Герцель Новогрудский - На маленьком острове Страница 3

Так попадает она в ловушку. Если одна идет — одна попадает. Целым косяком — весь косяк. А в положенное время приезжают рыбаки, вычерпывают улов и отвозят на комбинат. Там рыбе дорога известная: в холодильник, в консервную банку, в бочку с рассолом…

— Стена длиной в полкилометра и ловушка, как двор! — повторяет Яан Койт. — Но сколько же пряжи для этого нужно?

— Пряжи уходит столько, — сказал инженер, — что нить можно было бы протянуть от Москвы до Таллина и еще остался бы кончик километров в двести. А кроме пряжи, нужны поплавки, цепи, якоря. Словом, кладовые всякого добра. Больших денег стоит новинка.

— Так, может, нам не под силу будет поднять такое дело? — испугался Койт.

— Одним — конечно. Но вы не одни. Государство поможет: даст сети, канаты, денег сколько нужно…

Яан вернулся на остров, рассказал землякам о новом неводе, о помощи государства.

Невод-великан решили ставить.

4. Старый Леппе заодно с салакой

Сооружали невод всем колхозом. Кто скреплял куски сети, кто сращивал канаты, кто привязывал к ним буйки и якоря, кто делал ловушку. Яан Койт руководил работами. С утра до вечера он был на берегу, за всем наблюдал, всюду поспевал.

Однажды, когда бригадир, сверяясь с чертежом, чертил на песке план ловушки, подошел старый Николай Леппе. Старик не изменил своего мнения о неводе.

— Ненужная затея, — упрямо твердил он.

Послушав рассуждения бригадира о том, как должна выглядеть воронка из сети, Леппе прищурился, прижал пальцем тлеющий в трубке табак, пустил из носа и изо рта густой клуб дыма и спросил вкрадчивым голосом:

— И ты думаешь, Яан, салака пойдет в ловушку?

— Другой дороги для нее нет! — сердито бросил Койт.

— Ну, а если найдет лазейку?

— Пока невод цел, — сказал бригадир, — лазейке взяться неоткуда. А за тем, чтобы прорывов в сети не было, можешь быть спокоен — проследим…

Старик пустил новый клуб дыма. В глазах попрежнему было ехидство.

— Я-то спокоен, — сказал он. — Да и салаке, видно, тоже нечего беспокоиться. Не опасен ей невод. Двум породам рыб он не опасен — салаке и камбале.

Койт насторожился. Разговор со старым Леппе выходил серьезнее, чем казалось вначале.

— Почему же именно салаке и камбале не надо бояться невода? — спросил бригадир.

— Потому что салака хитра, а камбала глупа, — ответил Леппе. — Салака найдет ложбинку на дне и нырнет под невод, а камбала все равно всегда понизу ходит. Она проплывет под сетью и даже не заметит, что сеть была… Вот и выходит, что мы затеяли пустое дело. Какая у нас главная рыба? Салака. А если для салаки невод не годится, значит, нам от него пользы нет.

Яан Койт молчал. Ему нечего было ответить старому, во всем сомневающемуся, все критикующему Николаю Леппе. Выходило, что старик прав. Ведь дно моря действительно не похоже на стол. Есть холмы, бугры, углубления, ложбины. Может быть, они невелики, может быть, нижний канат невода кое-где будет отстоять от грунта всего лишь на ладонь, на две — для салаки и этого достаточно. Уйдет, хитрая!

Два дня ходил Яан мрачный, задумчивый, сосредоточенный, а на третий к нему вдруг вернулось хорошее настроение, он даже стал что-то напевать про себя.

Услышав глухие, как из бочки, звуки знакомой рыбацкой песни, Уад удивился и с досадой сказал:

— Глядя на тебя, Яан, можно подумать, что ты обо всем договорился с салакой и она пообещала никуда из-под невода не уходить!

— Нет, такого уговора у нас не было, — серьезно ответил Койт. — Но рыбе уйти не дадим.

— Да? Интересно… Не приколотить ли нам возле каждой выемки на дне табличку: «Здесь выхода нет»? Сознательная салака прочтет объявление и послушно повернет в ловушку. Так, что ли?

— Что-то не по мне твоя шутка, Уад, — с укоризной сказал Яан.

— А мне не до шуток становится, как подумаю, что проваливаем затею с неводом, — признался Георг.

— Кто тебе сказал? Ничего не проваливаем…

— Ну-у! Ты придумал что-нибудь? — оживился Уад.

— Кое-что придумал… Знаешь, как хозяйки отпугивают мух, чтобы в открытые окна не залетали?

— Да ладно тебе! При чем здесь мухи? Рассказывай лучше толком, — торопил Георг.

— Я и рассказываю. Хозяйки делают так: режут лист бумаги тонкими полосками и прикрепляют к окну. Бумажная бахрома шевелится на ветру, мухи пугаются и не залетают. Понял?

— Понял. Но при чем здесь невод?

