Эдуард Веркин - Герда Страница 31

– Конечно.

Я представил, как мы будем таскать эти коробки сквозь строй этих курильщиков… Оглянулся на водителя. Он закрылся в кабине и тоже вовсю курил, стараясь не смотреть. Ну, понятно. Ладно, потерпим.

Я начал выгружать из фургона коробки и складывать их в пирамиду, Саша стала мне помогать.

Эти, на крыльце, стали хлопать в ладоши и свистеть уже вызывающе.

– Вот этого я очень не люблю, – сказал я негромко. – Дураков.

– Кто ж их любит? Не обращай внимания.

Когда разгрузили уже половину фургона, к нам направился самый грозный, такой, избыточных размеров парень, перепереросток, царь крыльца.

– Ну вот, – сказал я. – Потянулись.

– Потянулись…

Саша поставила коробку, снова взялась за телефон.

За переростком двинулись его товарищи. А я, между прочим, не захватил ни огнемета, ни бензопилы.

Надо было взять Герду. Надо было.

Негодяи приблизились, от них пахло совсем не по негодяйски. Нет, табаком, конечно, сильнее всего, табачищем, дешевым, приторным, тяжелым. А еще кашей. Самой настоящей кашей. Видимо, этот запах впитался в интернатчиков так глубоко, что не перебивался даже куревом. Такие молочные гиены.

Много их, штук десять. С преступными рожами. В присутствии таких рож таскать коробки не очень хотелось, я подумал, что байкеры бы сейчас не помешали.

Саша старалась на них не смотреть, не провоцировать агрессора.

– Вы посмотрите, какая тёлыча, – облизнулся избыточный. – А?

– Мелкокалиберная, – заметил кто-то.

– Зато жилистая, – ухмыльнулся перерослый. – Бабец, любишь холодец?!

Саша не выдержала, повернулась.

И я тоже.

Нет, я совсем не знал, что мне сейчас делать. Их было много, они были уверены в себе и явно знали, что могут мне навалять. Сиротки. Вообще, в детском доме № 16, куда мы обычно ездили с байкерами, были какие-то другие сиротки. Травоядные. А эти…

– Не помнишь меня, красавица? – спросил избыточный. – Не хочешь с трамплина прыгнуть?

Друзья заржали.

Газелист закрыл дверцы и наружу не казался.

– Вы вместо того, чтобы дурью маяться, помогли бы разгрузить, – сказала Саша.

– Тебя бы я разгрузил, – сказал избыточный. – Ты как на это смотришь, бабуся?

– По швам не тресни, – ответила Саша.

Они опять заржали. И еще кое-что сказали. То, что я стерпеть уже не мог.

Кинулся на этого гипертрофа. Но он не стал меня бить, это, конечно, сберегло мне много здоровья. Я думаю, он сломал бы мне челюсть. Во всяком случае, кулаки у него к этому вполне подходили. Переросток поступил необычно, схватил меня под мышки и резко подбросил вверх. Я подлетел метра на полтора и грохнулся на асфальт, от неожиданности завалился на бок, ударился локтем. Но тут же вскочил.

Меня дернули за шиворот и уронили, но я снова поднялся. Меня толкнули в бок, я отлетел в сторону и наткнулся на очередного сироту, крупненький попался, успел поставить кулак. Кулак опытно пришелся мне в солнечное сплетение, я задохнулся. Сирота перебросил меня другому. У другого были тоже опытные кулаки. И снова было больно.

– А ну, прекратите! – крикнула Саша.

Она бросилась ко мне на выручку, но один из парней умудрился поставить ей подножку, и Сашка неловко бухнулась в коробки. Парни заржали, а один принялся квакать. За что я немедленно и бешено его возненавидел, и захотел его разорвать так, чтобы ленточки в разные стороны полетели, чтобы хлюпнуло…

И вдруг они отступили. Просто отошли в сторону, и все. Я выпрямился. Было больно, но я выпрямился и огляделся.

Появилась другая компания. Одеты также кое-как, такие же злые и серьезные, тоже около десятка. Во главе этой новой банды находился невысокий чернявый парень с умным нервным лицом, в спортивном костюме, в кроссовках. Чернявый подошел к Саше, подал ей руку, помог подняться.

– Кавалер явился, – хмыкнул переросток.

Чернявый повернулся в его сторону.

– Ты, Богданов, сегодня ведешь себя очень неосторожно, – сказал чернявый. – Я тебя предупреждал? Предупреждал. Так что теперь сам понимаешь…

– Да ладно, Костян, мы же шутили. Хотели помочь немного, а они валиться начали…

– Вон пошли, – приказал чернявый.

Переросток начал было поднимать кулаки, но чернявый повторил:

– Вон, я сказал.

