Елена Матвеева - Ведьмины круги (сборник) Страница 26

– Совсем не похож.

Я всматривался в Али-Бабу, и чем дольше смотрел на него, тем больше убеждался, что и в самом деле не похож.

Дома я узнал, что звонила мама и, разумеется, интересовалась, когда я приеду. Я не был уверен, долго ли смогу испытывать ее терпение, и стал жаловаться Ди на притеснения и искать у нее поддержки.

– Никак не могу сейчас уехать, – сказал я с отчаянием.

– Понимаю, – ответила тетка. – По-моему, мать недолюбливает Катерину. И совершенно напрасно.

Она считала, что я не могу расстаться с Катькой, и сочувствовала мне. Мы долго обсуждали, как задобрить маму. Всякие хитроумные планы придумывали. Потом позвонила Катька с неприятным известием. Художники Сидоровы передали через соседей по даче, приехавших в город, что объявятся завтра.

– Я должна их ждать, а в котором часу они будут – неизвестно.

– Ты поедешь с ними на дачу? – спросил я кисло.

– Такой разговор был, но теперь я не знаю их планов.

– Что ж, – я сам чувствовал, как голос мой становится все отстраненнее и противнее, – жди своих художников. Лето продолжается, погода классная. Гораздо приятнее сидеть на даче, чем на чердаке караулить криминальных типов.

– Ты не обижайся, мне совсем не хочется тебя подводить. Но ты же понимаешь: я от них завишу. Это друзья родителей, они пустили меня жить в мастерскую… – В ее голосе появились виноватые нотки.

Она была совершенно права, но у меня жутко испортилось настроение. В результате мы договорились, что Катька дождется своих художников, а потом зайдет ко мне на Пушкарскую. Если я раньше освобожусь, то я к ней приду. И маршрут свой определили, чтобы не разойтись.

– Я постараюсь не поехать на дачу, – сказала Катька.

Вообще-то она вела себя все это время очень мило, очень по-дружески.

– Я, наверное, скоро поеду домой. И с этим типом из «Руслана и Людмилы» все ясно, так что покараулю завтра, и конец. Ты не отказывайся из-за меня ни от чего интересного.

Кажется, мы старались переплюнуть друг друга в благородстве, потому что она ответила:

– Я тебе честно сказала, что не хочу на дачу. И как я тебя могу оставить наедине с убийцами?

– Ну ты загнула! Кто тебе сказал, что это убийцы? Один из них – нехороший человек, но я даже не знаю, насколько нехороший. Может, все ошибка.

– А может, и не ошибка. А ты ведь завтра попрешься за ними в офис?

– Откуда ты знаешь? – удивился я, потому что думал об этом.

Пока не намозолил Орлиноносому и его сотрудникам глаза, надо было войти за ним (только вот под каким предлогом?) в контору, а там осмотреться и действовать по обстановке.

– Само собой напрашивается. Только для этого нам желательно быть вместе. А еще надо решить, вдвоем зайти или порознь, и дело какое-нибудь придумать.

Пожалуй, сыщик из нее получался лучше, чем из меня. Может быть, именно Катьке и нужно было рассказать всю историю? Но было две Катьки: та, Краснохолмская, с «Агатой Кристи», терпящая меня, когда ей было удобно и угодно, и нынешняя, петербургская, – словно другой человек. Я не был уверен, что в ближайшее время она не превратится в прежнюю Катьку или совсем иную, новую, неведомую. Меня это пугало, поэтому я и не мог ей довериться.

Глава 21

ПАПА КАРЛО

Я прекрасно отдавал себе отчет, что я собой представляю. Мальчик-переросток, спасибо, хоть высокий и не прыщавый, хотя отдельные прыщи бывают, и выдающиеся тоже появляются то на лбу, то на носу. А она – настоящая девушка, хорошенькая, беленькая, гладенькая, на таких и парни, и мужчины оборачиваются. Не дорос я до нее.

Когда же я доживу до такого возраста, чтобы чувствовать себя в нем комфортно? Судя по всему, этот возраст у людей непродолжителен. Сначала мечтаешь повзрослеть, чтобы тебя не отправляли спать, когда приходят гости и все садятся за стол, потом чтобы на улицу одного отпускали, а потом в город. Лилька Луговец с компанией моих одноклассниц хотели вырасти, чтобы краситься и ходить в туфлях на каблуках, а Зажигин – чтобы отмутузить отца, который драл его за малейшую провинность. У меня желание стать взрослым немного затормозилось после осознания того, что годы приближают меня к армии, но окончательно не пропало, потому что даже в такой благополучной семье, какой была наша, ребенок все равно бесправен.

