Ганна Ожоговская - Чудо-юдо, Агнешка и апельсин Страница 25

Ему повезло еще тем, что в этот день была их очередь пользоваться ванной. Самый что ни на есть подходящий случай осуществить свой великий замысел.

Он незаметно пронес в ванную маленький приемник, поставил его на табуретку, пустил воду и зажег под колонкой газ. Потом он разделся, влез в ванну и включил приемник. Музыка была еле-еле слышна, по-видимому ее заглушал мощный напор воды из крана. Михал выключил газ, закрыл кран, хотя воды в ванне было еще маловато, но мальчику не терпелось поскорей проверить свое открытие.

После того как он закрыл кран, музыка стала чуть слышнее, но все же не так слышна, как в комнате. Что-то мешало.

Чтобы на «гениальное открытие» обратили внимание соседи, музыка должна была звучать громко. Ее должна была услышать в кухне Агнешка, за портьерой — Шафранцы, у себя — пани Анеля, если она уже вернулась из больницы. Михал представил себе, как старушка Шафранец бежит к Петровским рассказать о великом чуде!

Михал включил приемник на полную мощность — не помогло. Музыка доносилась точно из-под земли. Может, переключить на другие волны? Писк, треск, грохот — ничего не изменилось.

Что-то мешает. Помехи? Вроде нет. Может быть, в каком-то месте слаб контакт? Теперь Михалу уже трудно было отказаться от своей затеи.

В комнате все было бы проще. Ему не раз приходилось копаться в приемнике и исправлять кое-какие мелкие неполадки, но в комнате был инструмент, а здесь…

Михал огляделся по сторонам. Ничего подходящего. На полке под зеркалом лежит щеточка для ногтей, а над ванной на большой полке стоят стаканы с зубными щетками и пастой.

Неужели не найдется ничего подходящего? Есть! Михал заметил на краю полки что-то блестящее, металлическое. Да это же пинцет! Наверно, медсестра случайно его оставила. Вот повезло!

Конечно, пинцетом откручивать винты не то что отверткой, но, уж во всяком случае, лучше, чем ногтем. Пока он будет возиться с приемником, можно добавить в ванну воды. Михал опять открыл кран и пустил газ.

Стоя в ванной на коленях, мальчик придвинул к себе табуретку с приемником, чтобы ему было легче орудовать. От мокрых рук на бакелитовом ящике оставались влажные пятна, но это ничего, вода чистая, в ванной тепло, они сразу высохнут.

Так! Вот это надо отвинтить. Михал протягивает руку с пинцетом, касается винта и… трах!!

Его так сильно ударило, что он, точно выброшенный пинком, выскочил из ванны. Он стоял посреди помещения голый, мокрый, и всего его трясло мелкой дрожью. Зубы стучали, руки тряслись, ноги дрожали!..

Обессиленный, он облокотился о стену.

Сейчас… сейчас… во что бы то ни стало надо успокоиться. Никто, наверно, ничего не слышал… Ничего не упало. Правда, его продолжает трясти, но это слышит ведь только он один… Могло быть хуже…

Видно, приемник неисправный или шнур негодный. Скорей всего шнур. Надо будет все проверить, сначала в комнате, а потом…

Только бы дрожь прошла.

Может, это от холода? Ну конечно! В ванну бежит струя холодной воды, впопыхах он забыл зажечь газ! Михал дрожащими руками потянулся за спичками. Нет, надо сначала вытереть руки, а то намокнет коробок.

«Чр-рк!»

Последним проблеском сознания было: «Все это мне снится!»

Старик Шафранец раскладывал пасьянс, его жена старательно штопала свои летние пепельного цвета перчатки. Время от времени она поглядывала поверх очков на столик, где лежали карты, и говорила мужу:

— Семерку, Франек, червонную семерку положи на пиковую восьмерку.

— Я вижу, Леоня, я вижу, — отвечал пан Франтишек. — Я так и хотел сделать…

Агнешка сидела в кухне одна. Туда заглянул Геня, видимо посланный Витеком на разведку, потому что вскоре явился и он сам с книгами и тетрадками.

— Твоя тетя уехала? — спросил Витек.

— Уехала.

— Одна?

— Нет, с какой-то знакомой.

Разговор явно не клеился.

— А знаешь, Агнешка, — начал Витек, подыскивая новую тему для разговора, но закончить фразу он так и не успел.

Раздался грохот! Взрыв!! Откуда-то с треском вылетели двери!.. Зазвенело разбитое стекло!..

И снова тишина. Такая тишина, что Витек и Агнешка сидели испуганные, съежившись, втянув голову в плечи, точно на них вот-вот должен обрушиться потолок, и слышали только, как учащенно бьется сердце.

Но тишина длилась лишь короткий миг. Тут же послышался тревожный и громкий крик медсестры:

— Что случилось?!

А затем плаксивый, скрипучий голос старухи Шафранец:

— Дом рушится! Дом! Франек! Святые угодники! Помогите!

