Лёня Герзон - Приключения Никтошки (сборник) Страница 22

Глава четырнадцатая

МОЛОКОМОБИЛЬ

Никтошка остался на ферме на несколько дней. Он помогал Вруше косить траву, доить коров и закатывать в большие плетеные корзины только что снесенные куриные яйца. Вместе они делали массаж огромному Свинохряку. Так братья-фермеры называли своего поросенка, который был ростом с двухэтажный дом. Чтобы достать ему до боков и спины, приходилось взбираться на лестницу-стремянку. Кожа у Свинохряка была такой толстой, что массаж ему надо было делать здоровенными дубинами. Вруша-то привык, а Никтошке такую дубину было еле поднять. На следующий день у него от этой работы всё тело болело. Вдвоем они колошматили Свинохряка, а Никтошка каждый раз вздрагивал, когда тот громко хрюкал от удовольствия.

Никтошка и не догадывался, что его нового друга зовут вовсе не Правдюша, а Вруша. Вруша ему, само собой разумеется, временами врал, но так ловко, что Никтошка даже не подозревал, что его обманывают. Да ему бы и в голову не пришло, что коротышка с именем Правдюша может вообще врать. Фермер ведь представился ему, как Правдюша.

Но, в сущности, какая разница, был ли это сам Правдюша или его обманщик-брат, – главное, что у Никтошки наконец появился друг! С ним можно было обо все разговаривать, играть по вечерам в шашки, обсуждать прочитанные книги… Вруша рассказывал Никтошке про книги о морских приключениях и пиратах, а Никтошка – про сказки, которых он прочел великое множество. Так прошла неделя.

Но для коротышек неделя – это как для нас целых два месяца! Ведь коротышки маленькие, всего с небольшой огурец, то есть, по росту примерно в десять раз меньше людей. А поскольку они в десять раз меньше нас, то и время для них течет в десять раз медленнее. Для них семь дней – как для нас семьдесят. Проведя столько времени вместе, Никтошка с Врушей очень сдружились. И все эти дни стояла прекрасная солнечная погода.

Но когда в понедельник утром зарядил дождь, и они, вместо того, чтобы работать, сидели дома и смотрели в окно, Никтошке почему-то стало страшно тоскливо. Ему очень сильно захотелось домой.

– Я очень хочу домой попасть, – сказал Никтошка.

– Подожди моего брата Врушу, – сказал фермер. – Он на машине в город поехал, вернется – тебя отвезет.

И тут Вруша, как с ним обычно бывало, подумал: «А не закинуть ли вралинку?» И когда Никтошка спросил:

– А когда он вернется?

Вруша ответил:

– Думаю, недельки через две.

– Две недели…

Никтошка вдруг почувствовал, что не вынесет на ферме больше ни одного дня. Он не мог понять – ведь еще вчера ему тут так нравилось! Трава, деревенская жизнь, коровы… «Почему бы тоже не стать фермером и не остаться тут навсегда?» – думал тогда он. Но сегодня было уже совсем не то, что вчера. Наверное, всему виной был дождь, зарядивший с самого утра. Никтошка вспомнил уютный дом на Колокольчиковой улице, и ему стало так тоскливо, что захотелось выскочить на дождь и бежать, бежать отсюда – без оглядки.

– Тогда я сам, пешком пойду, – сказал он.

– Можно, конечно, – согласился Вруша.

– А сколько примерно до города идти?

– Если пешком, то… то месяца два, – выскочила новая вралинка. Никтошке и в голову не могло прийти, что коротышка врет.

– Два месяца?! – воскликнул он. – Да ведь это уже зима будет, снег пойдет!

– Вот именно. Так что подумай. Никтошка был в отчаянии.

– Я так уже по дому соскучился!

С тоской кинул он взгляд в окно – на мокрое поле с маячащими вдали коровами и непролазную грязь во дворе.

– Что же делать? – так печально спросил Никтошка, что Вруше его даже стало жалко. Несмотря на постоянное вранье, у него было доброе сердце.

– Я б тебя отвез, – сказал Вруша, – да нельзя оставлять коров.

– Конечно-конечно, я понимаю.

– Слушай-ка. Ты машину водить умеешь?

– Умею, да! – обрадовался Никтошка. – Я много раз автомобиль Напильника водил.

– Ну так я тебе наш старый автомобиль дам. Он в отличном состоянии, как новенький.

Не обращая внимание на дождь, они обошли дом и остановились перед холмиком из прошлогодних листьев.

– Тут, кажется, – сказал Вруша.

Он взялся за торчащий из кучи черенок, уперся ногой в какую-то гнилую деревяшку и вытащил большой коричневый лист. Лист наполовину свернулся в трубу, и Вруша засунул в нее голову.

– Угу-гу! – задудел он в трубу.

Никтошка тоже вытащил себе кленовый лист. Этот лучше сохранился. С одной стороны он был желтый, с другой – светло-коричневый. Никтошка завернулся в свой лист, как в плащ, а из его треугольного края сделал себе капюшон. Это было кстати – дождик моросил мелкий, противный, даже и не дождь, а просто какая-то дождевая пыль. От нее весь становишься влажным, как недосушенное белье.

