Владимир Добряков - Зуб мамонта Страница 26

Надо же, как нарочно! Если надолго зарядит — поломалась прогулка в парке. Сколько дней подряд стояла такая хорошая погода, и вот тебе — полило! А может, ненадолго дождь?

Алька снова включил телевизор. Скоро последние известия, скажут и о погоде. А пока шел какой-то концерт. Певица в длинном, до полу, черном платье прижимала руки к груди, что-то пела. Что пела, Алька не слышал (чтобы не беспокоить тетю, звук полностью заглушил). Все же тетя Кира заглянула к нему в дверь:

— Аль, это что такое? Полуночник!

— Тетечка, только погоду послушаю. Скоро уже. Дождь идет, слышишь?

— Не иначе как ответственный матч на завтра назначили?

Алька не стал разубеждать тетю. Даже лучше, что так подумала.

На певицу, беззвучно раскрывающую рот, смотреть было забавно. Но скоро Альке это надоело, и на всякий случай (чего терять время) он решил отловить на завтра оставшихся меченосцев.

«Как настоящая фабрика, — осторожно подводя сачок под хвостатого самца, подумал Алька. — Еще недели две пройдет, можно и следующих на базар нести. Что значит хорошо кормить да ухаживать».

До «Последних известий» Алька успел водворить в банку двенадцать меченосцев. Хватит. А то все-таки здорово заметно, что рыбок убавилось. Как тетя до сих пор не увидела? Хорошо, что Марише тогда подарил. В случае чего можно и на нее свалить. Подарил, мол, что здесь такого.

Положив на место сачок, Алька взглянул на «профессора», стоявшего у переднего стекла и будто внимательно наблюдавшего за действиями хозяина. Он смотрел не только внимательно, а, как показалось Альке, еще и грустно. Алька мысленно обратился к нему:

«Прости, старичок. Видишь, снова пришлось отсадить твоих товарищей. Но не волнуйся: тебя не трону. Очень ты мне нравишься. Мы же с тобой друзья. А друзьям не изменяют, их не продают».

Красиво причесанная телевизионная дикторша Аза Лихитченко не очень успокоила Альку: погода в их местах ожидалась переменная, с возможными осадками и даже ветрами.

Жалко, если сорвется прогулка в парк. А вдруг не сорвется? Сколько раз бывало: наобещают дождь, ветер, а целый день солнышко светит. Трудная эта наука — метеорология.

Однако утро ничем хорошим не могло порадовать Альку: хотя дождь и прекратился, но готов был снова начаться каждую минуту. По небу угрюмо плыли серые облака, солнце нигде не проглядывало, ветви деревьев клонило ветром, повсюду светловатыми пятнами морщинились лужи. Видно дождь с усердием трудился всю ночь.

Алька проснулся поздно. Тети Киры дома уже не было… На кухонном столе лежала записка: «Разогрей печенку с картошкой, кофе. Я ушла на базар».

Недоставало еще на базаре встретиться с тетей! Может, не ходить туда? И погода — разве кто придет?..

А явился Валерка, и все стало выглядеть иначе. Во-первых, с тетей. И захотел бы встретиться, да не выйдет. Попробуй отыскать на таком огромном базаре нужного человека — бесполезно. Дождь? Кому нужно что купить — ни на какую погоду не посмотрит. Меньше бестолковых ротозеев будет, и все. А вообще, дождь — это хорошо, здорово! До зарезу нужен. Сады цвели отлично, теперь дождь в самый раз! Хоть три дня пусть льет.

Пусть льет, Алька не возражал, только на сегодня бы успокоился. Особенно после обеда чтобы не мешал людям, которые отдохнуть собрались, в парке погулять. Про парк Алька, естественно, и словом не обмолвился. Про себя подумал. Валерке это знать совершенно ни к чему…

Не в пример прошлому воскресенью, на рыбьем базаре в этот раз не только покупателей, но и продавцов было значительно меньше.

Альке повезло: молоденький лейтенант с розовыми, как у девушки, щеками, не торгуясь, забрал в прозрачный мешочек сразу всех его меченосцев. Он посмотрел рыбок на свет и улыбнулся:

— Ну, спасибо, паренек! Хороший будет подарок. Дешево и сердито!

Что верно, то верно — дешево. Вряд ли здесь кто-либо отдал бы за такую цену. «Может, напрасно не поторговался? — разглядывая в руке две новенькие зеленые ассигнации, подумал Алька. Но тут же вспомнил Толика Белявкина, как тот выступал на сборе, и успокоил себя: — Все правильно. Главное, не трястись из-за этих бумажек».

Он спрятал деньги в карман и подошел к Валерке (как и прошлый раз, Алька с самого начала не хотел стоять вместе с ним).

— А товар где? — спросил Валерка.

— Уплыл. — Алька небрежно махнул вдаль рукой.

