Астрид Линдгрен - В Бюллербю всегда весело Страница 3

В хорошую погоду мы на большой перемене завтракаем на школьном крыльце. Так было и в этот день. У меня с собой была бутылка молока, и половину я отдала Понтию. Анна тоже отдала ему полбутылки молока. Он хотел полакомиться ещё и морковкой, что взошла на грядках у учительницы, но я прогнала его прочь и велела вести себя прилично. А шалить будет в загоне.

Когда уроки кончились, и мы стали собираться домой, Лассе сказал:

— Завтра мы будем проходить крупный рогатый скот. Вот будет здорово, если я приведу нашего быка!

Улле от смеха начал икать.

— Боюсь только, ему будет тесновато между партами.

Но учительница сказала, чтобы мы больше не приводили в школу никаких животных. Даже если мы проходим их по естествознанию. Это уж слишком.

— Да, особенно, когда мы начнём проходить про крокодилов, — сказала Анна.

Улле даже завыл от смеха и с трудом выговорил:

— Ой, тогда я приведу крокодила!

По дороге домой Понтий устал, и мы по очереди несли его на руках вверх по склону. Когда его выпустили в загон, он громко заблеял и галопом помчался к другим овцам.

— Нет, конечно, он ещё слишком мал для школы, — сказал Лассе.

Что мы делаем по дороге домой

Нам всегда очень весело, когда мы идём из школы домой. Мы разговариваем про школу, рассказываем сказки, мечтаем, кем станем, когда вырастем, лазим по деревьям, отдыхаем на обочине, не идём по дороге, а лезем по изгороди и всякое такое.

Мама говорит, что ей непонятно, почему мы из школы идём гораздо дольше, чем в школу. Я и сама этого не понимаю. Но так уж получается, и ничего тут не поделаешь.

Однажды, когда мы пришли чересчур поздно, мама попросила:

— Лиза, расскажи мне, что вы сегодня делали по дороге.

И я рассказала всё по порядку.

Сперва мы зашли в лавку и купили дедушке леденцов. Он очень любит леденцы, и мы часто их для него покупаем. Он хранит их у себя в угловом шкафчике и угощает нас, когда мы к нему приходим. В лавку бегала Бритта, а мы её ждали. Нам ужасно хотелось взять себе по одной штучке, но Бритта спрятала кулёк в портфель и сказала:

— Если каждый возьмёт по штучке, дедушке достанется пустой кулёк.

— Правильно, — сказал Лассе. — Пошли скорей, а то мало ли что может случиться!

И мы пошли домой. А Боссе, он ведь такой сластёна, сказал:

— Если бы у меня случайно оказалась хоть одна крона, я бы на всю крону купил леденцов!

— Откуда у тебя случайно может оказаться крона! — засмеялась Анна.

— А разве я не могу случайно её найти? — спросил Боссе.

— Случайно — не можешь, — ответила Бритта. — Кроны валяются на земле, а ты смотришь только на небо!

Тогда Боссе стал смотреть себе под ноги. Не успели мы пройти несколько шагов, как он нашёл крону. Вот чудо, правда?

Наверно, это томте[1] услыхали, о чём мы говорим, и подкинули Боссе крону. Она лежала на развилке, где дорога сворачивает на Бюллербю.

Боссе смотрел на крону, как будто не верил своим глазам. Потом он схватил её и побежал обратно в лавку за леденцами. А мы его ждали на развилке.

— Я и не знал, что находить деньги так просто! — сказал он, угостив нас леденцами. — Вы только подумайте, сколько денег мы проморгали!

Теперь мы все стали смотреть себе под ноги. Лассе сказал:

— Эх, была бы у меня крона!

Он думал, что томте и ему подкинет крону. Но томте не подкинул. Тогда Лассе сказал:

— Ну, хоть полкроны!

Но он не нашёл и полкроны.

— Ну, хоть десять эре! — сказал он, так ему хотелось найти монетку.

Но он не нашёл и десяти эре. Лассе рассердился.

— Вот увидите, одно эре я всё-таки найду! — сказал он.

Но никто из нас не нашёл больше ни эре.

Мы шли и сосали леденцы. Но Боссе показалось, что мы поглощаем их слишком быстро, и он предложил состязаться, кто дольше продержит леденец во рту. Тогда леденцы стали исчезать не так быстро. Мы шли и состязались. У каждого на языке лежало по леденцу, и мы медленно-медленно рассасывали их. Через некоторое время мы остановились, высунули языки и начали сравнивать остатки леденцов. Это было перед домом сапожника. Он увидел нас в окно и закричал, что если среди нас есть хотя бы один нормальный, пусть отнесёт Агде её туфли, которые он только что починил. Мы тут же спрятали языки. Нам не хотелось, чтобы кто-то из посторонних глазел, как мы состязаемся. (Выиграла это состязание Бритта.) Лассе взял у сапожника туфли и положил их в свою сумку.

