Владимир Кузьмин - Оставайтесь на нашем канале Страница 3

Серёга, кстати, этой неготовностью грешил больше всех остальных, вместе взятых. И без зазрения совести списывал у Лёшки не только контрольные, о чём честно предупредил в самый первый день, но и домашние задания.

А вскоре именно он стал первопричиной событий, которые, как принято говорить, изменили Лёшкину жизнь.

Началось всё с того, что однажды, придя домой с тренировки и включив телевизор, Лёшка нежданно-негаданно увидел на экране знакомое лицо. С ним едва истерика не случилась, настолько этот факт показался ему комичным: его сосед по парте Серёга что-то там изображал из себя по ту сторону экрана. Лёшка поперхнулся чаем и захохотал так, что слёзы потекли. Потом он сам не мог понять, с чего бы это? Ведь эту передачу он видел и раньше и ничего смешного в ней не находил. Ну разыгрывали его ровесники, девчонки и мальчишки, какие-то сценки, напоминавшие «Ералаш», только не настолько смешные, а скорее, серьёзные. Иногда было интересно, иногда — не очень. К тому же ему самому пару раз доводилось участвовать в художественной самодеятельности и играть в школьном КВН. Более того, ему это нравилось. Так что он ребятам с телевидения даже самую малость завидовал. Но в этот раз, увидев в качестве исполнителя главной роли Серёжку, с которым сидел за одной партой, он пришёл в неистовый восторг. Вот это да! Тоже мне, артист из погорелого театра! Он даже представил себе, как в классе станут обсуждать всё это и как достанется Серёге всяких подколов и приколов на эту тему.

Но на следующий день выяснилось, что в классе, да и во всей школе выступление Сергея Гранаткина на телеэкране большой новостью не оказалось, что происходило это далеко не в первый раз и относились к этому все вокруг, начиная с одноклассников и кончая учителями, с изрядной долей пиетета. Малышня тыкала в артиста пальцами, но не дразнила, а выказывала своё, можно сказать, полное почтение. Девчонки из другого восьмого, кажется «Д», привели на перемене новенькую, чтобы показать местную знаменитость. Сам Серёга повышенное внимание к своей персоне воспринимал с видом скромным, но как должное. У Лёшки внутри даже нечто подобное зависти шевельнулось. Само собой, он забыл о всех заготовленных по такому случаю приколах, да и вообще обсуждать эту тему ни с кем не стал.

Неделю спустя Гранаткин сам об этом заговорил. Дело было на литературе. Кто-то мямлил у доски что-то из домашнего задания, остальные со скукой делали вид, что внимательно слушают. Стоящий в классе гул свидетельствовал о том, что большинство занято разговорами. Серёга, продолжая глядеть в сторону доски, обратился к Лёшке.

— Ты после уроков занят? — проговорил он, почти не шевеля губами.

— Не занят. А что?

— Поехали со мной на ГТРК.

— Куда?

— На телевидение. Гостелерадиокомпания. Ты же видел нашу передачу? Ну так вот, мы новую постановку готовим, а у нас парень один заболел. Играть некому.

— А я тут при чём?

— Да ни при чём. Сыграешь вместо него. Съёмки завтра-послезавтра. Делов-то!

От неожиданности Лёшка впал в ступор и не отвечал довольно долго.

— Да ты не бойся, — подбодрил его Серёга. — Там не кусаются.

— Да я и не боюсь.

— А чего тогда молчишь?

— Думаю.

— Да чего думать? Знаешь, как там интересно!

— Кузнецов! Гранаткин! На перемене поговорите, — прикрикнула на них Зинаида Николаевна. — Так на чём мы остановились?

— На том, что «Недоросль» является образцом комедии классицизма в русском искусстве, — подсказал Кузнецов.

— Совершенно верно, — с некоторым удивлением в голосе похвалила литераторша.

— Как ты умудряешься говорить и при этом училку слышать? — восхитился Серёга.

— Так она громко рассказывает, вот и слышу, — серьёзно ответил Лёшка, но Гранаткин принял это за шутку и уткнулся лицом в собственные локти.

Мимо телевизионной студии Лёшка проходил и проезжал много раз, но внутри ни разу не был. Вот в театре за кулисами он бывал неоднократно, потому что родители были знакомы с очень многими артистами и нередко после спектаклей к ним заглядывали. Отца там и вовсе хорошо знали, вахтёры никогда не пытались его останавливать, а, наоборот, здоровались. А вот на телевидении у отца знакомых не было. У Лёшки раньше тоже не было.

— Пал Палыч, здрасьте. — Серёга по-свойски кивнул седоусому вахтёру в застеклённой будочке и, указав на Лёшку, сообщил: — Это со мной. К Зое Александровне на пробы.

