Аркадий Млодик - Дарю веснушки Страница 3

В мясной отдел Лида первая вошла. Но сейчас же выскочила обратно.

— Там твоя бабушка! — залепетала. Я еле сдержал икоту.

— Тебя видела?

— Нет, — говорит. — Я её по спине узнала.

Кинулись мы во фруктовый ряд. Оттуда наблюдение ведём. Бабушки нет. Я подумал, что Лида ошиблась. Она и сама уже засомневалась. Оглядываясь, мы двинулись в молочный павильон.

Там кадушки с творогом были покрыты полотенцами, а кринки с мёдом — марлей. Но мух хватало. Я понадеялся шутя поймать их и без варенья. Подошёл к прилавку, где торговали мёдом. Только прицелился — продавец хмуро так на нас посмотрел и сказал:

— Не дело, детишки, вам по базару болтаться! Почему не в школе?

Мы ничего не стали ему рассказывать, а поспешили в конец павильона. Здесь не было ни продавцов, ни покупателей. Зато мы увидели свободную стойку. Лида метнулась туда.

Она положила на стойку газету и намазала её вареньем. Смотрю, действительно попались на приманку несколько мух. Вынул я из портфеля графин. Только опустил муху в него — чувствую, кто-то меня за плечо дёрнул. Я обернулся и увидел дядьку в белой куртке.

— Чем торгуете? — строго спросил меня дядька.

— Мы не торгуем, — отвечаю. — Мы мух ловим.

А он как заорёт:

— Хулиганишь!

Я еле вырвал у него своё плечо.

Подошли ещё люди. Спрашивают:

— Что случилось?

Я на Лиду боюсь посмотреть. А она — вот ведь какие бывают девчонки! — не испугалась. Сразу нашлась:

— Мы для живого уголка мух собираем. А дяденька за это сердится на нас.

— Такого живого уголка, — добавил я, — как у нас, ни в одной школе нет! Мы хотим опыты делать... Должны проверить, какие мухи вредные, какие нет.

Все загалдели. Стали хвалить нас, а дядьку в белой куртке ругать. Зачем таких старательных детей обижает. Какая-то толстуха пообещала, когда вернётся из деревни, подкинуть нам в школу роскошных мух. На неё напустилась сухонькая старушка:

— Вот ещё выдумала: из деревни мух возить! Пообещала бы хоть белок. А то мух... Нечего ребятишек сбивать. Пусть на базарную свалку, что у пустыря, сходят. Там такие мухи водятся, что и в деревне не сыскать.

Пошли мы на свалку. Там никого не было. А мух столько, будто со всего города сюда согнали. Мы в миг наловили полграфина.

Лидка от радости чуть не танцевала прямо на улице.

— Я всегда завидовала нашим родителям, когда они рассказывали про своё детство, — щебетала она. — Как уроки прогуливали. Какие драки устраивали! Теперь и нам будет, что рассказать нашим детям...

— Расфантазировалась! Где они, твои дети?!

Ты что, пионервожатой надеешься быть?

— А ты нет?

— Может, и стану. Не умею загадывать. Сейчас не до того, — прервал я её. — Ты лучше скажи: как выпутаемся, если в школе узнают, что мы на базаре были?

— Наверное, к директору сведут, — со страхом сказала Лида.

— Не надо было врать про живой уголок!

— Ты тоже врал!

— Ну, врал. Потому что решил — поймаю мышей да птиц разных... Откроем в школе живой уголок. Будем там дрессировкой заниматься!—размечтался я.

— Я тоже, прежде чем врать, — сказала Лида, — поклялась: принесу в школу свою коллекцию бабочек.

— В живом уголке живые бабочки нужны, — отрезал я.

Она обиделась. Но долго сердиться Лида не умеет... Мы побежали в сквер. Погуляли немного. И, решив, что в классе уроки уже кончились, пошли домой.

Ричард Львиное Сердце

На лестнице я встретил бабушку. Она сказала, что наш кот Васька провинился: разбил чашку. Когда я вошёл в комнату, то сразу понял, что Васька набедокурил. Он не встретил меня мурлыканьем. Лежал на диване с полузакрытыми глазами, будто не видит и не слышит ничего. Хитрый! Васькой только мы с бабушкой его зовём. Папа прозвал: Ричард Львиное Сердце. Мама, когда в хорошем настроении, зовёт Нарциссом. Я был уверен, что за разбитую чашку ему от мамы попадёт. Во всяком случае, Нарциссом она его не скоро назовёт.

Мне было жалко кота. Упрекать его я не стал, а занялся своим делом. Вынул из портфеля графин. Взглянул на нашу добычу и очень удивился. Охотились мы только на крупных мух. Теперь я увидел, что в графине больше маленьких. Как подходящих мух выудить, если горлышко у него такое узкое, что едва палец влезает? Пришла Лида и принесла цветных ниток. Я попросил её сделать из них петли. Она заупрямилась:

— Сначала скажи: зачем?

— Да пойми же, фокус — это секрет. Разболтаю — фокус тю-тю, нет его!