Вруша тоже сделал себе капюшон, и оба начали растаскивать листья в разные стороны. В основном они были кленовые, потому что неподалеку рос молоденький клен, но попадались и березовые, и ясеневые. Никтошка откопал даже один дубовый лист – наверное, ветер занес его из леса, который виднелся вдалеке. Листья были мокрые и грязные. Некоторые слиплись по два и по три, и когда Никтошка тянул их, рвались на части. А под кленовыми листьями оказалась еще целая охапка мокрой темно-коричневой хвои. Через час, с ног до головы вымазавшись в грязи, что для Вруши, впрочем, было делом привычным, они докопались, наконец, до дверей сарая. На дверях висел заржавленный замок, но Вруша двинул одну из створок плечом, и она упала на землю. Они вошли внутрь, и Никтошка зажег свой фонарик.

– Вот он, красавец! – радостно сказал Вруша, подойдя к громоздкому, длинному автомобилю какой-то совсем уж старинной модели – Никтошка таких даже и не видывал.

– А он ездит? – с сомнением спросил Никтошка.

– Еще как!

– А как же… – Никтошка попытался открыть дверцу, но она заржавела и не открывалась.

– В него надо через верх залезать, – сказал Вруша и прыгнул на сидение.

– Заваливай! – крикнул он Никтошке, и когда тот уселся, стал рулить, нажимать на педали и реветь так, словно он, и правда, едет на автомобиле:

– Жжжж! Рррр! Ржж-г-к-г-к-г-к… ржжжжж!

Никтошка с удивлением смотрел на него. В гараже было темно. Тут пахло резиновыми шинами и грибами.

– Теперь вылезай! – сказал Вруша. – Пойдем к коровам.

– Зачем? – печально удивился Никтошка, который, увидев эту развалюху, не верил, что она вообще может сдвинуться с места.

– Надо его заправить.

– Кого?

– Автомобиль, кого же еще?

– А… – протянул Никтошка, как будто понял. – Но коровы?

– Он не на газированной воде работает, а на молоке, ясно? Это же новая модель.

Автомобили коротышек, как известно, работают на газированной воде с сиропом. Более новые модели используют кока-колу, которая выделяет больше газа и позволяет машинам достигать больших скоростей. Правда, когда кока-кольные машины только появились, они наполнили Цветоград противным коричневым дымом. И оказалось, что у многих коротышек на него аллергия. Бедные Цветоградцы ходили по улицам и чихали, и у них из глаз текли слезы. Знайка с Таблеткиным уже собирались запретить новый вид двигателя, когда слесарь Напильник и его помощник, монтёр Молоток, изобрели огуречный фильтр, который задерживает этот дым. В выхлопную трубу автомобиля вставляется кусочек огурца с просверленными в нем тонкими дырочками. Проходя через огурец, кока-кольная гарь впитывается в его сырую мякоть, и выходящий дым становится абсолютно безвредным. Правда, через каждые пять километров огуречный кружок нужно заменять на свежий, но пять километров для коротышек – это огромное расстояние, так что припасенного в багажнике огурца хватало надолго. Тем более, что за городом можно было дымить сколько хочешь – в поле, кроме бабочек и жуков, никто не живет, а у насекомых этот дым аллергию не вызывал. Зато, пропитавшись кока-кольным газом, огурец превращался в твердую, сладкую конфету, которую после использования можно было вытащить из выхлопной трубы и понемножку сосать, вертя руль и глазея по сторонам.

– В городе-то, небось, всё еще газированные колымаги по улицам громыхают? – спросил Вруша.

– Да вообще-то… кажется, теперь их заправляют кока-колой.

– А… что газировка, что кока-кола. Нет, конечно, кока-кола – вкусная вещь, с этим не поспоришь. Я еще спрайт люблю. Один раз его пил – ваш малыш, Кастрюля-повар, привез мне бутылочку. Но, как топливо, всё это не идет ни в какое сравнение с молоком.

– Надо же… а я и не знал, – удивлялся наивный Никтошка.

Вруша как всегда наврал. Эта старая машина была вовсе не новой моделью, а наоборот – одним из самых древних автомобилей коротышек. Его изобрел моторист Солидолыч задолго до газированного автомобиля Напильника и Молотка. Машина заправлялась парным молоком, поэтому так и называлась – молокомобиль. При кипячении молока пар проходил по трубочкам и толкал поршень, который вертел коленчатый вал. К валу подключались шестеренки, передавая движение дальше, на маховик и так далее, и в конце концов оно добиралось до колес, которые крутились, заставляя машину ехать. Для смазки двигателя использовалась сметана, а в качестве охлаждающей жидкости – простокваша, которая замерзает при более низкой температуре. С этим молокомобилем была только одна проблема. При кипячении, как известно, на молоке образуются пенки.