Татьяна Тимохина - Мои хорошие друзья. Лесная песня Страница 3

Галя посмотрела на своего соседа и оцепенела. Рядом с ней сидел тот самый задира, который долго не давал ей прохода.

Мальчик тоже её узнал и заговорил шёпотом:

— Я видел, какие некрасивые цветы ты подарила учительнице. А у нас знаешь какие растут! Хочешь, я тебе завтра принесу?

— Принеси, — сказала Галя. А сама подумала: «Крапивы принесёт».

Когда рассаживание кончилось, Галин сосед неожиданно встал и пошёл к двери.

— Как тебя зовут? — спросила его учительница.

— Женя.

— Так кто же тебе, Женя, разрешил встать?

— Я есть хочу, и ёжик дома с кошкой дерётся. Я домой пойду, а завтра приду.

— Ты пойдёшь домой только тогда, когда я разрешу, — сказала учительница.

И Жене пришлось сесть на место и вместе со всеми слушать учительницу, которая рассказывала, как надо вести себя в школе, дома и на улице.

На следующий день, когда Галя вышла из дому, Женя уже ждал её около ворот. В одной руке он держал портфель, а в другой — прекрасные тёмно-алые гладиолусы.

— Вот какие я тебе принёс! — сказал он.

Галя растерялась. Она всё ещё побаивалась, что Женя задумал какой-то фокус и, может быть, в цветах спрятана какая-нибудь взрывчатая штука или что-нибудь вроде этого.

— Бери, бери! — попросил Женя.

И Галя взяла.

Никакой бомбы в цветах не оказалось.

Галя вернулась домой, поставила их в вазу и потом вместе с Женей пошла в школу.

После занятий она, как всегда, шла в магазин. Теперь снова мимо Жениного дома. Увидев её в окно, Женя закричал:

— Угадай, что делаю!

— Палочки в тетрадь пишешь.

— He-а, палки я уже написал. Они у меня на крючки похожи.

— Ну, тогда рогатку делаешь.

— Не угадаешь. Намордник собаке шью. Зайди, посмотри.

— А я собак боюсь.

— Не бойся, она не кусается.

Женя встретил Галю в коридоре. Это её успокоило, потому что она и в самом деле боялась собак и ещё не совсем перестала бояться Женю, а Женю с собакой — тем более.

Но как же она хохотала, когда увидела Женину собаку! Это был крохотный-прекрохотный, словно игрушечный, рыженький щеночек.

— Какой же ей намордник нужен? — всё ещё хохоча, спросила она.

— Пока не нужен, но она ведь вырастет! — сказал Женя и показал Гале, как раскроил он старый ботинок, чтобы получился настоящий ошейник.

Между тем малюсенький щеночек так жалобно дрожал, словно был сорокаградусный мороз, и лез греться к огромной серой кошке, а та смотрела на него холодными зелёными глазами.

Гале стало жалко его, и она взяла его на руки, прикрыла подолом своей шерстяной кофточки:

— Маленький, бедненький, мамы нет, пожалеть некому. Не плачь, не плачь! Женя, дай ему молочка!

Так Галя подружилась с Женей, который стал теперь совсем другим человеком. То ли потому, что в школу пошёл, то ли по какой другой причине.

А как-то раз Галя шла в магазин и увидела, как Женя, держа на поводке своего рыженького щеночка, спорил с каким-то мальчишкой.

— Это моя собака! — говорил этот мальчишка. — Понял? Отдай!

— Нет, моя! — говорил Женя.

Галя подошла поближе и говорит:

— А ты, Женя, её отпустила он пусть позовёт. Если щенок пойдёт с ним, значит, его.

Женя так и сделал. Мальчишка стал звать щенка, а он стоит, ни с места, голову в Женину сторону повернул и смотрит на хозяина.

— А теперь ты позови! — сказала Галя Жене.

Женя позвал, и щенок сразу подошёл к его ноге, сел и передние лапы положил на Женин ботинок.

Но мальчишка не хотел соглашаться с таким судом. Он бросился на Женю и стал драться. Женя дал ему отпор, и он убежал.

— Ох драчуны! — сказала Галя. — У тебя лицо грязное после драки. Пойдём к нам, умоешься.

Непонятно было, почему надо идти к ней: ведь Женин дом был ближе. Но Женя всё-таки пошёл.

Когда он умылся, Галина мама пригласила его выпить чаю с клубничным вареньем. После чая он стал собираться домой.

Тогда Галина мама сказала:

— Я тебя провожу, а то попадёшь ещё на того хулигана, который всегда на нашу Галку нападает. Он ещё, чего доброго, у тебя твою собачку отберёт.

Жене сразу стало жарко. Он натянул шапку на глаза, шагнул к двери и забормотал, заикаясь:

— Н-нет, н-нет, с-па-па-сибо, я с-сам п-пойду, я его н-не боюсь!

Галя смотрела то на маму, то на Женю и широко улыбалась.

ЦЫПЛЕНОК ПУШОК И ЩЕНОК ТИМКА

У Гриши был цыплёнок Пушок и щенок Тимка.

