Эдуард Веркин - Герда Страница 28

– Что? – не понял я.

– Уезжаем через три месяца, – повторила Аделина. – В Англию, в Лондон.

– Правильно, – сказала Саша. – Английский язык хорошо выучите, это здорово. Очень полезно английский знать.

Аделина хихикнула. Симбирцев тоже. Английский они знали с детства, читали Гарри Поттера в подлиннике.

– Да не, дело тут не в языке, – сказал Симбирцев. – В перспективах. Перспектив здесь нет почти.

– Почему нет? – спросила Саша. – Ну, может, не так, как в Англии, но все равно, кое-какие есть. У нас в районе три завода открыли, четвертый строят, шоколадный.

Симбирцев и Аделина опять рассмеялись.

– Мы немного не о том говорим, – поправил Симбирцев. – При чем здесь заводы? Я занимаюсь инвестициями и аудитом, тут для меня перспектив точно нет.

– Ну, не всем же заниматься аудитом, – возразила Саша, – кому-то и работать надо.

– А вы сами на кого учитесь? – спросил Симбирцев.

– На бухгалтера.

– Так ведь получается, что вы тоже работать не хотите. Во всяком случае, руками.

– Не хочу, – призналась Саша. – У меня мать двадцать лет на камвольном комбинате, у нее на пальцах артрит, а на ногах варикоз. А я не хочу.

– Но ведь каждый сам выбирает себе место в жизни…

– Это не так, – перебила Симбирцева Саша. – Не все выбирают свое место. За некоторых выбирают родители, за других само место выбирает, а у третьих и вообще выбора нет.

– Тут коровье бешенство! – задвинула аргумент Аделина. – Во всем мире его уже давно победили, а здесь у каждой коровы коровье бешенство!

Саша хотела что-то возразить против коровьего бешенства, но не успела, прибежала Алька. Сияющая, довольная, с букетом. Бухнулась на стул, потребовала виноградного сока.

– Ну, как вам?! – спросила она. – Тупо, да?!

Мы все кинулись говорить, что это было здорово. Просто фантастически. Что она лучший Маленький принц, которого нам пришлось видеть. Что Петр Гедеонович был великолепен и будет выдвинут вместе со спектаклем. Ну, и так далее. Алька расцвела.

– Конечно, это все колхоз, – продолжала рассуждать Алька. – Самодеятельность, так, скрутили на колене по-быстрому…

К нашему столику подошел плюшевый волк. Остановился и стал смотреть, молча, перебирая лапами по выпуклому серому животу. Безнадежный такой волчок.

– Вам что, юноша? – поинтересовалась Аделина.

Волк молча нависал. Уходить он явно не собирался, видимо, пересидел в буфете и теперь искал поводов. Симбирцев принялся оглядываться в поисках охраны, но тут проблему решила Алька – взяла и лягнула волка в колено. Волк дернулся и удалился.

– Здесь не только нет перспектив, здесь становится просто опасно, – добавила Аделина, проследив за волком. – После девяти часов никуда не выйти, везде одна гопота…

– Ну да, гопота, – согласилась Саша. – Но ее с каждым годом меньше.

– А откуда вы знаете? – поинтересовалась Аделина.

– Я три года патрулирую улицы, – ответила Саша. – Ну, само собой, не каждый день, но раз в неделю, если получается. Не одна, конечно.

– Зачем? – поразился Симбирцев.

Он достал из кармана трубку, набил табаком, но закуривать не стал, принялся грызть мундштук.

– Ну, вы же сами говорите – гопота. Вот мы и боремся.

– Плохо боретесь! – сказала Аделина. – Вы знаете про эту историю?! Про ту, что с Игорем и Аглаей приключилась?

– Да ладно, история, – отмахнулась Алька. – Я уж и забыла все.

– Вы могли погибнуть! – перебила Аделина. – Таких историй каждый день случается по всей стране десятки!

– Точно, – кивнул Симбирцев. – И это если учесть, что только половина раскрывается!

Глупый какой-то спор. То есть совсем-совсем глупый, с чего мы в него влипли? С Аделины. Это она перед Симбирцевым старается. Иногда мне хочется Аделину просто прибить за такое старание. Я не могу понять – это она на самом деле так думает или хочет меня позлить?

– Это случайно получилось, – возразила Алька. – Мы просто не туда пошли, вот и все…

– Так это ведь самый главный показатель, – сказал Симбирцев. – В нормальной стране можно спокойно пойти в любую сторону. А здесь нет. Здесь любой поворот – и уже опасность, уже можно не вернуться. Потому что не знаешь, что там встретишь.

