Константин Сергиенко - Дни поздней осени Страница 25

0.30. Все уже спать улеглись. Я надену то самое белое платье, благо тепло, обещали за двадцать. Боюсь, не засну. Такое ощущение, что нужно оставить прощальную записку. Завтра уеду бог знает куда, жизнь моя переменится. Неужто я способна на такие поступки?

И вот последние стихи из «Календаря».

ОКТЯБРЬ

IПрекрасна осень, если в нейхрусталик утра все ясней,все ярче лес и все белеедве хризантемы на окне.

Но завтра стужа, битый лед,зима — всегдашняя пустыня.Две простыни в окне застынут,морозом схваченные влет.

И станет проще и больней,и губы вымолвят шептанье:«Прекрасна осень, если в нейнет о зиме напоминанья».

IIНа черном зеркале асфальта,разбитом, мутном и кривом,затопленные лодки листьев.

Они то рядышком друг к другу,то к носу нос и образуют звезды,то горьким ворохом лежат.

И днища бледные их светят,и смотрят безучастно в небо,как в белое пустое море.

IIIС утра на улице ненастье,но выйдешь к лесу, и вездегорит, горит мое несчастье,не остывая на дожде.

Домой вернешься, сад пылает,в себя уйдешь, душа горит,и тлеет комната жилая,где образ твой легко царит.

Гори, сжигай себя, природа!Пускай останутся к зимеуголья черные невзгодыда имя хладное в уме.

31 августа. Пятница

Сегодня дня не было. Черная дырка.

1 сентября. Суббота

И вот они собрались на школьном дворе. Все в новом, отдохнувшие после лета, загорелые. Директор держал речь, но микрофон, конечно, сломался, и ничего не было слышно. А потом повели первоклассников за руки в классы. И начались уроки. Кто-то спросил: «А где же Молчанова?» И это спросил Виталик. «Где же она, где Маша?» — закричали все остальные... Хотела что-то трагическое сочинить, да не хочется. Например: «Молчанова умерла». Увы, я жива, живехонька...

Лежу на своей кровати. Она похожа на ковчег. Старинная кровать, отделанная палисандром и медью. В школу меня не пустили. Все бродят по дому на цыпочках. У меня ничего не болит, но меня не пустили в школу. Вчера я вернулась домой в половине шестого.

— Где ты была? — спросила мама. — Я бегала в школу, газету давно уже закончили.

— Гуляла, — ответила я.

— Но завтра ведь в школу! У тебя ничего не собрано.

Я промолчала. Она присмотрелась ко мне и ахнула:

— У тебя губы синие! Ты заболела!

— Я абсолютно здорова, мама.

Деревянной походкой ушла в свою комнату. Мама пришла и села ко мне на кровать.

— Маша, что с тобой, Маша? Ты стала неузнаваема. Что случилось, дочка, ответь.

Я молча глядела в потолок. Она заплакала.

2 сентября. Воскресенье

Приходили навещать одноклассники. Шумно рассказывали о первом дне. Нина Петровна, оказывается, никуда не уехала. В последний момент что-то случилось, поездку отсрочили. Мама слышала разговоры и не преминула спросить:

— Значит, проводы были преждевременными?

— Да, мама, совершенно преждевременными, — вежливо ответила я.

Он просто не пришел.

У нас новая химичка. На Лизе Потехиной новое платье, на Атарове новый свитер, и новый какой-то ученик появился в классе. Вообще много нового.

Я ждала его два часа.

Газета получилась хорошая, только Веденеева, как всегда, обиделась. Показалось, что ее нарисовали некрасивой. Не родись красивой, а родись счастливой, вот что скажу тебе, Галя Веденеева.

Он просто не пришел.

Вечером посетил дедушка. Показывал «сигнал» своей книги «История Нидерландской революции». «Сигнал» — это самый первый экземпляр, за ним печатают остальные.

— В пятницу начинает работать кружок, — сказал дедушка. — Его ведет Базанов, очень интересный человек. Поправляйся.

— Хорошо бы кружок вел Костычев, — сказала я. Дедушка посмотрел на меня с естественным недоумением.

— Костычев еще не начал работу. А потом, он искусствовед. Если его возьмут, он будет вести семинар в группе искусствоведения.

— Разве еще не взяли? — спросила я.

— Есть сложности, — сказал дедушка.

— Но учебный год уже начался.

— Маша, — сказал он, и в глазах мелькнуло раздражение, — я пришел сообщить тебе, что кружок начинает работу в пятницу.

Вслед за дедушкой в мою обитель вторглась тетя Туся. Она дрожала от возмущения.

— Деточка, ты больна, но ведь нельзя забываться! Как ты с ним разговариваешь! Лето пролодырничала. Голландским не занималась, книг не читала. А «этюды»? Хоть один «этюд» написала?

