Йоханна Спири - Хайди, или Волшебная долина Страница 33

— Нет, Медведка, так не годится, ты бодаешься, как здоровенный Турок!

И Медведка мгновенно убрала голову и встала как добропорядочная коза.

Лебедка тоже подняла голову с таким благовоспитанным выражением на морде, что сразу видно было, что она думает: «Вот меня никто не упрекает, что я бодаюсь, как Турок». Белоснежная Лебедка была несколько лучше воспитана, чем бурая Медведка.

Снизу донесся свист Петера, а вскоре показались и первые козы из деревенского стада. Впереди всех высокими прыжками мчался Щеголек.

Еще миг — и вот уже Хайди посреди стада ловко уворачивается от бурных приветствий и пытается пробиться к робкой Снежинке, которую вечно от нее оттирают более сильные козы. А она так стремится поближе к Хайди!

Наконец появился и Петер. Он в последний раз оглушительно свистнул, чтобы заставить коз двигаться к пастбищу. Ему нужно было поговорить с Хайди. От его свиста козы бросились врассыпную.

— Могла бы нынче опять пойти с нами! — напустился он на Хайди.

— Нет, Петер, я не могу, — отвечала она. — В любой момент могут появиться гости из Франкфурта. Я должна быть дома.

— Ты уж сколько раз так говорила, — проворчал Петер.

— Но так оно и есть, что ж тут поделать! И так будет, пока они не приедут, — заявила Хайди. — Или, может, ты считаешь, я не должна быть дома, когда ко мне приедут гости из самого Франкфурта? Ты так думаешь, да, Петер? Скажи честно!

— Их и дядя может встретить, — пробормотал Петер.

Но тут раздался громкий голос деда:

— Ты почему не двигаешь вперед свою армию? А? Может, какие непорядки в войсках? Или с фельдмаршалом что стряслось?

Петер мгновенно повернулся, взмахнул хворостиной, так что она засвистела в воздухе, и козы, хорошо знающие этот грозный звук, бросились вперед, Петер за ними, и вскоре уже все они скрылись из виду.

С тех пор как Хайди вернулась домой к деду, она то и дело вспоминала многое из того, чему ее научили во Франкфурте и на что раньше она не обращала внимания.

Так, по утрам она с большим тщанием оправляла свою постель, чтобы на ней не было ни морщиночки. Затем сновала по хижине, расставляя и раскладывая все по своим местам. Затем брала тряпку и, влезши на стул, принималась тереть стол до тех пор, покуда он не начинал блестеть. И когда дедушка возвращался в хижину, он с удовольствием окидывал взглядом комнату и говорил:

— У нас теперь каждый день как воскресенье, не зря, видно, моя Хайди пожила на чужбине.

Вот и сегодня, когда Петер с козами ушел, Хайди и дедушка сели завтракать, а после еды Хайди сразу же взялась за уборку, но из этого ничего не вышло, уж больно хорошая погода стояла за окном, и каждую минуту что-то отвлекало ее, мешая заниматься делом. Вот, к примеру, сквозь открытое окно в комнату проник такой веселый солнечный луч, что, казалось, он кричит и зовет: «Хайди! Выходи, выходи!» И она была не в силах устоять и бросилась вон из дома. Все вокруг было залито искрящимся солнечным светом: и хижина, и горы, и долина, и склоны холмов — все было золотым. Хайди пришлось даже сесть на лавку. Она не могла наглядеться на окружающую красоту. Но тут вдруг ей вспомнилось, что трехногий стул все еще стоит посреди комнаты, а стол она так и не вытерла после завтрака. Она мигом вскочила и бросилась в хижину, но пробыла там совсем недолго и снова помчалась к своим елям, свист ветра в их ветвях волновал ее до глубины души. Она опять немного попрыгала под качающимися ветвями. Дед тем временем возился в сарае, частенько выглядывая и с улыбкой наблюдая за прыжками Хайди. Едва он отошел в глубь сарая, как Хайди вдруг завопила:

— Дедушка! Дедушка! Иди сюда!

Он быстро вышел из сарая. Что там такое стряслось с внучкой? И увидел, как она мчится вниз, истошно крича:

— Идут! Идут! А доктор впереди всех!

Хайди неслась вниз, навстречу старому другу.

Он приветливо протягивал к ней руки. Добежав до него, Хайди нежно прижалась к его руке и от всего сердца воскликнула:

— Господин доктор, здравствуйте! И спасибо вам, тысячу раз спасибо!

— Добрый день, Хайди! Но за что ты меня благодаришь? — с ласковой улыбкой осведомился доктор.

— За то, что я вернулась к дедушке, — объяснила Хайди.

