что уж в Пито такого особенного, чему в нем завидовать? Да, он неплохой парень, добрый товарищ, но разве таких мало?»

— Мне придется сказать, что я там делал, так? — спокойно объяснил он. — Почему меня занесло в музой в такую темень?

— В новостях передали, что один из охранников разговаривал с каким-то мальчиком. Охранник решил, что тот забрался в музой из озорства, под праздник Всех святых.

— Но мы же знаем, что это не так.

— Пу и знай себе на здоровье. Кому от этого плохо?

— Я и так весь изоврался, Пит. В этой истории вранья и без того хватает. Больше не хочу. Все. Конец.

— Ты совсем спятил, — ровным голосом произнес Пит. — Знай я, что дело выгорит, я бы сам потребовал эти деньги. В конце концов…

— Валяй. — Том пожал плечами. — Только без меня.

— Настоящий друг, ничего не скажешь! Тут какой-то подвох, но сомневаюсь… Стали бы они так просто говорить об этих наградных деньгах… эдак любой придет и скажет, что это он звонил. У них, наверное, есть какое-то доказательство. Ты ведь не просто позвонил, а еще и что-то сделал. Небось не скажешь мне…

— Нот.

Пит снова пристально посмотрел на Тома, и Том выдержал его взгляд. Первым опустил глаза Пит.

— Ну что ж. — Он пожал плечами и наигранно вздохнул: — Легко пришло, легко ушло. Но все равно, отказаться от таких денег — это же надо! Ладно, приятель пошли — звонок.

Глава IX

В воскресенье утром Том и папа мирно завтракали вафлями, облитыми сиропом. Мама еще но спускалась, потому и не было еженедельного спора насчет поездок Тома к прадедушке. Вдруг тишину нарушили какие-то постукивания и позвякивания, они становились все громче.

— Это еще что такое? — Папа поднялся с места, и как раз в эту минуту в кухню, шурша халатом, вошла мама. Она шагнула к окну и отдернула прозрачную занавеску.

— Марк, взгляни. Какая очаровательная развалюшка! Боже, да она сейчас точно развалится — прямо перед нашим домом. Ты ничего не можешь сделать, дорогой? Помочь сдвинуть ее с места, подтолкнуть, что там еще… Да что угодно! Ну и машинка!