Александр Пискунов - Волчий уголок Страница 23

Славик спал хорошо всю ночь. Вечером прислонился к отцовской спине как к печке и горя не знал до тех пор, пока она не зашевелилась и исчезла утром. Да и дверь здорово помогла: вездесущий сквознячок больше не тревожил неприятными холодными струйками в самые сладкие минуты утреннего сна.

Славик проснулся, когда отец выбирался из шалаша. Дяди Пети уже не было. Он хотел понежиться еще, но требовалось сбегать в елочки. А когда возвратился, стало не до сна.

Посреди «дворика» двумя кривыми поленьями лежали огромные щуки. Дядя Петя сидел перед ними на корточках и измерял рулеткой.

– Не такая уж огромная, как ты говоришь, – он поднялся. – Эта ничего, семьдесят три сантиметра, – он шевельнул щуку ногой, и та вдруг встрепенулась и, изгибаясь полукольцом, запрыгала по земле, обильно цепляя на себя иголки и чешуйки коры.

– Килограммов пять потянет, – сказал отец. Он держал в руках раскрытый нож и котелок.

– Нет, – отрицательно покачал головой дядя Петя, – хорошо, если три потянет.

– Что ты говоришь, – отец схватил щуку сзади головы и поднял, – четыре – железно. – Он еще покачал ее на руке, оценивая вес, и пошел к озеру – чистить.

– Здорово, – восхищенно сказал Славик. – Как такую и вытащить…

– Я с ней не церемонился. Берег пологий – вытащил волоком. А тут у нее из пасти крючок вывалился, да уже поздно.

– Я половлю пока, – сказал Славик и забегал, собираясь на рыбалку. При виде таких больших рыбин у него появился рыбацкий азарт.

Дядя Петя привел его к маленькому заливчику, куда выпустил неиспользованных ручейников. Чтобы они не расползлись, он перегородил выход в озеро узкой песчаной насыпью. У него был и другой заливчик, поглубже, но меньший по размеру – для улова и живцов.

Славик забросил удочку и осмотрелся. Раньше он как-то не заметил, что утро сегодня туманное. Серая дымка застилала все озеро, закрывала другой берег, заползала в темноту леса по соседству с ним. Но небо было видно хорошо, и по розовому румянцу на боках высоких тучек-барашков он определил, что солнце уже поднялось. Он перевел глаза на поплавок и вздрогнул, не обнаружив его на месте. Всегда он удивлялся, как это получается, что стоит на миг выпустить из поля зрения поплавок, как тот успевает отплыть далеко в сторону.

Берестяной поплавок не сильно выделялся на серой воде. Неожиданно он стал заметнее. От его энергичной пляски начали разбегаться по гладкой воде легкие кружки. Затем он замер на миг, уверенно двинулся в сторону и, не останавливаясь, уверенно ушел под воду. Славик взмахнул удилищем… Оно не взлетело легко. Словно завязло в загустевшем воздухе. Леса натянулась и стала резать в разные стороны слегка зарябившую воду…

Хорошо, он сразу догадался отходить назад и не споткнулся при этом. Хорошо, не росли на его пути деревья, а склон горы начинался не сразу за спиной. Он выволок трепыхающуюся рыбину на полоску влажного песка и здесь потащил смелее. Большая красноглазая плотва затрепыхалась на земле, цепляя на себя мусор и теряя серебристый блеск.

Таких больших Славик еще не ловил. Им с дядей Петей сегодня везло. Он в первый момент хотел кинуть удочку и бежать к шалашу показывать добычу, но вовремя сообразил, что не годится поднимать шум, особенно после завидного улова дяди Пети. Все равно дядя Петя их главный кормилец, и соревноваться с ним трудно.

Наловить хотя бы десяток таких или похожих ему не удалось. Рыба клевала, он торопился, дергал раньше времени удочку – из воды вылетал крючок без насадки. Одна плотвица сорвалась с крючка и упала возле его ног в воду, ошалело замерла на секунду, а когда он шевельнулся, так сиганула в темную глубину, словно ее из рогатки запустили. Другая улетела прямо в лес, и он искал ее минут пять.

Всего он поймал помимо большой четыре плотвички, когда отец позвал завтракать.

И его рыбину, как давеча щук. Отец с дядей Петей оценивали с позиции заправских знатоков. Дяде Пете плотва виделась весом в фунт – четыреста граммов. Отец заявил, что больше трехсот не потянет.

Славик не спорил. Он, как и положено настоящему рыбаку. Молча ушел умываться.

Завтрак он назвали царским. Отец сварил густейшую уху из щуки. Где-то на опушке он нашел кустик запоздало доцветающего тмина и не преминул половину набранных зерен забросит в варево. Не пожалел кислицы. Даже Славик – не любитель есть поутру, не хуже бабушкиного кота трудился над куском щуки. Только что не урчал.