— Дайте свет! — кричала пани Анеля. — Живо-быстро принесите лампу из кухни, здесь лампочка перегорела и в ванной не горит!.. Почему пахнет газом? Кто здесь лежит?..

Витек быстро вынес лампу за порог, дальше шнура недоставало.

Старушка распахнула дверь комнаты настежь и раздвинула портьеры, чтобы было виднее. Но и без того все видно: поперек коридора, совсем голый, неподвижно лежит Михал. Голова и плечо у него в крови.

— Пани. Ирена, немедленно приготовьте постель! Пан Феликс, помогите мне его поднять! — Медсестра нагнулась над Михалом, послушала сердце, пощупала пульс, приподняла веки, потом осторожно осмотрела его руки и ноги. — Его оглушило. Он крепко ударился при падении. Смотрите, даже дверь вышибло! Это газ взорвался! Почему здесь валяется шнур от утюга?.. А-а-а? Какой-то приемник. Может, он включил мокрыми руками? Как можно электроприбор включать в ванной? Это же верная смерть! Матка боска! Хорошо, что все так обошлось!

Михал лежал в своей постели. Он уже пришел в сознание. Открыл глаза и никак не мог понять, почему над ним стоит испуганный дядя. Почему дядя такой бледный? Почему так сильно болит голова и жжет плечо? Мальчик хотел встать… Ой!.. Как больно!!

Он застонал.

— Тише! Тише! — успокаивала его пани Анеля. Она приподняла ему голову и поднесла ко рту стакан. — Пей. Сразу уснешь. А завтра тебе будет легче.

В четверг утром, когда Михал проснулся и открыл глаза, он страшно удивился, почему в комнате солнце. Солнце сюда заглядывало лишь перед самым обедом.

Мальчик взглянул на дядины карманные часы, висевшие перед ним на стене, «луковицу», как он их называл, и чуть не обомлел: одиннадцать часов! Ну и ну! Проспал в школу!

Он рванулся с кровати, и в глазах у него потемнело от боли. Боль обжигающей волной отдалась в голове. Михал дотронулся до лба и понял, что голова у него забинтована. Он хотел вытащить из-под одеяла руку, но почувствовал такую резко пронизывающую боль в плече, что оставил всякую попытку… В чем дело?.. Он решительно ничего не помнил.

Он лежал один в комнате. Дядину кровать кто-то старательно застелил, кто-то чужой, потому что подушка лежала не в изголовье, а в ногах. А к Михаловой кровати была придвинута табуретка, и на ней стоял стакан чая с лимоном. Где дядя достал лимон?

Пить! Осторожно, медленно Михал потянулся к стакану.

Дверь тихонько скрипнула. Заглянул Геня. Минуту мальчики молча смотрели друг на друга. Только слышно было, как чирикает канарейка в комнате Шафранцев и как Петровская шьет на машине.

— Ты не спишь? Что-нибудь надо? — осмелился спросить Геня.

— Пить!..

Геня подал Михалу стакан. Чай был холодный, кисленький и на редкость вкусный.

— Ну? — спросил Геня, ставя стакан на место.

— Ну? — в тон ему ответил Михал. — Что было?

— А то не знаешь?! — усомнился Геня. — Ты же целый взрыв устроил! В ванной! Тебя как садануло об дверь башкой! Ох-ох! Аж петли оторвались! Ты не бойся, твой дядя починит. А мой стакан с зубной щеткой — дзынь-дзынь! Вдребезги! Пани Анеля говорит, что, если бы тебя стукнуло об стену, убило бы насмерть. А пани Леонтина сказала, что в нашем доме живет сам дьявол. Но это никакой не дьявол, а газ. А приемник нельзя в воду ставить, знаешь? А то ударит током так, что ой-ой!..

Теперь Михал кое-что смутно вспомнил: шнуры от утюга, приемник, спички… Конечно, стукнуло током…

Он крепко зажмурился, замолчал. Геня подумал, что Михал спит. Он посмотрел на часы: надо собираться в школу. Мальчик на цыпочках вышел и тихо прикрыл за собой дверь.

Снова слышны трели Матюши, и больше ничего.

«Ну и отмочил я номер!.. Так тебе и надо, баранья голова! Открытий захотелось! Чуть-чуть на тот свет не отправился. Стоит ли торопиться?.. Изобретатель!.. Хорошо еще, что я заранее не похвастался своим открытием. Вот бы посмеялись надо мной! И при каждом удобном случае потешались бы!.. О небо! Как все болит!..»

Сон пришел, как избавление…

Когда Михал вторично открыл глаза, возле его кровати стоял пан Шафранец. Михал сразу же вспомнил, почему он в такое время дня — часы показывали двенадцать, — еще в постели. Он даже не удивился присутствию пана Франтишека, который был здесь очень редкий гость.

«Сейчас начнет нотацию читать», — подумал Михал и заранее поморщился.