— Вот при чем: его ставят стеной, но под ним, в неровностях дна, остаются как бы подворотни, те самые, через которые салака может ускользнуть. Значит, нужно их закрыть. А как? — Вопрос Яан задал Георгу, но ответил сам: — Да так же, как это делают хозяйки: пришьем к низу сети бахрому или, еще проще, что-то вроде сетчатого фартука. Тогда подворотни на дне окажутся закрытыми, словно окна от мух.

— Ну, Яан, — восторженно хлопнул Георг по плечу Койта, — ты, брат, с головой!.. Хоть и хитра салака, а быть ей в ловушке!

…Скоро далеко в море вытянулась ровная линия поплавков с прикрепленной к ним подводной сетчатой изгородью. Первый невод-великан был установлен. Инженер Соколов предупредил: нужно два-три дня, чтобы сеть как следует намокла, стала гибкой, потеряла чуждые морю запахи смолы и пеньки. До этого улова не будет. Яан Койт и члены его бригады выдержали характер. Три дня они не приближались к неводу. Море само делало нужную работу. На четвертый было решено пойти за уловом.

5. Море кипит

Для рыбаков Вихну лодка — все равно что для крестьянина в другом месте телега. А моторка — как автомобиль. В других местах государство помогает колхозникам обзаводиться грузовиками; вихновцам же оно помогло обзавестись хорошими моторными лодками. С тех пор как организовался колхоз, самоходный флот рыбаков быстро вырос. Флагманом его стал большой, вместительный бот «Советский партизан». Трудно сказать, так это или нет, но вихнувская молодежь считала, что во всем заливе нет судна, равного «Советскому партизану» по быстроходности и грузоподъемности. Вагон груза может взять в один прием. Шутка ли!

Бот попусту не гоняли. Судно возило только грузы, которые счетовод называл «массовыми»: кирпич для колхозных строек, минеральные удобрения, топливо. Это все шло с Большой земли. А с острова груза было немного. Ну что мог давать маленький остров Большой земле? Ничего, кроме рыбы. Несколько раз за сезон грузили на бот бочки с соленой салакой и отправляли на комбинат. Каждый такой поход «Советского партизана» был для вихнувцев событием, к каждому готовились всем колхозом.

У Яана Койта в мыслях не было отправиться на «Советском партизане» за выборкой рыбы из невода. Но случилось так, что из трех моторок бригады две были заняты, а третья стояла в ремонте. Пришлось идти в правление договариваться о боте.

— Бот, конечно, можешь взять, — заявил председатель колхоза, — но как бы люди не смеялись. Скажут: на боте за рыбой — все равно как за фиалками в лес на грузовике ездить. Возможно, весь улов в одной корзине уместится. Будет неловко.

— Я уж думал об этом, — сознался Яан, — но, надеюсь, невод не подведет. С одной корзиной рыбы не вернемся.

— Ладно. Смотри сам…

Бригада Яана Койта пришла на причал в тот час, когда рыбачьи лодки, весело тарахтя моторами, одна за другой выходили в море. У Яана и его товарищей подготовка бота тоже не заняла много времени. Привязали к корме весельную лодочку, без которой переборки невода не сделать, завели мотор, подняли якорь, и Койт, став за руль, повел судно к выходу из бухты. Скоро он нагнал вышедшую минут за десять до него моторку с рыбаками.

— Эй, Яан! — окликнул один из них бригадира. — Мы сегодня решили побить рекорд: полтораста килограммов рыбы привезем, не меньше. А ты сколько думаешь взять?

— Ну, если вы сетью сто пятьдесят килограммов возьмете, то мы неводом беремся дать тысячу пятьсот, — твердо сказал Койт.

— Что ты, Яан! — тихо произнес Георг Уад; он не хотел, чтобы его услышали рыбаки с моторки. — Зачем такие обещания! С тех пор как стоит остров, не было еще у нас полуторатонного улова в один прием…

Бот и моторка пошли в разные стороны. Яан вел бот к месту, где стоял невод-великан. Одним концом сетчатый забор упирался в отмель — здесь рыбе не пройти, а далеко в море, на другом конце забора, ее ждала ловушка. Сюда и направились рыбаки.

Расположение ловушки можно было увидеть по линии поплавков, установленных правильным четырехугольником. Яан подвел бот к одной из стенок огромного подводного ящика, а его помощники перебрались в лодку за кормой, поплыли к противоположной стороне сетки и, сняв с кольев закрепленные края сетяного дна, стали подвигаться к боту. Они делали с нижней сетью ловушки то же самое, что делают со скатертью, когда хотят собрать крошки со стола: края скатерти поднимают — и крошки скатываются в кучу. А тут они подбирали края сети и сгоняли в кучу всю рыбу, какая была в ловушке. Чем ближе подвигалась лодка к боту, тем меньше оставалось места для рыбы. Просторный садок становился для нее тесным сетчатым мешком.