— Здравствуй, здравствуй, — приветливо отозвался вахтёр. — Я тебя, само собой, признал, но порядок соблюдать всё равно нужно. Пропуск показывай.

Серёга весело подмигнул товарищу и показал вахтёру давно уже приготовленный пропуск. Тот сделал вид, что изучает документ.

— Всё правильно, — наконец кивнул страж порядка. — А теперь фамилию твоего приятеля называй.

— Кузнецов. Алексей Владимирович.

Вахтёр зашуршал бумагами в папке, извлёк нужную, провёл пальцем по листу сверху вниз:

— Имеется такой в списке. Но вот только как мне узнать: твой приятель и впрямь Кузнецов или кто иной? Документы при нём имеются?

Этот вопрос, похоже, застал Серёгу врасплох.

— Имеются у тебя документы? — переадресовал он его Лёшке.

Тот пожал плечами и, пряча довольную ухмылку, извлёк из рюкзака новёхонький, два дня назад полученный паспорт. Он был полностью уверен, что вахтёр и без предъявления паспорта пропустил бы его, а весь этот разговор затеял с единственной целью — поучить их уму-разуму и тем скрасить скуку собственного дежурства. А тут такой облом! Рассмотрев паспорт со всех сторон, вахтёр вернул его хозяину, ткнул пальцем в переключатель, и на турникете загорелась зелёная стрелка.

Холл телестудии оказался крохотным — три шага вдоль и два с половиной поперёк. Зато изобиловал входами-выходами. Направо был выход к лестничной площадке и ещё один в какой-то коридор, налево располагался такой же маленький зал и пара дверей под номерами 1 и 2, прямо перед ними — дверь с табличкой «Гостевая». Лёшка отчего-то счёл, что им именно туда, в «Гостевую», но ошибся.

— Направо, — подсказал ему школьный товарищ и первым шагнул в следующий зал. В нём тоже, несмотря на малые размеры, уместилось несколько разветвлений маршрута: слева и справа по двери, прямо и чуть левее несколько ступенек вели к ещё одной двери, над которой светилось красное табло «ТИХО! МИКРОФОНЫ ВКЛЮЧЕНЫ. ИДЕТ ЗАПИСЬ.». А чуть правее по ступенькам можно было спуститься в длинный коридор.

Они прошли шагов десять-двенадцать, но на этом коротком пути с Серёгой успели поздороваться пять или шесть человек. При этом все женщины обращались к Лёшкиному проводнику исключительно ласковым тоном: «Ой! Здравствуй, Серёженька! Рады тебя видеть!». Мужчины, напротив, приветствовали с фамильярной грубоватостью: «Здорово, старик!». «Старик» вежливо отвечал на все приветствия, хотя было заметно, что степень знакомства с этими людьми у него разная. Некоторых он точно толком и не знал. Лёшка, стараясь быть вежливым, каждому встречному тоже говорил «здрасьте», даже если его самого приветствием не удостаивали.

Сергей резко свернул в очередную распахнутую настежь дверь. Лёшка с разбегу проскочил мимо, пришлось затормозить и возвращаться. Переступая порог вслед за своим товарищем, Лёшка уже приготовился обозвать того Сусаниным, но его остановило присутствие незнакомых людей.

Помещение роскошью не отличалось: узкую комнатку с низким потолком разгораживал на две зоны широкий книжный шкаф. За ним, возле окна, стоял большой новенький диван и блестящий куллер. По другую сторону располагались парочка старых обшарпанных письменных столов, несколько стульев и две вешалки — настенная и напольная — в виде вертикальной металлической трубы с торчащими крючками.

Серёга уже успел пристроить свою куртку и болтал о чём-то с сидящей за одним из столов девушкой. На вид ей было лет двадцать, и чувствовала она себя здесь по-хозяйски. Чего нельзя было сказать о Лёшке. Потоптавшись у порога и не дождавшись ни приглашения войти, ни даже простого приветствия, хотя бы кивком головы, он буркнул своё дежурное «здрасьте», стянул с себя куртку, повесил её рядом с Серёгиной и понял, что не представляет, чем ему заниматься дальше. Единственный оставшийся свободным стул стоял за вторым столом, и усаживаться на него было не совсем уместно; топать к дивану тоже было несколько неловко, во всяком случае без приглашения. К тому же там сидел ещё один мальчишка, примерно их возраста. Мальчишка делал вид, что читает журнал, но на самом деле беспардонно рассматривал Лёшку. И дружелюбия в этом взгляде не просматривалось, скорее неприязнь. Лёшка остался стоять между дверью и вешалкой.

— Ладно, Серёжа, всё! Не отвлекай меня, — громко сказала девушка. — Мне сценарий через полчаса сдавать, а там ещё конь не валялся.