– День, а то и два живем, припасов хватит, – сказал отец. – Почему бы нам не пройтись в лес поглубже. Осмотреться. Поищем чего. Давайте полдня походим.

– Я половлю сказал, – дядя Петя. – А во-вторых, буду возле стоянки. Не прятать же нам щуку на елку.

– А чего, засмеялся отец, – развесим рыбу по деревьям, пусть вялится про запас.

– На радость воронам. – Славик все воспринял всерьез.

– Где ты видел в дремучем лесу ворон?

– Да вон над водой летит, – показал дядя Петя. – А вообще в такой настоящий лес они не очень любят заглядывать. Здесь опасно – тетеревятник живо может ей перья по ветру пустить. Да и корм здесь им искать трудновато. Вот у воды они любят быть, раковины долбят, утят подкарауливают.

– Развелось их… – зло сказал отец. – Саранча настоящая. Как поблагородней птичка пером или голосом – так ее не увидишь. А эти всем глаза намозолили.

Ворон никто из них не любил. Даже дядя Петя. Не для того они выбрались в дебри, чтобы и здесь любоваться на ворон. Не хотели они видеть ни людей, ни ворон.

– Хорош, что крысы в лесу не живут, – сказал Славик.

– Петя, вот объясни, почему, в сущности, нормальный зверек, серая крыса: вызывает у людей ненависть и отвращение. Не потому ли, что их целые полчища, что они везде и всюду. Количеством и наглостью задавили. Вездесущие твари…

Пожалуй, что так, – дядя Петя замолчал, улыбался мечтательно. Наверное, подумал, как хорошо было бы увидеть у подъезда белку на дереве, а не крысу возле вонючего мусорного бака. Славик именно так и подумал.

– Что ж, день начинается хорошо, – отец резко поднялся. – Вперед. Не спать же мы сюда приехали и не лежать на заплеванном песке пляжа. Мы приехали жить настоящей жизнью, когда нет различия между работой и отдыхом, когда весь жизненный процесс гармоничен и естественен, как, например, у дерева. Кто мне скажет, эта елка отдыхает или работает?.. Она живет. Так и мы…

– Ну, ты и разродился тирадой, – дядя Петя сделал нарочито изумленный вид, поднялся и пошел к своим удочкам.

Славик переобулся, похлопал по карманам, проверяя, на месте ли нож, спички, другие мелочи. Отец искал в рюкзаке пустые мешочки. Славик вспомнил, достал бинокль и взял походную палку.

Они пошли без всякой тропинки напрямик в гору. Сначала приминали в ельнике легко поддающуюся пелену из трилистников кислицы. На склоне росли большие осины и широко развалившиеся кусты орешника. Наверху начинался просторный сосновый бор с редкими березами, непроницаемо густыми деревцами можжевельника и маленькими елочками кое-где. Дальше они пошли вниз, хотя пологий уклон был совершенно незаметен.

– Вереск уже зацвел, – отец отрезал крепенькую веточку с лиловыми крошечными цветочками и мелкими то ли листиками, то ли мягкими иголками. – Эх, красивое растение, благородное, на помойках не растет. На… – Он отдал веточку Славику.

– Зачем тогда срезал? – упрекнул его Славик. – Забыл уговор не срывать без надобности ни одного листика.

– Оправдываюсь научным интересом. И потом – мы цветочки подсушим и заварим отличный чай.

Славик рассмотрел веточку. Действительно, красивые цветочки. Только уж слишком незаметные по одиночке. Ему как-то не доводилось видеть вереск вблизи, хотя он давно знал его. Знал, что пчелы берут мед, но сам никогда не догадался посмотреть на растение с пчелиного расстояния. А для пчелы каждый этот запакованный кувшинчик будет с добрый стакан. Одуванчик – вообще целый ковер, вымазанный нектаром и посыпанный пыльцой. Вот бы побыть полчасика пчелой.

– Да здесь черники полно, – отец, согнувшись, бросал в рот ягоды.

Черничные кустики уже начали терять листья, некоторые светло-зеленые побеги торчали полностью голыми, но везде висели крупные черные ягоды.

– Так чернику же раньше собирали, – Славик осторожно попробовал ягодку.

– Я и сам думал, что ее сезон прошел… Дозрели запоздавшие.

Ягоды казались немного водянистыми и потому не очень сладкими, но все равно вкусными. Они долго паслись вдвоем, потом отец встал, начал осматривать снизу доверху березы, которые потолще и ушел далеко в сторону.

Он вернулся не скоро. Славик все ползал на коленках, срывал и давил сочные прохладные ягоды языком во рту. Немало передавил их и коленками.

– Вот хорошие ягоды, совсем не кислые. Земляники и то не съел бы столько без сахара, – он наконец поднялся. – Нет лучше ягод.

– А малина? – напомнил отец.

Славик представил большие светло-розовые бугристые ягодки, их запах, когда их много в банке. Хороша и малина.