Она своё:

— Значит, мне не веришь?

Сдался я. Распахнул окно. Подозвал Лиду.

— Смотри! — говорю. — Вон большущий цирк...

— Какой же это цирк! — фыркнула она. — Это ж наш палисадник...

— Не перебивай! — оборвал я её. — Думай, что цирк. Здесь у меня эскадрилья самолётов. Я беру и запускаю их прямо в цирк. Зрители аплодируют. Чего-то кричат. Хотят, чтобы эскадрилья опустилась в цирке. Я приказываю самолётам вернуться обратно...

Я было уже совсем размечтался... Да Лида сбила меня своими вопросами.

— Как же самолёты пролезут через окно?

— Так они же не самолёты, а мухи. То есть мухи-самолёты!— Фу, чуть не запутался. — Ну, мухами буду управлять, как самолётами.

— Ты что, гипнотизировать их будешь?

— Зачем гипнотизировать! Буду управлять эскадрильей по телефону.

— Разве мухи умеют говорить по телефону?! — продолжала допытываться Лида.

— Не приставай! Уж как-нибудь мухи со мной сговорятся. И вообще, если ты долго ещё будешь задавать вопросы, то мы дождёмся маму с папой. Они мне за мух покажут такой фокус, что я про космос и про цирк забуду. И про тебя тоже! Так что лучше делай скорей петли.

Лида присмирела. И робко сказала, что не знает, какие петли нужны. Я ответил:

— Обыкновенные. Чтобы можно было заарканить мух.

Лида призналась:

— Я никогда не арканила мух.

Я не стал рассказывать, что и мне не приходилось арканить мух. Но спросил:

— Неужели не видела в кино, как арканят лошадей?

Лида начала соображать.

— Лошадиные петли не годятся для мух. Надо мерку снять.

Мне её предложение понравилось.

— Давай попробуем, — согласился я. Подвинул ей графин, чтоб вынула пробку. И объяснил: — Когда мухи дёрнутся наружу, я буду наготове. Подходящую перехвачу. Ты с неё мерку и снимешь.

Ничего у нас не вышло. Лида вдруг сказала, что ей жалко лошадей, которых арканят в кино. Мне почему-то их тоже стало жалко. Я задумался. И не сразу заметил, что Лида вынула пробку. Эскадрилий пять вырвались в открытое окно! Я испугался и закупорил графин. Лида побежала на кухню. Я за ней.

— Ты чего?

— Ничего. Дуршлаг у вас есть?

— Что ещё за дуршлаг?

— Обыкновенный. Ну, сито железное, в котором макароны отцеживают.

— Ты что, спятила? Зачем мне макароны? Может, мух хочешь отцеживать?

— Отцеживать их нельзя. Просеивать можно. Мы дуршлагом графин накроем. Маленькие мухи в дырки пролезут. Большие — застрянут. Очень просто. Тут мы их подберём.

«Догадливая всё-таки Лида», — подумал я.

Её способом добыли несколько мощных мух.

Пока примеряли петли, два самолёта скрылись. Трёх стоящих мух мы всё же заарканили. Но они не хотели взлететь.

Лида сказала, что самолёты перегружены. Я укоротил нитки и связал их, чтобы самолёты летели строем. Эскадрилья поднялась к потолку. За ней красиво тянулись для связи со мной сигнальные нитки.

— Ура! — закричала Лида. Я тоже закричал:

— Ур-ра!

Эскадрилья у потолка не задержалась. Она стала спускаться и приблизилась к коту. Васька лениво махнул лапкой, чтобы поймать нитку, но промазал.

— Дурашка! — защебетала Лида. — Видишь, у нас самолётики летают. Будешь себя хорошо вести, Ильюша тебя тоже в цирк возьмёт.

Я совершенно не собирался таскать Ваську в цирк. Но в воркованье Лиды не вмешивался. Боялся прозевать приземление эскадрильи. Самолёты не подымались и не опускались. Они просто кружились в разные стороны и жужжали. Видно, лётчики поссорились и не хотели вместе лететь.

Я стал жужжанием управлять их полётом. Лидка тоже начала жужжать, совсем как муха. Это подзадорило Ваську. Свирепо вздыбив шерсть, он попятился зачем-то назад. Лидка от этого пришла в восторг и зажужжала громче. Васька продолжал пятиться. А мухи всё ещё кружились. Лида, увлёкшись своим жужжанием, прозевала Ваську. Она ойкнула, когда он уже прыгнул на стол. Я тоже поздно спохватился.

Наверное, нет на свете такого невезучего кота, как наш Васька. Стоило ему вскочить на стол, как он нечаянно задел графин и уронил его на ковёр. Графин не разбился, но пробка выпала, мухи разлетелись. Васька метнулся за ними. По пути сбросил будильник, который жалобно звякнул. Васька вовсе потерял голову. К тому же он увидел, что эскадрилья снижается над вазой. В общем, Ричард Львиное Сердце эскадрилью не настиг, но вазу с папиной пепельницей прикончил.