Вероника Кунгурцева - Дроздово поле, или Ваня Житный на войне Страница 22

Златыгорка соловья подхватила, который на крыле не стоял, Яна — Микки-Мауса. Ваня Житный с Шишком коровенку потащили от зеркала за хвост, хоть и упиралась она всеми четырьмя копытами…

— Что за мазохизм! — ворчал домовик.

В конце концов пришлось зеркало покрывалом завесить. Ваню кольнуло — ох, нехорошая примета! Но некогда было рассусоливать — грузовик под окнами «Гранд-отеля» уж фырчал мотором.

Оба солдата с водителем сидели в кабине, так что корову Росицу Брегович под дирижерское мановение левой руки Шишка удалось незамеченной загрузить в кузов, в передней части которого стояли деревянные ящики и пулемет в кожухе. На капоте Ваня увидел грязные разводы: то ли масло вытекло, то ли тормозная жидкость — видать, грузовичок был прострелен во многих местах. Судя по всему, машина попадала в серьезные переделки!

Кузов тоже оказался не простой: борта укреплены двумя рядами досок да еще резиной, и в бортах — бойницы, как будто это не грузовик, а крепость на колесах.

И вот — поехали! Корова лежала подле крытых ящиков и жевала свою вечную жвачку, поглядывая одним застекленным глазом, вторым простым на кружащиеся вокруг грузовика горы в зеленом весеннем пуху. Остальные сидели подле Росицы.

Домовик — видать, вспомнив про фронтовые дороги Отечественной войны, — весь напыжился и вдруг заорал:

Соловей, соловей, пташечка,Канаре-е-чка жалобно поет!Эй, раз! Эй, два!Горе — не беда!Канаре-е-чка жалобно поет!

Соловей от песни пришел в себя, встрепенулся и прощелкал: какая, де, удивительная песня! Это самая лучшая песня, какую ему довелось слышать в своей соловьиной жизни! А Шишок, велев всем подпевать, затянул тут новую:

Солдатушки, бравы ребяту-ушки,Где же ваши же-о-оны?Все дружно грянули:Наши жены — ружья заряжены,Вот где наши жены!

Даже корова подмукивала:

Солдатушки, бравы ребяту-ушки,Где же ваши деды?

Грузовик вдруг остановился — это сербские солдатушки, не выдержав, решили перебраться в кузов, и подхватили песню:

Наши де-еды — славные побе-еды,Вот где наши деды!

А после войники и сербским песням выучили попутчиков, дескать, сербы ведь тоже без песен да шуток на войну не ходят! Конечно, контрабандная корова не осталась незамеченной — но когда все сообща поют, тут уж не до рогатого скота!

Как охрипли, стали знакомиться. Сербов звали Явор и Деша. А водитель Драган, словно услышав, что про него говорят, выставил из кабины руку и помахал.

Явор вытащил из кармана пачку сигарет и принялся угощать Шишка, дескать, это югославская «Дрина», сигареты хоть и без фильтра, но нормальные такие. Домовик медлил, и Гордана шепнула ему в ухо: у сербов, когда что-то дают, отказываться не принято, обидишь! Шишок вытянул сигаретку, бормоча, что с войны, де, не курил, ну да ладно…. Потом стал интересоваться, а вот, дескать, папиросы «Герцеговина-флор», которые генералиссимус уважал, в Югославии еще выпускают? Оказалось, не выпускают.

— Зря! — осудил домовик.

Деша принялся говорить, что сейчас уж ничего в Югославии не выпускают, и неизвестно, когда станут что-либо выпускать! Дескать, они поехали в Приштину за патронами, и вот все, что надыбали, — показал на ящики, — и то случайно! Все военные заводы лежат в руинах. Ящик патронов на роту дают — и все! Чем стрелять-то?! Как захватишь базу оаковскую — больше всего радуешься, если там боеприпасы остались! Эх, ведь! А у шиптар-то в последнее время: и тебе мины, и тебе средства связи, и тебе приборы ночного видения — все по последнему слову техники. НАТО старается, под видом гуманитарной помощи шлет!

А Явор, с гордостью подняв свою винтовку кверху, сказал: но, дескать, наше-то ружьишко, ПТР-42, хоть и сорок второго года выпуска, и еще немцев било…

— Ого! — восхитился Шишок. — Вот это я понимаю!!!

— А действует — дай бог всякому, — докончил Явор. Оптический прицел, мол, на него насадили — и все дела! Бьет шиптара на расстоянии двух километров! «Бэтээр» насквозь проносит, и танк сбоку пробивает! Нет, дескать, мы свои «Черные стрелы» ни на какое натовское добро не променяем!

Деша же, чтоб невзначай оружие не сглазить, перевел разговор: дескать, мы почему вас взяли-то, у нас командир ведь — русский, Медведь, может, слыхали?.. Больше русских тут почитай что нет, он один, неужто не знаете: подполковник, разведчик-диверсант?.. Пассажиры качали головами отрицательно — а Росица настороженно замычала, видать, решила, что медведь, хоть и подполковник, корове не товарищ.

