Бьянка Питцорно - Диана, Купидон и Командор Страница 3

Еще они хотели бы уже сейчас одинаково одеваться, но, к сожалению, это оказалось невозможным, так как мама Дианы очень дорожила элегантным внешним видом своей дочери и каждый сезон обновляла ее гардероб, а Тереза, выросшая в многодетной семье, всегда донашивала платья своих старших сестер. Иногда даже куртки или пальто братьев, перелицованные так, чтобы пуговицы оказывались на правильной стороне.

Зато у обеих были длинные косы, и обе во что бы то ни стало желали их остричь.

Дзелии, например, мама позволяла носить распущенные волосы длиной по плечи и, чтобы подчеркнуть ее мягкие локоны, Галинуча каждый вечер опрыскивала их водой прядь за прядью и накручивала на бумажные папильотки, которые почему-то назывались «чертятами». Судя по всему, это была настоящая пытка, и малышка каждый вечер мужественно сопротивлялась. (Диана даже думала, что именно оттуда пошло выражение «На людях – ангелок, а дома – чертенок».) Но няня пресекала все ее протесты лишь одной фразой: «Красота требует жертв!», которую она без конца повторяла и Диане, когда распускала по утрам ее длинные волосы и заново заплетала их в косы, дергая упрямые узлы так, что у девочки на глазах выступали слезы.

Из-за этих кос Диана каждое утро рисковала опоздать в школу. Она мчалась во весь дух и успевала проскользнуть в дверь как раз в то мгновение, когда привратник уже собирался ее закрыть. Честно говоря, ей ни разу еще не пришлось остаться за порогом, но влетать в класс, когда учительница уже стоит за кафедрой и, нервно постукивая пальцами по столу, посматривает на часы, тоже было не очень приятно.

Если бы у Дианы были короткие волосы, то она прекрасно могла бы причесываться сама, не ожидая, пока Галинуча найдет для нее время (а та и не особенно торопилась, так как школа Дзелии, которая на год раньше своих сверстников пошла в первый класс, находилась как раз за углом).

А вот Диана уже ходила в первый класс средней школы. Это, скажу я вам, совсем новая жизнь – иметь нескольких учителей по одному на каждый предмет вместо одной учительницы. И впервые в жизни услышать, как тебя называют не по имени, а по фамилии.

Не то чтобы Диане ее имя особенно нравилось, даже наоборот! Например, среди друзей Манфреди было несколько охотников, и как минимум трое из их охотничьих собак носили то же имя. И Диана никак не могла взять в толк, почему при всем изобилии различных имен в календаре[6] ее родители вдруг выбрали для своей первой дочери собачье имя! Неужели так сложно было назвать ее Джованной, или Пеппиной, или Антонией, или Бастианиной, как звали, например, некоторых ее одноклассниц?

Мама же при звуке этих имен морщила нос и объясняла дочери, что они совсем не элегантны и слишком-слишком деревенские, тогда как Диана, по ее мнению, было именем аристократичным.

– Почему же им называют собак?

– Глупышка! Диана была богиней охоты, поэтому ее имя так нравится охотникам. Ты же видела ее на картине: с луком, собаками и изображением месяца на лбу? Потому что она еще и богиня луны, сестра-близнец Аполлона, бога солнца.

Тогда Диана приходила к заключению, что, как ни крути, а ей повезло родиться девочкой. Если бы ее назвали Аполлон, то мальчишки на улице не дали бы ей прохода, крича вслед: «Аполлон, выйди вон, надоел твой перезвон» или «Апполон гонял ворон и дождался похорон»… Или еще что-то в этом роде. Какая гадость!

Единственное, что привлекало ее в этой греческой Диане, это что та не имела ни жениха, ни мужа. И вообще недолюбливала мужчин. Она и так чувствовала себя хорошо наедине с собой или со своими подругами нимфами… А если какой-нибудь нахал начинал приставать с ухаживаниями, то она превращала его в оленя и того разрывали собаки, как некоего Актеона.

У отца Терезы, доктора Казати, был сборник древних мифов, составленный в виде словаря, где имелись сведения обо всех греческих и римских богах. Вместо рисунков – фотографии старинных статуй. По словам Аурелии, девочкам следовало запретить его листать, потому что статуи все были голыми, а в описаниях частенько случалось, что кто-то влюблялся и заводил детей, забывая о свадьбе. Но мифы входили в школьную программу, а следовательно, в них не могло быть ничего плохого.