У матери двойственное отношение к возрасту. Она говорит: «Быстрее бы на пенсию, уж и не знаю, как мне эти семь лет доработать!» Однако всем известно, что без работы она не представляет своей жизни. Еще она говорит: «На пенсии я буду бесплатно ездить на автобусах и электричках». Можно подумать, часто она на них ездит! С тем же постоянством она заявляет: «Сбросить бы годков десять!»

О более старых людях и вообще нет речи: они все помолодеть не прочь. А вот один друг Игоря хочет постареть на четыре года, чтобы осталось позади учение в заочном институте, который ему страшно надоел.

Наверное, нужно быть очень гармоничным человеком, чтобы жить с удовольствием в каждом отпущенном тебе году. «Где мои семнадцать лет?» – все время вопрошает Ди. А наш учитель географии, женившийся на подруге своей дочери, стал красить волосы хной и ходить, как ему кажется, пружинистой походкой, а на самом деле смешно подпрыгивая. Я однажды наблюдал за ним на улице, когда он возвращался с работы и думал, что его никто не видит, – сгорбившийся, понурый, еле плетется. А главное, крашеный!

Самое страшное быть смешным или жалким. Избежать этого можно только одним способом – быть самим собой. Правда, когда это связано с любовью – читал, да и сам догадываюсь, – некоторые люди становятся не просто смешными, но и достоинство теряют. Пересиливает любовь и достоинство и все остальное. Ну, у меня-то с Катькой явно не такая любовь, а может, и не любовь это вовсе. Не исключено, что у меня, как и у нее, ожидание любви.

Пришел я на свой наблюдательный пункт, а сам не машину с Орлиноносым высматриваю, а Катьку. Воображаю, как вырулит она из переулка с черным Гамлетом на поводке, в коротенькой или длинной развевающейся юбке, с косичкой или узлом на голове, складненькая такая, ловкенькая. В три часа, уже истомившийся ожиданием, я не про Орлиноносого подумал с досадой, а про Катьку: она не придет.

Я еще вчера знал, что ничего здесь не высижу, пора делать следующий шаг – проникнуть в волчье логово. Мне это ничем не грозило, зато, зайдя прямо за Орлиноносым в контору, я мог получить еще какую-нибудь информацию. Я собирался притвориться дураком, полным идиотом, спросить, продаются ли у них компьютеры, какой самый дешевый, а поскольку и такой для меня дорогой, не посоветуют ли, где купить бэ-у (то есть бывшее в употреблении) и сколько это может стоить. Таким образом, я смогу вступить в контакт, а дальше – как получится.

Ожидая машину, я мечтал, как уже было сказано, о приходе Катьки. Честное слово, я ее не ревновал, но чувства мелькали разные: и обида, и неприязнь, и отстраненность. Но главным было ожидание. Где ты, Катька? Неужели тебя насильно увезли на дачу? А может, ты забыла про меня? Или до сих пор ждешь своих художников?

В начале четвертого я понял, что дежурство придется прервать, иначе я напущу в штаны. Соколом полетел в укромный уголок и пробыл-то там всего ничего, а когда вернулся, машина уже стояла возле подъезда. Шофер за рулем. Возле машины прогуливается незнакомый здоровенный парень, которому я сразу же присвоил кличку Дружбан. Дружбан Орлиноносого. Возможно, это был еще один телохранитель.

Я неторопливо перешел улицу. Дружбан не обратил на меня никакого внимания.

Судя по двери с блестящей медной ручкой, новеньким зонтиком-навесом над подъездом, серебристым жалюзи на окнах, я воображал, что внутри какое-нибудь евро-, красота неописуемая с ковролином, искусственными цветами и пальмами, да мало ли что я воображал под словами «фирма» и «офис». Поэтому больше всего поразило, что на самом деле это был обычный магазин.

Всю стену занимала стеклянная витрина со всякими телефонами, за прилавком читал газету Очкарь, а у входа, в кресле, развалился Ежик, поигрывая пейджером. Он скользнул по мне взглядом, но ничего не сказал, а Очкарь даже глаз не поднял от газеты.

Открытая арка вела в другое помещение, но оно располагалось сбоку, его не было видно. Я прошел. В этой комнате на полках стояли компьютеры. Молодая женщина, сидевшая за столом, подняла от бумаг глаза и спросила меня официальным тоном:

– Чем могу быть полезна?

В этой комнате была еще одна дверь, наверное, за ней и находились остальные сотрудники фирмы вместе с Орлиноносым.

– Хочу купить компьютер, – сказал я без всякого энтузиазма. Не родился я актером, что поделаешь.

– У нас только оптовая торговля. – Она смотрела на меня как на досадное недоразумение.

– Но, может, мне здесь кто-нибудь посоветует…

– Совет один – обратиться в розничную торговлю.

Если Орлиноносый – «новый русский», то сотрудники у него ведут себя явно по старинке, совсем как государственные. Женщина смотрела на меня выжидающе, оставалось удалиться.