Явор с Дешей, уж и забыв почти про попутчиков, наперебой стали вспоминать: дескать, а помнишь, как Медведь, в красном берете, письмо жене писал? Дело было на горе Паштрик, на самой границе с Албанией, в карауле Горожуп. Снайперы шиптарские бьют, а он пишет, пишет… А красный берет — это ж находка для снайпера!

— Медведь себе красный спецназовский берет специально из Белграда выписал, мы-то носим защитные… — пояснил Деша.

— А помнишь, как он танкистов на… девушках легкого поведения оженил? — Явор, обращаясь, к пассажирам, рассказал тут свою историю: Медведь, дескать, для операции пару танков выписал в штабе бригады, а танкисты приехали не одни… Да еще с ракией… Ну, Медведь не стал танкистов наказывать: у них работа больно нервная, танкист ведь — постоянная мишень для всех. В танках, замаскированных под кущи, те танкисты с бабами и ночевали… А среди ночи орудийный залп раздался! Все подскочили: оказалось, одна из девок выстрел случайно произвела — хорошо, что в сторону Албании снаряд улетел! А перед тем как танкистам уехать, Медведь их поженил! Въехали в село на танках, а после в магазин — прямо сквозь стеклянную витрину, вдрызг ее расколотили! Медведь самолично выбрал смокинги танкистам, а девкам белые платья, а как полиция приехала — объяснили им: у танкистов, дескать, свадьба! Все гуляем, ребята!

— А недавно, я слыхал, — добавил Деша, — танки те сгорели, натовская бомбежка… Девушки-то недолго честными женками побыли. И где они теперь?..

Опустились сумерки, и решено было остановиться, заночевать в стороне от дороги, дескать, ночью-то в шиптарские засады и попадают. Мол, шиптар-разведчик закопается по горло в землю, листвой себя закидает и ночь напролет так стоит, караулит сербских войников, после по рации доложит своим, а те встречают… Так что тут, де, под каждым деревом — шиптар, глядите внимательно под ноги! Маленькая Яна наступила на корягу и вскрикнула:

— Ой, шиптар!

Явор сказал:

— Да шутит Деша, не бойся! И мы ведь тут, с тобой!

Ваня отошел в кусточки и случайно подслушал разговор — вначале выйти никак не мог, а после уж поздно оказалось… Голоса были — женский и мужской. Мальчик, спрятавшись за колонну букового ствола, в прорехи лиственных ветвей какого-то кустарника увидел двоих: Драгана и… Гордану! Чего это они?.. А цыганка тут произнесла:

— Не хотела говорить — да ведь придется!

— Ну что, что такое? — нетерпеливо спрашивал шофер.

— Ты не очень-то на грузовик свой надейся: потому как примешь через него смерть!..

Драган остолбенел, а цыганка кивнула, дескать, Гордана зря говорить не будет, так что постарайся, де, на другой транспорт пересесть, а эту развалюху неплохо бы в утиль списать! И оказалось, что не только Ваня Житный подслушивает, раздались знакомые птичьи голоса. Соловейко прощелкал:

— Вот вор-рона!

А жаворлёночек прощебетал:

— Чтоб ей в небе пусто было!

Драган же только усмехнулся, поворотился и прочь пошел.

И вдруг глухой гул залепил уши: это по небу, подобно осиному рою, летели натовские бомбардировщики со смертоносным грузом на подкрылках. Их были десятки, с опознавательными знаками шестнадцати цивилизованных государств: дескать, мы в своем праве, праве сильного, а ну-ка — попробуйте, остановите нас! Никто, де, вам не поможет — ни Бог, ни царь и не герой! И страны такой нету, чтоб помогла вам, одни вы теперь на всем белом свете!

Молча, подняв скорбные лица к занесенному железными тучами небу, жались к жалкому грузовичку люди и птицы, самовила и домовой, взрослые и дети, военные и мирные. И уже где-то, — не так чтоб далеко, — раздались взрывы: опрастывались черевостые бомбами самолеты…

После полегли в кузове вокруг коровы Росицы, кое-как укрывшись брезентом, на часах оставили Шишка с соловьем.

С утра пораньше отправились в путь. В грузовичке «Застава» — сербы и с машиной познакомили попутчиков — трясло на горной дороге немилосердно. Дескать, вот поднимемся на вершину — и дома, в своем подразделении! А лес сдавил горбатую дорогу так, что ветки скребли по бортам и норовили сшибить тех, кто сидел в кузове.

Явор содрал с пулемета кожух и, раздвинув ящики, водрузил орудие на кабину. Ваня понял, что это неспроста и принялся внимательно глядеть по сторонам: правда, ничего не увидел. А Златыгорка послала на разведку пташек и прижала Яну к себе. Шишок же принялся поглаживать пустой левый рукав, словно собирался спустить руку с цепи. Гордана поднялась в рост и стала оглядывать местность: дескать, тут, ежели что, не «томагавки» ведь будут пускать — так что ей бояться нечего!