— Много «этюдов», — заверила я.

— Так покажи ему! Он помнит, он ничего не забыл!

— Обязательно покажу, тетя Туся.

— И твое безразличное отношение к университету! Может, ты передумала поступать?

— Может быть, — ответила я.

Она приоткрыла рот, очки блеснули неистово.

— Я пошутила, — буркнула я.

— Деточка... — она развела руками, — ты, конечно, больна... Но надо же знать пределы...

Он не пришел. Что с ним могло случиться? Звонка Потехиной не было. Лиза Потехина заморгала глазами, когда я спросила насчет звонка. А звонка никакого не было. Что же могло случиться? Скорее всего ничего. Он передумал, он испугался. Он просто вернулся к ней. Два дня никакого звонка. Значит, звонка не будет. Надеяться не на что. Странно. Накануне у меня было ясное ощущение, что все удастся. И вот. Что делать? Ничего не делать. Следует жить. «Шить сарафаны и платья из шелка и ситца. Вы полагаете, все это будет носиться? Я полагаю, что все это следует шить». Всем объявила, что завтра отправляюсь в школу. Я здорова, абсолютно здорова, дорогие родственники!

3 сентября. Понедельник

Нина Петровна обратилась к нам с маленькой речью.

— Ребята! Хочу вспомнить старые добрые времена, когда вы писали домашние сочинения о летних каникулах. Мне очень хотелось бы дать вам именно это задание. Пусть каждый вспомнит самое интересное, а я почитаю вслух. Посвятим этому целый урок. Надеюсь, урок будет веселый. Так как? Давайте решим вопрос голосованием. Кто за урок на летнюю тему?

— Отчего же не повеселиться? — солидно сказал Станкевич и поднял руку.

За ним подняли руки остальные.

— Эх, Нин Петровна, все вы что-то придумаете, — заключил Сережа Атаров.

Черновик моего сочинения.

КАК Я ПРОВЕЛА ЛЕТНИЕ КАНИКУЛЫ

Каникулы я провела хорошо. В то время как мои одноклассники парились на практике в помещении радиозавода, я отдыхала на даче под сенью кущ. Мой влиятельный дедушка устроил мне освобождение от практики, намекнув директору школы, что заводской труд менее полезен, чем отдых на даче.

Как известно, у нас отличная дача. У меня своя комната с видом на сосны, под боком речка, а отсутствие продуктов в местных магазинах компенсировалось заказами, которые мой влиятельный дедушка мог получить там-то и там-то.

В конце июля мы ездили в Прибалтику. В самый разгар сезона мой влиятельный дедушка сумел устроить номера на самом берегу моря. Я наблюдала красивые закаты, а ночью рассматривала Швецию, озаренную фарами автомобиля «Жигули». Я также посетила два выступления Потсдамского хора, который мой влиятельный дедушка специально выписал из Потсдама на летние каникулы.

Я хорошо провела лето, но еще лучше проведу осень. Мой влиятельный дедушка устроил меня в кружок при историческом факультете в расчете на то, что я покорю интересного человека Базанова и будущим летом он поставит мне пятерку на вступительном экзамене в университет.

Я хорошо провела лето, хорошо проведу осень, но еще лучше проведу оставшуюся жизнь. С отличием кончу университет, и мой влиятельный дедушка устроит мне командировку в Голландию. Там я выйду замуж за крупного рыботорговца и буду жить в городе Амстердаме в собственной вилле.

Если уважаемым одноклассникам что-нибудь понадобится к тому времени, пускай приезжают в город Амстердам на улицу Влаардинген, 13, где и будет расположена вышеозначенная вилла.

Кроме того, заранее приглашаю всех на свои похороны, которые состоятся...

Конец

4 сентября. Вторник

Утром. Особенно тяжко утром. Проснешься, и кажется, все. Жизнь кончена, ничего уж не будет. А что, собственно, может быть? Небо за окном, как серый мешок. Сегодня дождик. Столько слез на оконном стекле. Это дождь. Он и в комнате у меня, на подушке. Он проходит сквозь стены, сквозь крышу. Он один жалеет меня и теплый-теплый бежит по щекам. Замечательный дождик...

5 сентября. Среда

Сегодня у нас прием по поводу выхода «Истории Нидерландской революции». А-ля фуршет, как в лучших домах. Бомонд. Бонтон. Се си бон. Напитки: русская водка, итальянский вермут, кипрский мускат, финский ликер, французские и грузинские сухие вина. Закуски: салаты, паштеты, красная рыба, севрюга, балык, ветчина, языки, колбасы, телятина, пирожки, бриоши. Десерт: яблоки, виноград, персики, сливы, дыня, арбуз. Публика: писатели, историки, редакторы, художники, поэт и даже два дипломата из голландского посольства. Музыка: Бах и Гендель, чуть позднее включат что-нибудь полегче.