Приходит к Грише друг его Гена и говорит:

— Давай цыплёнка на марки сменяем, а?

— Цыплёнка на марки? — засмеялся Гриша. — Твои марки, может быть, пищать умеют? Или бегать? Цыплёнок — он живой, а марки — что?

— Я тебе таких марок дам, что закачаешься!

— А каких? — заинтересовался Гриша.

— Серию спортивную, серию зоологическую, ГДР, Венгрию, Польшу и Англию — всего сто марок.

— Сто? — заколебался Гриша.

— Сто!

Гриша помолчал, подумал, потом тихо так говорит:

— А что я матери скажу — куда цыплёнка дел?

— Хо! Очень просто! Скажешь, что Тимка съел.

— Тимка съел?.. Это, пожалуй, идея…

Взял Гриша марки, а цыплёнка отдал Генке.

Только вышел Генка за ворота, скучно стало Грише без цыплёнка. И марки его не радуют, и вообще словно солнце потускнело, и весь белый свет не мил. Стал себя укорять — зачем Пушка отдал, зачем эти марки взял, которые и не радуют вовсе.

А тут и мама пришла.

— Где Пушок?

— Тимка съел.

— Тимка? Вот он какой! Ну не ожидала!

В этот вечер мать не дала Тимке ужинать и даже — впервые за всю Тимкину жизнь! — пнула его ногой. Гриша тайком накормил его сам и потихоньку приласкал.

На следующий день мать не сказала Тимке ни одного доброго слова. А ведь раньше всегда на руки его брала, гладила, играла, за уши трепала. Щенок недоуменно смотрел на хозяйку и никак не мог взять в толк: что с ней такое случилось и почему она стала к нему так плохо относиться.

Гриша, конечно, переживал. Надеялся, правда, что мать скоро всё забудет и снова Тимку полюбит.

Но однажды утром разбудил Гришу ранний петух. Вскочил мальчик, словно почуял что-то недоброе. И правда: у порога стояла мать, держа в руках кошёлку, из которой выглядывала мордочка Тимки.

— Мам, ты куда это его? — дрожащим голосом спросил Гриша. И от растерянности стал надевать штаны через голову.

— Одному знакомому старику отдам. Он собак любит, у него уже шесть их. Вот и седьмую взять согласился. Ему такая порода нужна.

— Не отдавай, мам, а мам, он нам самим нужен!..

— Нет. Зачем он нам такой — цыплят душит. Первый раз такую собаку вижу. Кошка — дело другое. Та может. Но чтобы собака…

— Мам, я с тобой… Или один пойду, сам Тимку отнесу… — И Гриша заплакал, слеза упала с его щеки — и прямо Тимке на голову.

Мать взяла Гришу с собой. Вышли они из дому, идут по лугу — прямиком к старику собачнику. А Тимка всю дорогу глаз с хозяина не сводит, будто навеки прощается. Защемило у Гриши сердце. Ну не может, не может он без собаки. Ведь и так уже без цыплёнка остался. Что же, совсем теперь одному?..

— Не виноват Тимка! — закричал Гриша, да так громко, что и сам не ожидал.

Мать глядит на него удивлённо, ничего не понимает.

— Тимка к цыплёнку близко не подходил. Это я… Я сам…

— Что сам? Цыплёнка съел? — смеётся мать.

— На марки променял.

— Ах вот оно что! Бесстыдник эдакий! Да ведь сердце-то у тебя каменное!

Долго ещё ругала мать Гришу.

А потом погладила Тимку по голове и говорит:

— Бедненький ты мой, голодненький! Пошли домой, я тебя сегодня как никогда накормлю.

ОЛИНА БАБУШКА

Оля прибежала из школы домой и, заглянув на кухню, спросила:

— Бабушка, мама завтра во второй половине дня свободна?

— Нет, она к четырём часам на работу уходит.

— А папа?

— Так ты же знаешь, что они в одной смене работают.

— Ну вот! — захныкала Оля. — Опять на родительское собрание никто не пойдет.

— Ну, не плачь! И что у тебя за глаза такие: чуть что — на мокром месте! Найдётся кому пойти.

— Кто же это найдётся?

— Я — вот кто.

— «Я, я»! — передразнила Оля бабушку. — Сказано, чтобы родители пришли. Да и что ты там поймёшь?

— Все, внученька, пойму, не беспокойся, — сказала бабушка и перевернула пирог, от которого шёл такой вкусный запах, что Оля сразу подумала о том, как будет его есть.

Впрочем, она так расстроилась, что не хотелось ей ни раздеваться, ни мыть руки.

Она села на стул в углу кухни, закрыла глаза и представила себе, как бабушка придёт на родительское собрание. Дверь в класс тихо откроется, сперва просунется в неё палка, потом покажется длинная жилистая рука, и только потом уже войдёт бабушка. Она важно сядет за первую парту, снимет поношенную мужскую шапку, пригладит ладонью редкие седые волосы. А Витька, который обязательно останется после уроков в школе и непременно увидит бабушку, на следующий день при всех скажет: «У твоей бабушки палка такая гладкая потому, что по спине твоей часто ходит!» И захихикает так противно, как всегда.