— Врешь!

— Гляди. — И Алька показал в сумке пустую банку, повернутую набок.

Узнав о выручке, Валерка посмотрел на приятеля, как на последнего дурачка.

— Зато — раз, и отделался.

— Цену только сбиваешь, — хмуро заметил Валерка. Сам он еще не продал ни одной рыбки. Да и товар у него был не тот. Не подросли еще рыбки. Вполне можно было бы и не ходить ему сегодня. А он пошел. Видно, так уж втянулся в это дело, что не мог пропустить базарного дня.

Скучая, Алька осмотрел всех рыбок, принесенных на продажу. Купил на семьдесят копеек два кустика роголистника и красивой зубастой элодеи. Снова вернулся к приятелю.

Валерка в это время на все лады расхваливал лупоглазому мальчишке его же возраста свой «маломерный товар»:

— Ты чудак-человек! За большими гонишься. Старичков подсунут, и радуйся тогда на них. Через месяц подохнут. А этих подкормить немного — самые красавчики будут!..

И лупоглазый сдался: полез в карман за деньгами.

Как ни хотел Алька оставаться равнодушным, но не вышло. С завистью увидел, что Валерка за каких-то карликов выручил почти столько же, сколько и он, Алька, за своих красных полнорослых меченосцев.

Вместе с завистью шевельнулась и тоскливая мыслишка: «Поспешил — продал, а что толку? Хожу теперь, скучаю. Эх, точно: продешевил». И хотя Алька вновь вспомнил о Толике, но уже без радости и удовлетворения.

Чтобы не расстраиваться, глядя на ловкую Валеркину торговлю, Алька отошел в сторону, запрокинув голову, стал смотреть на небо. А ведь вроде разгоняет тучи. Вон с одного боку совсем побелело. Алька враз перестал думать о рыбках и решил идти домой.

— Давай дуй, раз товар кончился, — сказал Валерка. — Сам виноват. А я поторгую, спешить некуда…

Когда ехал в автобусе, заметил голубое окошечко в тучах. Сквозь него веселым длинным снопиком косо светило солнце. А ведь до трех еще куча времени. Может быть, ошиблась все-таки дикторша Аза Лихитченко? Хотя и придраться к ней нельзя. Ведь не сказала: «будут осадки», сказала: «возможны»…

От такой своей проницательности Альке сделалось весело. Сейчас он уже твердо верил: в парк Динка придет. Сам-то он в любой дождь побежал бы. А вот она… Но теперь и она придет.

А потом с каждым часом настроение его повышалось. Голубые окошки в небе появлялись все чаще и чаще, иногда сливались в целые синие озера, моря. То и дело и на их улицу, испятнанную лужами, набегало жаркое солнце. От сырой земли поднимался парок, и лужи как-то уменьшались, будто съеживались под лучами солнца.

После обеда Алька сказал тете, что идет гулять в парк культуры.

— А как же футбольный матч? Говорят, при любой походе играют.

— Мишка не дает мяч. — Алька не очень грешил против истины. Это уж точно: Мишка ни за что бы не позволил сегодня гонять по лужам свой желтенький венгерский мяч.

— Один идешь в парк?

Как тут было обойтись без вранья? Хотя и частичного:

— Почему? Не один. С нашими ребятами.

Хорошо еще, что тетя не стала расспрашивать, с кем именно идет он, как зовут. Тут бы Альке туго пришлось. Не умеет врать по-настоящему. И противно это.

Тетя Кира лишь поинтересовалась, когда он вернется.

— А чего там долго делать? — стараясь казаться равнодушным, ответил Алька.

А когда в передней чистил бархоткой ботинки, то оглядывался на дверь — не хотелось ему, чтобы тетя видела, как наводит красоту. Он и чуб свой расчесал на улице, и соринку с рукава курточки снял там же, как только зашел за угол последнего дома и свернул к остановке.

Вообще, хорош гусь! Динкино платье с пуговицами критиковал, а сам вырядился, как пижон, — куртка с молниями да пряжками, белая рубашка, ботинки начистил…

Возле огромного колеса обозрения, с неподвижными пока кабинами, Алька никого не увидел. Хотя и понимал, что Динке еще рано было приходить (круглые часы у входа показывали без четверти три), но тем не менее он чуточку расстроился.

Однако миновало и три часа, и пять минут четвертого, и десять минут (Алька дважды справлялся у прохожих о времени) — Динки не было.

Он уже совсем отчаялся — стоял растерянный и жалкий, когда из-за ажурной летней эстрады показалась Котов. Раскритикованного платья на ней не было, и банты не повязала, зато желтая вязаная кофта и синяя юбочка сидела на Динке так ловко, словно она только что сошла с витрины универсального магазина.

— Приветик! — чему-то лукаво улыбаясь, сказала она. — Давно ждешь?