– Да ладно, – продолжала спорить Алька. – В Америке все то же самое. Немного в сторону с шоссе съехал – и сплошные маньяки с мотыгами. Или сатанисты. Или мутанты.

Симбирцев хохотнул, Аделина подхватила.

– Поменьше ужасов смотреть надо, – сказала она наставительно. – Смотришь разную ерунду, потом в голове сплошной бардак.

– Кинематограф отражает реальность, – по-умному ответила Алька. – Даже если он отражает ее на десять процентов, все равно впечатляет.

– А еще все время кого-то в школах расстреливают, – напомнил я. – А у нас нет.

– Это пока, – парировала Аделина.

– Александра, вы сказали, что улицы патрулируете. Это как? – поинтересовался Симбирцев.

– Просто, – ответила Саша. – У нас в «Булате» действует программа…

– В чем?! – оборвала ее Аделина.

– В «Булате», – повторила Саша. – Вы, наверное, слышали? Это такая молодежная организация…

– Как интересно. – Симбирцев даже трубку перестал грызть. – А чем же вы занимаетесь?

– Я тебе потом расскажу, чем они занимаются, – Аделина скорчила брезгливую мордочку. – Очень интересное формирование…

– Да я сама могу рассказать… – начала было Саша.

– Не надо, – остановила Аделина. – И так вокруг много всего…

Она поглядела на Мельпомену, указала на нее вилкой.

– Вот такого.

Все поглядели на плачущую Мельпомену.

– А что она, по-твоему, ржать должна? – с обидой спросила Алька.

– Да нет, но хотя бы приличное лицо иметь. А не черт-те что. Куда ни придешь, везде такие хари.

Аделина покачала головой.

– Вполне приличное лицо, – пожала плечами Алька. – Это же муза, а не фотомодель. И не надо забывать, что приличные люди вообще часто в плохом настроении бывают. У них потому что душа.

Аделина фыркнула.

– Да тут у всех такие лица, ты в автобус зайди, сестренка, – сказала она. – И что, мне поверить, что у всех этих людей есть душа? Ага, сейчас.

Аделина отхлебнула сока, с отвращением выплюнула кусочек апельсиновой коры.

– А ты тоже виновата, – сказал я Аделине.

– Что? – не поняла она.

– Вы все почему-то считаете, что это я один виноват, а ты тоже виновата. Ты тогда нас не удержала.

– Я?! – Аделина чуть не подпрыгнула. – Я вас удерживала, как могла! Это вы, кретины, поперли! А я еще и виновата! Ну ты, братец, и хорек…

– Хватит, – попросила Аглая. – Не надо…

– Это ему не надо! На меня свалить не получится, и не думай. Я вас тогда предупреждала. Предупреждала, – взвизгнула Аделина. Да, взвизгнула.

– А вообще все приличные люди давно отсюда свалили, – объявил Симбирцев. – Живут там, а здесь только бизнесы держат. Вот у нас в кампании все сюда только работать прилетают, а как пятница – так сразу к себе.

Аделина согласно закивала.

– А как вас зовут, извините? – заинтересовалась вдруг Саша. – Забыла просто.

– Алексом его зовут, – с вызовом произнесла Аделина.

– Алексей Симбирцев, значит, превосходно…

Саша извлекла блокнотик черного цвета, открыла его примерно на середине, и что-то в него записала.

– И зачем? – поинтересовался Симбирцев с ехидцей. – Это у вас черный список личных врагов?

Он ухмыльнулся.

Саша ухмыльнулась в ответ.

– Врагов России, – уточнила она.

Симбирцев принялся смеяться. Так громко, что с Мельпомены стала сыпаться пыль, так что портьера заколыхалась.

– И ее впиши, – Алька указала на Аделину. – Она тоже враг.

А Аделина не смеялась. Не знаю почему, не смеялась.

– Ее надо в Соловки законопатить, – продолжала Алька. – На стройки капитализма.

– Прекрати, – взвизгнула Аделина. – Прекрати паясничать.

Симбирцев замолчал и поглядел на Аделину с удивлением. Саша продолжала улыбаться, вертела в пальцах блокнот, в глазах поблескивали злые искорки. Алька надулась и замолчала.

– И куда вы потом этот список отправите? – поинтересовался Симбирцев. – В проскрипционную палату?

– Нет, в ФСБ.

Повисло молчание. Все смотрели на Сашу. Саша листала блокнотик.

Симбирцев расхохотался снова. Громко, прихлопывая ладонями по столу, но как-то не от души, не как раньше.