Тем более что сейчас они могли спокойно читать все, что им вздумается: учителя (и Дианины, и Терезины) не уставали повторять классу: «Вы уже не маленькие. Теперь вы девушки, синьорины!»

Хотя сами они, честно говоря, не видели большой разницы по сравнению с прошлым годом, кроме, конечно, того, что вытянулись на несколько сантиметров и, в случае Дианы, стали носить очки. К счастью, ни у той, ни у другой пока еще не начала расти грудь, и та вещь, о которой все говорили исключительно шепотом и использовали тысячи разных прозвищ, например, «гости», или «красные дни», или еще «мои дела» (мои чьи?), но основное значение которой было «стать синьориной» (что это вообще такое?), была пока далеко. Гайю Антенори прислуга называла «синьорина» с тех пор, как той исполнилось три года, а английская няня так вообще говорила ей «мисс».

Диана и Тереза частенько обсуждали эту тему, высказывая сотни различных предположений и пытаясь подслушать разговоры старших девочек. Одна вдруг говорила, что у нее болит живот и что она должна пропустить физкультуру. Другая, кто знает почему, предостерегала от того, чтобы мыть ноги. Остальные загадочно намекали на пятна крови, но никому и в голову не приходило вызвать полицию или начать расследование, что было бы совершенно логично, когда подозревается кровавое преступление.

Иногда Диана думала, что старшие девочки просто важничают и задаются, поэтому и выдумывают что попало. Ведь кроме них никто никогда об этом не говорил, даже в кино или романах.

Еще одна тема привлекала внимание двоих подруг и щекотала их любопытство, то и дело всплывая в их разговорах: Диана и Дзелия были не единственными среди их знакомых сиротами (в смысле без отца), и не у них одних имелся отчим, но, насколько они знали, они были единственными, у кого не было никаких других родственников, даже дальних, в городе, где они жили.

Мамины родители давно умерли, как и родители Манфреди, которые, кроме всего прочего, до этого жили на континенте, а сейчас лежали в могилах кто знает где, в Тоскане или Умбрии.

Манфреди был единственным сыном в семье, а два маминых брата жили в другом городе и в гости никогда не приезжали. Если бы не телефонные звонки на Рождество и Пасху, то Диана и Дзелия так и не догадывались бы об их существовании.

Что касается родственников со стороны их бедного умершего отца, то семейство Серра проживало в трехстах километрах от Лоссая, в Серрате (когда Диана была маленькая, она даже думала, что это их именем назван город, как в случае героев-эпонимов из греческой мифологии). Кажется, они разругались с мамой еще в незапамятные времена, потому что не писали и не звонили даже по самым большим праздникам.

Когда Диана была совсем маленькой, а Дзелия так вообще еще не появилась на свет, их семья тоже жила в Серрате. Диана смутно помнила это время, особенно дом ее деда: вечные громкие крики, беготню, длинные лестницы с лестничными площадками, хлопающие двери, сад с апельсиновыми деревьями и пальмами, старого охотничьего пса с обвислыми ушами и коричневой шерстью (в том, что его звали не Диана, она не сомневалась). Калитку из кованого железа, на которую она забиралась вместе с другой девочкой, постарше, чтобы разглядывать улицу и прохожих. И маму, всегда в плохом настроении и всегда с кем-то ссорящуюся, только вот она не помнила с кем.

Отца она тоже немного помнила, совсем чуть-чуть, и если бы не фотография в серебряной рамке, которая стояла на комоде в их комнате и которую они должны были целовать по вечерам перед тем, как идти спать, то Диана наверняка не знала бы даже его лица. Что уж тут говорить о характере отца или каких-то смешных историях из его жизни – мама никогда о нем не упоминала. В те редкие разы, когда дочери задавали ей вопросы об отце, она всегда отвечала: «Если бы вы знали, как больно мне вспоминать то время!» таким грустным голосом (по-настоящему грустным, не тем, к которому она прибегала, чтобы заставить их почувствовать свою вину после какой-нибудь проделки, или когда говорила, что у нее болит голова, потому что не хотела куда-то идти), что девочки не отваживались больше заговаривать на эту тему.

Да и сами они не так уж много думали о бедном отце, особенно Дзелия, поскольку никогда его не видела. Они привыкли считать отцом Манфреди, и иногда Диане казалось, что период ее жизни до того, как они переехали в Лоссай, был просто сном.

Глава третья,

в которой говорится о деньгах и о загадочном исчезновении