Семен Юшкевич - Саша Страница 3

Она переполошилась от испуга.

— Взаправду придёт? — спросила она.

— Будешь здесь, придёт. Добро стеречь нужно.

— Так я пойду, Саша.

— Иди, мать, иди!

— Ты позови, когда что нужно будет. Я приду.

— Я позову. Иди.

Старуха вышла. Слепой уже поел и поднялся. Он был толстый, высокий, — и теперь борода его казалась ещё страшнее. Лицо у него было в морщинах, а веки он держал плотно закрытыми. Палка начала стучать по полу, и казалось, что глаза тихонько прыгают по земле и указывают дорогу.

— Ты куда идёшь, отец? — спросил Саша, — ночь теперь…

— Пойду под луну стану. Луна мне нужна.

— Зачем тебе луна? Садись, где сидел.

— Пойду я, — угрюмо ответил старик.

— Садись, отец. И без луны обойдёшься.

— Ты что в луне знаешь? — вдруг засмеялся слепой и это шло к нему. — Ты, червяк… земной…

Ему, очевидно, понравилось это слово, и он несколько раз кряду повторил: "червяк, червяк", и прибавил с нежностью в голосе:

— Про луну у Алёши спроси. Он знает.

— Не хочу о луне знать. Человеку хлеб нужен, — вот про это расскажи.

— А я знаю, что хлеб не нужен, — лукаво выговорил он, — я знаю. Правда, Алёша?

Алёша наклонил голову и гармоническим голосом сказал:

— Хлеб никому не нужен, никому!

Сергей давно порывался вмешаться, но сдерживался. Позже он говорил нам, что у него закружилась голова среди этих людей. Теперь он вдруг поднялся, и густым ровным голосом спросил:

— Что такое жизнь?

Я вздрогнул от радости, но тотчас же растерялся. Коля и Настенька поднялись за Сергеем. Было так, будто этот вопрос всё время мучил нас, каждый думал о нём, и только за тем и пришёл, чтобы спросить.

— Что такое жизнь? — говорил Сергей, — если знаете, скажите. С вами с ума сойдёшь.

— О, о, он горячий! — опять засмеялся слепой.

— Жизни нет, — тихо, но уверенно ответил Алёша.

Настенька опять всплеснула руками и, смотря прямо на Алёшу, взволнованно произнесла:

— Жизнь есть, Алёша, — вы говорите неправду. Вы здесь, я говорю с вами… Сергей слушает. Это жизнь.

— Вам кажется, — спокойно возразил Алёша.

— Кому кажется, — подхватил Сергей? — мне или вам?

На лице слепого играла лукавая усмешка. Словно вечные враги сошлись, — а ему дорога была победа одного, — он гладил бороду, слушал и кивками одобрял Алёшу.

— Мне кажется, — убеждённо ответил Алёша, чуть покраснев, — вас всё-таки нет, хотя я и отвечаю вам.

— Вы сумасшедший! — точно она, наконец, догадалась, воскликнула Настенька, и я задрожал от её голоса.

— Червяк, червяк… — проговорил слепой, и тихо и долго смеялся.

— Уйдём отсюда, — вырвалось у меня, — я боюсь.

Мы переглянулись, — и от моего голоса все поняли, как нам страшно. И лишь только поняли, — страх удесятерился, и точно кто-то выстрелил в нас, мы вдруг бросились к двери и с криком выскочили во двор.

— Больше никогда не пойду к ним, — шепнул я Коле.

— Вот странные люди, — запыхавшись прибавил Сергей.

Настенька держала его за руку, — и тихо говорила: "Какие они несчастные!"

Посреди двора мы остановились, чтобы разобраться в том, что случилось. От голубятни падала длинная тень…

Вдруг я крикнул не своим голосом. Кто-то сзади тронул меня за куртку.

— Отчего вы крикнули? — раздался голос Алёши.

Я бросился к Сергею и, держась за него, со страхом глядел на Алёшу.

— Я ведь не страшный, — тихо говорил он, и луна освещала его лицо. — Вот вы убежали и Саша заплакал. А в доме нехорошо, когда он плачет.

— Но вы все такие чудные… — произнёс Сергей.

Алёша пожал плечами.

— Приходите завтра на гору, — вдруг предложил он. — Придёте? Мать вынесет Сашу во двор, и он всех вас будет видеть. Когда я ему это обещаю, — он успокоится. Придёте? — попросил он, как бы делая кому-то уступку.

— Я приду, — с жаром произнёс я, — я тебя люблю. Боюсь и люблю. А расскажешь о Красном Монахе? Милый Алёша, обещай нам и мы все придём.

— Я расскажу, — серьёзно ответил он. — Поднимемся на третью площадку, и будем смотреть на море. — Там и расскажу. Пошёл бы теперь, но Саша ждёт. Море ночью ещё красивее.

— Разве ты был ночью на горе? — недоверчиво спросил Сергей.

— Конечно, был…

— И не боялся, — с нетерпением допытывался Сергей.

— Я никого не боюсь, — улыбнувшись ответил Алёша.

— Алёша! — позвал голос Слепого, — Алёша!

— Ну, прощайте! Завтра на горе увидимся, — торопливо сказал он. — Прощайте!

— Прощай! — крикнули мы все в один голос и смотрели ему вслед, пока он не скрылся в комнате.

— Он бы и мать мою удивил, — сказал Сергей. — Однако пора, милые, домой.

Мы все были так полны пережитыми впечатлениями, что не хотелось ни о чём говорить, думать.

— Домой, домой, — заторопился и я, — скоро мама с папой вернутся. Придёшь завтра на гору, Сергей? А ты, Настя?

Оба кивнули головой и мы простились.

— Ещё несколько дней и снова начнётся осень… — говорил я Коле, раздеваясь. — Как скучна жизнь. Правда, Коля?

— Интересна, — возразил Коля и, потушив свечу, накрылся одеялом.

— Завтра узнаем о "Красном Монахе" — сказал я громко через несколько минут, но Коля уже не ответил мне. Повернувшись лицом к стене, он спал.

[1]

Примечания

1

Источник текста: Источник: Юшкевич С. С. Собрание сочинений. Том IV. Очерки детства. — СПб.: "Знание", 1907. — С. 159.

Оригинал здесь: Викитека.