Холгер Пукк - Юри Страница 28

Возле железных кладбищенских ворот стоял автобус, идущий в сторону города. Два-три поздних пассажира один за другим скрылись за его дверцами.

Автобус напомнил, что новый дом Вийкхолмов в двух шагах от Горного кладбища.

«Пойду-ка я, оставлю Вирве записку. Во вторник утром я непременно займусь длинноухими. Пусть девочка не волнуется».

Юри прежде бывал здесь у Вирве, он помнил: дом Вийкхолмов покрыт светло-серой, похожей по цвету на гранит штукатуркой. Других таких поблизости не было. По этой примете узнать его пара пустяков, хотя Юри и не запомнил номер.

Мальчик не ошибся. Дом Вийкхолмов был найден. Но на дверях висел замок.

Юри беспомощно огляделся. Чем написать письмо? И на чём? Карандаша и бумаги у него в карманах не нашлось.

И тут у него мелькнула счастливая мысль: нацарапать записку концом гвоздя на обрезке доски, а доску привязать верёвкой к ручке двери.

Готово! Теперь в путь. Небось завтра утром его послание найдут.

Юри оглядел двор. В дальнем углу виднелся сарай, двери у него были открыты. Зачем идти дальше? Не всё ли равно, где переспать ночь?

И Юри зашёл в сарай.

К своей радости, он обнаружил здесь нары, набитую стружкой подушку и одеяло. Наверное, отец Вирве и сам не раз ночевал здесь.

13

Юри сел на нары и начал проворно расшнуровывать ботинки. Но узлы намокли и не развязывались. Он дёргал их, дёргал… А мысли в это время возвращались к пережитому: вот он направляется в дом Эрви, вот покупает хлеб в ларьке, вот разговаривает на кладбище с добрым стариком… Как много он сегодня перечувствовал, как много испытал — и страха, и радости… День, правда, закончился на кладбище, но на душе было радостно и тепло, как будто поговорил с друзьями.

Вот только какая-то мысль не даёт покоя. Вернее, даже не мысль, а странное ощущение: не сделано что-то очень важное, очень значительное.

Что же это такое?

Пальцы, занятые шнурками, двигаются всё медленнее. А теперь и вовсе замирают. Что бы это могло быть?

Порыв ветра распахивает дверь сарая настежь, словно приглашает Юри на улицу, приказывает идти…

Куда?

Юри поднялся, захлопнул двери и закрыл их на крючок.

Нет. Сегодня он никуда больше не пойдёт. Он устал. Он сейчас ляжет и уснёт.

Но и лёжа на нарах с закрытыми глазами, Юри никак не может успокоиться. Что-то мучает его, отгоняет сон. Снова и снова обдумывает мальчик события сегодняшнего дня.

…Он прячется в кустах, он боится людей… потом решает пойти на кроличью ферму, он…

И всё-таки не хватает самого важного! Что же это, наконец? Чего он не сделал?

И вдруг Юри понял: до сих пор он думал о себе, думал о кроликах… А об Эрви! Вернее, не об Эрви, а о Вялом он даже не вспомнил!

Этот выродок по-прежнему ходит по улицам. Может, совершает новые преступления… И он, Юри, допускает это!

Нет, нет! Всё ясно. Чего ему, Юри, бояться! Он пойдёт туда куда надо и скажет…

Эта мысль успокоила мальчика. Решение о самом важном принято. И сразу же сон вступил в свои права.

Юри даже не успел как следует укрыться одеялом, с грязного ботинка так и свисает неразвязанный шнурок…

Ясное, солнечное утро.

Молодые яблони тянут свои тонкие ветви к солнцу, словно просят у него ещё больше тепла и света.

Пчёлы кружатся над цветочной клумбой, собирают нектар, удовлетворённо жужжат. Одни опускаются, другие взлетают. Откуда-то появляется чёрная с белой манишкой кошка Вийкхолмов. Потягивается, зевает, шевелит усами.

Перед сараем она в недоумении останавливается. Дверь закрыта! Как же в таком случае добраться до чашки с едой и миски с молоком, которые молодая хозяйка поставила туда вчера вечером?

Но из любого положения есть выход. Недолго раздумывая, киска направляется к задней стенке сарая. Два-три головокружительных прыжка, и вот уже она сидит на высокой груде ящиков чуть ли не вровень с крышей. Здесь между стеной и крышей — щель. Чем не дверь для кошки?

Слышится царапанье когтей о стену сарая. Киска исчезает в щели и спрыгивает прямо на нары.

Тут происходит нечто неожиданное и ужасное.

На нарах кто-то есть! Этот кто-то одним махом вскакивает! Кошка. Она пулей летит в дальний угол сарая.