Потом Улле придумал другое состязание: кто сможет дольше не дышать. И мы опять стали состязаться. Но на всякий случай отошли подальше от дома сапожника. Ведь ему и это могло показаться ненормальным.

Мы не дышали очень долго. Хотя, конечно, не только из-за этого мы пришли так поздно. Лассе сказал, что теперь выиграл он, но Улле с ним не согласился.

— Нет, выиграл Боссе, он посинел гораздо больше, чем ты! — сказал Улле и предложил состязаться, кто дальше плюнет. — Только без девчонок, они всё равно не умеют далеко плевать, — сказал он.

Мы с Анной и Бриттой обиделись, потому что мы делаем это не хуже их. Бритта сказала, что если они будут состязаться без нас, пусть не приходят завтра к ней на день рождения. Тогда они нас приняли. На этот раз выиграл, конечно, Лассе. Зато Анна плюнула гораздо дальше, чем Боссе и Улле.

Мы как раз дошли до луга, который принадлежит сапожнику. Луг был залит полой водой и напоминал озеро, а плоский камень, что лежал на лугу, был похож на островок. Мы остановились там отдохнуть.

— Я иду на камень! — заявил Лассе.

Нам всем тоже захотелось на камень.

Лассе вынул две жерди из изгороди сапожника и положил их концами на камень. Получились мостки. И мы по очереди перебрались по ним на камень. Первым, конечно, Лассе. Светило солнце, и нам было очень хорошо на большом тёплом камне.

— Вот если бы у нас было что поесть! — сказала Анна.

Но поесть было нечего. Леденцы уже кончились. Лассе открыл свою сумку. Там лежали туфли и бутерброд с сыром, который он не доел в школе.

И мы стали играть, будто камень — это корабль, потерявший управление, а мы — матросы, которых ждёт голодная смерть. Лассе разделил свой бутерброд на шесть одинаковых кусочков и роздал нам.

— Друзья мои! — сказал он. — Это единственное, что отделяет нас от смерти. Но берите пример со своего капитана, он не теряет мужества!

Капитаном, конечно, был сам Лассе.

Ещё он сказал:

— Хуже всего, что у нас нет воды. Мы умрём не от голода, а от жажды. Нас всех ждёт страшная смерть!

Боссе засмеялся.

— А это разве не вода? — спросил он.

Но Лассе ответил, что Боссе дурак. Ведь наш корабль плывёт по солёному океану, и капитан собственноручно пристрелит любого, кто вздумает пить морскую воду. Потому что от солёной воды люди сходят с ума. Он лёг на камень и сделал вид, что бредит от голода и жажды.

Боссе сказал:

— По-моему, он всё-таки хлебнул солёной водички. Видите — свихнулся.

А Лассе стал на колени, сложил руки и заорал во всю глотку:

— Спасите! На помощь!

Даже эхо откликнулось на его крик.

И кто же, как вы думаете, бросился спасать Лассе?

Конечно, сапожник! Он решил, что Лассе и в самом деле нуждается в помощи, но когда понял, что мы просто играем, ужасно разозлился.

— Как туда забрались, так и выбирайтесь! — закричал он, но всё-таки вошёл в воду и по одному перетащил нас на дорогу.

Правда, сапожник был в резиновых сапогах и страшно бранил нас, но, по-моему, он поступил очень благородно, когда бросился нам на помощь. Ведь он не знал, что нас не нужно спасать. А сказать ему об этом мы побоялись.

Мы поспешили убраться подобру-поздорову, а сапожник кричал нам вслед, что ему осточертели дети из Бюллербю и чтобы в другой раз мы не смели прикасаться к его изгороди.

И мы пошли дальше. Случайно я поглядела на сумку Лассе и увидела, что она пустая.

— А где же туфли? — спросила я.

Лассе растерялся. Он сказал, что туфли, наверно, остались на камне. Он вынул их, когда доставал бутерброд.

Мы все вместе вернулись к камню и увидели завёрнутые в газету туфли. Но жерди сапожник уже унёс. Светило солнце, было тепло, и Лассе предложил нам разуться и идти прямо по воде. Мы так и сделали. Вода была не очень холодная, и мы стали играть: камень — это корабль, севший на мель, а мы — пираты, которые хотят снять с этого корабля сокровище, то есть туфли. Но и корабль и сокровище охраняли другие пираты. Мы бегали вокруг корабля и стреляли в них. Потом Лассе дал команду, и мы полезли на корабль с ножами в зубах. Ножами служили ручки. Когда мы все стояли на камне, Лассе заорал, размахивая туфлями над головой:

— Ура! Добыча наша! Смерть первому, кто осмелится подойти к нам!

Первым к нам подошёл сапожник. Кто же, кроме него, мог подойти к нам в этом месте? Бедный сапожник! Мне стало по-настоящему его жалко, когда он увидел нас и понял, что спасал нас напрасно. Сначала он онемел, а потом как заорёт: