Хрустальный ключ - Евгения Петровна Медякова Страница 22

У Юры Логунова, по-видимому, дело не ладилось. Он несколько раз поднимал глаза на классную доску, потом опускал их в тетрадь. Рука его машинально крутила ручку.

Неужели у него уже началась «черная полоса»?

К Юре подошел учитель математики Павел Романович. Что-то коротко спросил. Показал карандашом на одно из действий и отправился дальше между партами.

Юра склонился над тетрадью, начал быстро писать, но опять остановился. Задумался, глядя куда-то в пол.

«Плавает» Логунов по арифметике!

Она решила действовать. В большую перемену остановила Виктора Седых и рассказала ему о разговоре матери Логунова с Прасковьей Михайловной.

— Ты бы ему помог один раз. А там, может, Логунов сам подтянется. Он ведь новенький, не привык к ребятам.

— Хорошо! — коротко сказал Виктор.

Проходя мимо Юры Логунова, Виктор так же коротко сказал:

— Останься после пятого урока.

Занятия кончились. Ребята быстро убежали в раздевалку. Замешкавшихся Зину Зыбину и Мишу Добрушина староста бесцеремонно выпроводил.

Юра с некоторым недоумением ждал, для чего оставил его Виктор.

А тот, не тратя слов на длинные объяснения, сел за первую парту и достал задачник по арифметике.

— Ты, кажется, в процентах не силен? Давай, решим вместе десяток задач.

Объяснял Виктор лаконично и все подтверждал примерами, Юрий, чувствуя неловкость оттого, что Седых остался для него одного, заставлял себя быть внимательным.

Когда раздался звонок с шестого урока, Виктор вскочил.

— Надо бежать! Мне еще за хлебом… Дома сам позанимайся.

— Спасибо! — сказал Юра. Он не нашел других слов, но в сердце у него родилось благодарное чувство к Виктору.

29

Занятия в школе окончились. Прасковья Михайловна зашла в учительскую, взяла две больших стопы тетрадей и, завернув их в газету, присоединила к туго набитому, не закрывающемуся портфелю. Подумала, что неплохо бы попросить кого-нибудь из школьников помочь донести ей вещи домой.

Не торопясь учительница спускалась вниз. На всех площадках лестницы выстроились дежурные второй смены. Строго следили они, чтобы все школьники поднимались только по правой лестнице и спускались только по левой. Придирчиво осматривали они ребят из второй смены, шедших из раздевалки. И горе тому, у кого были не чищены ботинки, не свеж воротничок, измят пионерский галстук.

Немедленно неряхи отправлялись вниз обтирать обувь, другим делалось строгое предупреждение.

…Из дверей библиотеки вышел Юра Логунов и не спеша стал спускаться вниз.

Прасковья Михайловна невольно подумала: у некоторых из ее ребят очень заметна собранность, внутренняя дисциплина. Ни минуты не задержится в классе Виктор Седых, Лида Соболева. Это деловые люди.

Долго пробудут в школьных стенах Володя Хмелев, Миша Добрушин. У одного — физический кружок, у другого — фотосекция. А вот Неля Холодовская, Эдик Шишляев, Зина Зыбина уйдут быстро. Им скучно в школе, и они рады поскорее расстаться с ней.

Есть, наконец, ребята, которые просто не торопятся домой. Вот, Юра Логунов. Со скучающим видом он идет вниз.

— Логунов! — окликнула его Прасковья Михайловна. Юра остановился. — Помоги мне донести тетради до дома.

— Пожалуйста! — вежливо согласился Логунов. Он взял из рук учительницы стопу тетрадей, завернутых в газету. Из раздевалки они вышли вместе.

— Где работает твой папа? — спросила Прасковья Михайловна.

— На заводе. Он начальник цеха.

— Ты бывал у него на заводе?

— Бывал. Только очень давно, когда еще маленький был.

— А мама в библиотеке?

— Да.

— А днем, до прихода мамы, ты один?

— Один.

Прасковья Михайловна спросила Юру, какие книги он брал в школьной библиотеке, о чем он любит читать, понравилась ли ему повесть, которую он сдал сегодня.

Логунов отвечал сначала коротко и как будто неохотно, но постепенно разговорился. «Повесть о Зое и Шуре» ему понравилась, он рассказал, какие эпизоды особенно запомнились.

— А ты помнишь, как Шура предлагал сестре воспользоваться его решением задачи, а Зоя отказалась и целый вечер билась над задачей?

Юра оживился:

— Помню!

Читая эту главу, он не мог не почувствовать уважения к Зое Космодемьянской, которая не хотела обманывать учителя и упорно добивалась самостоятельного решения задачи.

— А знаешь, — продолжала учительница, — у нас в классе был подобный случай. Лида Соболева и Рая Давидович обе хорошо учатся по математике. Живут они дружно, часто звонят друг другу по телефону. Однажды Павел Романович задал классу особенно трудную задачу. Вечером сели девочки за уроки. Рая звонит подруге: «Лида, ты задачу решила?» — «Нет, еще не решила». И у меня не получается». Миновал час. Снова набирает Рая Лидин номер. — «Ну как, вышло? — «Нет». «А я решила. Сказать?» — «Нет, не говори». Спустя час опять звонит телефон у Соболевых. — «Это я. Решила?» — «Нет». — «Ну хочешь, я тебе только скажу, с какой стороны подходить?» — «Я решу сама». И уже часов в десять вечера она позвонила Рае и сообщила, что задача «получилась».

Логунов слушал с интересом. «Молодец, Соболева!» — подумал он.

Незаметно они подошли к дому, где жила Прасковья Михайловна.

— Может быть, зайдешь ко мне? — спросила она.

— Нет… — почему-то насупился Юра. И, чтоб смягчить неловкость, неожиданно пообещал: — В другой раз.

Прасковья Михайловна не настаивала. «В другой раз?» Хорошо, пусть будет другой раз»…

30

Ясные солнечные дни уже перемежались с дождливыми, ненастными, Холоднее стали ночи, студеней вода в речушке Каменке. По утрам, в огороде, на широких, голубовато-зеленых листьях капусты сверкали капли росы. Побурела ботва моркови, засохли, почернели, словно обожженные, картофельные стебли.

В одно из воскресений убрали картошку. Ее хорошо просушили на грядах, ведрами перетаскали в чулан и сени, чтоб окрепла.

Бабушка готовила все для соления капусты. Прежде всего, надо было ошпарить кадушки, вымыть их начисто. Тайка и Вася с любопытством наблюдали, как бабушка нагревает в печке крупные окатанные камни. Накалит их, а потом бросает в кадушку, прямо в воду. И сразу из кадки столбом хлынет пар, камни страшно зашипят, забурлит вода. После такой пропарки в кадке никакого запаха не будет.

— К кадке не подходите! — строго говорит Анисья Кондратьевна, пока носит камни из печи и бросает их в воду. А затем уже разрешает смотреть, лишь бы в кадку не совались.

— Я маленькая была, все узнать хотела, куда солнце на ночь девается? — неторопливо говорила бабушка. — В нашей деревне летом солнышко как раз за прудом опускается. Я в ту пору несмышленышем была, мне и казалось: солнце прямо в воду падает. Смотрю, вот так же, как мама кадки ошпаривает, как вода ключом кипит.