Как-то он это так сказал, что переросток отступил. И все остальные с ним тоже, повернулись и пошагали прочь, за угол. Как все просто.

– Что так долго-то? – спросила Саша.

– Извини, задержали, – улыбнулся Костя. – Не сильно вас?

– Не.

– Кто тебя толкнул? – спросил Костя.

– Да ладно, никто, – отмахнулась Саша. – Проехали.

– Зачем проехали? Я с ними вечером поговорю поплотнее.

– Не надо, Костя, – сказала Саша строго. – Я тебя прошу – не надо. Ты все усложняешь.

Костя поглядел вслед ушедшим.

– Надо, – сказал он. – Таких только так…

– Костя, – потребовала Саша.

– Как скажешь, – сказал Костя уже миролюбиво.

– Лучше коробки пересчитайте, – отмахнулась Саша. – И заносите их уже, нечего цирк устраивать.

Чернявый Костя согласно кивнул, сказал что-то своим героям, и они тут же принялись заносить в здание коробки. Работали они быстро и слаженно, через минуту коробок не осталось. Саша достала накладные, протянула Косте. Он подписал.

– Как с путевками? – спросил.

– Путевки будут, – кивнула Саша. – Конечно, только на июль. Зато всех, наверное, возьмем. Спортивный лагерь. Остальное как? Подтвердилось?

– Подтвердилось вроде, – Костя поглядел на меня.

– Точно?

– Похоже.

Костя поглядел на меня пристальнее.

– Это наш фотограф, – сказала Саша. – Фотик возьми.

Я направился к фургону, забрал аппарат. Газелист на меня даже не посмотрел. Может, стыдно было.

Саша и Костя обсуждали чего-то вполголоса, Костя кивал в сторону забора, показывал пальцем, Саша записывала в блокнот.

– Тут сходить кое-куда надо, – сказала Саша, когда я подошел.

– Куда?

– Тут недалеко, – ответил Костик. – Километра два. А там дорога рядом, сядете на автобус.

– А что делать-то?

– Пофоткать надо, – Саша кивнула на аппарат. – Фоткать умеешь?

– Да вроде.

– Тогда вперед. Тут тропинка.

Костя двинулся в сторону гаражей. Мы с Сашей за ним. Костя шагал уверенно, и Саша тоже, а я нет, думал о том, что именно мне надо будет снимать. Что-то подсказывало, что ничего хорошего. Слишком уж сосредоточенны были и Сашка, и этот Костя.

Территория интерната оказалась вполне изрядной. Гаражи, теплицы, сад, огороды и в конце забор. Когда-то вполне себе непроходимый, из бетонных панелей, теперь же жалкий, в дырьях и проединах. Конечно, это все сделал климат, мороз, дождь и прочее, однако мне почему-то казалось, что это воспитанники интерната старались вырваться с территории, подтачивали забор изнутри, и он все-таки сдался.

Костя пролез в дыру, мы пролезли за ним и оказались в лесу. Улица Отдельная проходила по южной границе города, но я не знал, что город этой улицей и заканчивался. Мы шагнули за бетонный забор и тут же оказались в лесу, причем в глухом каком-то. Тихо тут было, города не слышно.

– Хороший лес, – отметила Саша. – Дремучий.

– Тут грибов много, – сказал Костя. – Осенью белые, рыжики, грузди попадаются. Сейчас сморчки как раз. Хороший лес, да. Наши собирают и у дороги продают, хоть какие-то деньги. Три дня назад пять человек отправились за сморчками и нашли. То есть увидели. Ну, я тебе пересылал.

– Там почти ничего не разглядеть, – сказала Саша. – Зеленка, камера дрожит.

– Ботя снимал, – пояснил Костя. – У него руки трясутся, ты же знаешь. Они вчера тоже, кстати, привозили… Тут овраг, осторожнее надо.

Овраг оказался глубоким, мостки шаткими. За оврагом обнаружилась брошенная железная дорога, за ней снова лес. Сосны. Трава. Красиво. Шишки.

– Уже рядом, – сказал Костя.

– Странно, что не воняет, – Саша понюхала воздух. – Должно же вонять.

– Во-во, – кивнул Костя. – Не воняет. Это тоже… Вон, уже пришли. Там бочаг, в него и сбрасывают…

Тут я вообще-то испугался. Лес, бочаг, сбрасывают, какие только мысли в голову не пришли. Честно.

– Я с утра двух сюда послал, – сказал Костя. – Они поснимали. Машина с номерами коммунхоза, все зафиксировано.

– А почему сюда? – спросила Саша.

– Да кто его знает? Раздолбайство. Или еще чего. На бензине экономят. Непонятно, почему не воняет… Мы посчитали, тут двести голов примерно… Осторожно!