Юри пытается завязать знакомство с новой соседкой, но белая манишка в ответ только шипит из угла и предостерегающе вертит взъерошенным хвостом…

Лишь выйдя на улицу, мальчик почувствовал, как он ослаб. Ноги так и заплетаются. Носы ботинок задевают за любую неровность дороги. При каждом неосторожном шаге ноет ушибленная голень. Желудок до того пуст, что к горлу подступает тошнота. В кармане всего двадцать копеек. Этого не хватит даже на проезд в автобусе. А до города километров пять.

И Юри идёт. Он должен идти! Решение он принял уже вчера вечером, перед тем как заснуть.

Солнце поднимается всё выше. Кажется, словно с неба так и струится изнуряющий жар.

Юри опускается на обочину дороги, ложится. Подсовывает руки под голову, ему необходимо отдохнуть.

В небе снуют ласточки. Делают молниеносные повороты и исчезают из глаз, чтобы затем появиться снова. Интересно, это уже другие или те же самые…

Мимо, сотрясая землю, проезжает огромный самосвал. Юри очнулся от дрёмы.

Он идёт дальше. Снова отдыхает. Снова идёт.

Вот, наконец, и первые дома. Они стоят по обе стороны улицы почти вплотную друг к другу. Торопливо проходят хозяйки с сумками в руках. Перед магазином стоит вместительный хлебный фургон. Дверцы его открыты, и оттуда тянет невыносимо вкусным запахом свежего хлеба. Запах этот заполняет всю безветренную улицу.

Юри не в силах больше шагу шагнуть. Он стоит и глубоко вдыхает в себя аромат хлеба, словно пытается утолить свой голод.

Тут же, по другую сторону дороги, на тротуаре, лежит большая груда брикетов. Пожилая, суровая на вид женщина сгребает их лопатой в подвал, работа идёт медленно.

И вдруг Юри осеняет блестящая мысль. Он может заработать немного денег и купить себе один из этих коричневых хлебов! А потом он немедленно отправится дальше. Пойдёт в ближайшее от школы отделение милиции и скажет, что там, в парке Медведя…

— Разрешите мне помочь вам перекидать брикеты в подвал? — спросил Юри запинаясь, словно боялся отказа.

Женщина посмотрела на его светлые всклокоченные волосы, смятую одежду, умоляющее лицо и задумалась: как быть? Её очень удивило это странное предложение.

Наконец женщина резко спросила:

— Зачем?

— Я хочу немного заработать, — бормочет Юри. Он по-прежнему не отводит взгляда от лица женщины. Его глаза словно умоляют её согласиться.

И женщина соглашается. Она произносит лишь одно слово:

— Подожди!

Затем идёт в коридор, приносит вторую лопату, и они вместе принимаются за дело.

Подобной работой Юри доводилось заниматься и раньше. Бывало, лопата так и мелькала у него в руках, а матери он даже пальцем не давал прикоснуться к брикетам.

Теперь же лопата до того тяжела, что мальчик с трудом удерживает её в руках. И скоро Юри вынужден прислониться к стене, чтобы передохнуть. Голова у него кружится. Ноги дрожат.

Женщина не позволяет мальчику продолжать работу. Она ведёт его в комнату и кормит.

Наконец-то он может поесть!

Юри съедает без остатка всё, что ему предлагают.

Женщина внимательно смотрит на мальчика. Она не говорит ни слова. Только смотрит.

— Как тебя зовут? — спрашивает она лишь после того, как Юри кончил есть.

— Юри.

Мальчик быстро встаёт из-за стола.

— Спасибо!

— На здоровье.

Женщина засовывает руку в карман передника.

— Вот, возьми деньги.

Долгим взглядом смотрит Юри на деньги. И… отказывается от них.

— Нет. Я ведь ничего не заработал.

— Ну, бери!

— Нет.

— Тогда отдохни.

— Нет. Я должен идти.

— Ну отдохни же немного. Пока я не перекидаю брикеты в подвал.

Суровая молчаливая женщина произносит эти слова с такой лаской и заботой в голосе, что Юри не может отказаться. Только на несколько минут, только на несколько коротеньких минуток останется он здесь…

Торопливо работает женщина. Работает и думает:

«Небось мальчик попривыкнет… Тогда, может быть, он разговорится. Н-да, здесь что-то неладно…»

Но когда женщина возвращается в дом, Юри уже и след простыл.

В этом районе Юри не доводилось бывать прежде. Он спрашивает дорогу к центру города. Спешит с одной улицы на другую. Но тут же выясняется, что он заблудился. Мальчик чувствует: он должен снова отдохнуть. Непременно. Хотя бы самую малость.

Между домами — площадка с тремя скамейками, кустиками и ящиком для песка.

Как приятно сидеть. Привычно гудит вокруг полуденная жизнь окраины города. Где-то кричат дети, кто-то пилит дрова, хлопают двери, с тихим рокотом проезжает машина, оживлённо чирикают воробьи возле упавшего в ящик с песком куска булки.