Лицо доктора словно осветилось изнутри. Такого приема здесь, в Альпах, он никак не ожидал. Глубоко погруженный в свои мысли, остро ощущая собственное одиночество, поднимался он на гору и даже не замечал, какая вокруг красота, и чем выше, тем прекраснее. Он полагал, что Хайди вряд ли сразу его узнает. Они ведь так мало виделись, и он шел, чтобы подготовить девочку к тяжкому разочарованию, готовый к тому, что она и смотреть на него не захочет, коли он не привел с собою ее долгожданных друзей. И вдруг эти сияющие радостью глаза Хайди, которая все не отпускала руку доброго господина доктора, преисполненная благодарности и любви.

Доктор с отеческой нежностью взял девочку под руку.

— Пойдем, Хайди, — мягко сказал он. — Отведи меня к твоему дедушке и покажи, где ты живешь.

Но Хайди не трогалась с места, удивленно глядя вниз.

— А где же Клара с бабуленькой?

— Видишь ли, Хайди, я должен сказать тебе кое-что, что причинит тебе боль, да и мне тоже, — сказал доктор. — Понимаешь, девочка, я приехал сюда один. Клара была серьезно больна и не могла пуститься в такое путешествие, и бабуленька, разумеется, тоже не приехала. Но уж весной, когда дни опять станут длинными и теплыми, они приедут наверняка.

Хайди была вконец озадачена. Она все не могла взять в толк, как это так, всё, чего она с таким нетерпением ждала, вдруг разом оборвалось, и ничего этого не будет.

Доктор молча стоял перед ней, и вокруг все было тихо, только ветер свистел в ветвях старых елей. Но тут вдруг Хайди вспомнила, отчего она так мчалась вниз с горы, — ведь приехал доктор! Она посмотрела ему в лицо и приметила в его глазах такую печаль, какой никогда еще ни у кого не видела. И у него во Франкфурте не было таких глаз. У Хайди сжалось сердце, она не могла видеть грустных людей, а уж тем более доброго доктора. Понятно, он грустит оттого, что Клара и бабуленька не смогли приехать вместе с ним… Она стала лихорадочно думать, как бы его утешить. И вскоре придумала.

— О, до весны не так уж долго! Она скоро снова наступит, и тогда они приедут, — утешила доктора Хайди. — У нас зима недолгая, а зато они смогут дольше пробыть здесь, я понимаю, Кларе, наверное, так даже больше нравится! А теперь идемте к дедушке!

И рука об руку с добрым другом она стала подниматься к хижине. Хайди страстно хотелось прогнать печаль из глаз доктора, и она принялась убеждать его, что здесь, на пастбищах, зима неправду короткая, глядишь, и скоро вновь настанут теплые летние деньки, не успеешь и оглянуться! Она и сама уже в это поверила и весело крикнула деду, когда они добрались до хижины:

— Они не приехали, но приедут обязательно, и очень скоро!

Для Горного Дяди доктор не был чужаком, ведь внучка столько о нем рассказывала. Старик протянул гостю руку и от всей души приветствовал его. Потом мужчины уселись на лавке возле дома, им пришлось немного потесниться, чтобы освободить местечко для Хайди. Доктор непременно хотел, чтобы она села с ним рядом. И он начал рассказывать, как господин Зеземанн уговаривал его поехать сюда и как он сам решил, что ему это пойдет на пользу, поскольку он давно уже чувствует себя усталым и разбитым. Хайди он шепнул на ушко, что вскоре сюда, наверх, прибудет еще кое-что, присланное из Франкфурта, и эта посылка наверняка доставит ей куда больше удовольствия, чем старый доктор. Хайди задрожала от нетерпения и желания узнать, что там такое, в этой посылке. Дедушка же тем временем убеждал доктора провести здесь, наверху, прекрасные осенние денечки или, по крайней мере, подниматься сюда каждый погожий день. Ночевать здесь он ему не предлагает, так как им некуда его поместить, но советует дорогому гостю не возвращаться в Бад Рагатц, а снять комнату в Деревеньке. В трактире есть хорошие комнаты. Тогда доктор сможет каждый день бывать на альпийских лугах, что, по мнению Горного Дяди, будет ему очень полезно, а он покажет гостю самые красивые места, поведет его высоко в горы, где ему наверняка понравится. Доктору такое предложение пришлось по душе, и он решил все так и сделать.

Время между тем близилось к полудню, солнце сияло, ветер давно улегся, и ели безмолвствовали. Воздух для такой высоты был еще достаточно теплым и мягким, он овевал собеседников освежающей прохладой.

Горный Дядя поднялся, зашел в дом и вынес оттуда стол, который поставил возле лавки.

— А ну-ка, Хайди, собирай на стол, — распорядился он. — Придется господину доктору довольствоваться чем Бог послал. Кухня у нас простая, зато столовая вполне приличная, вон какая красота кругом!

— Ничего не могу возразить, — отвечал доктор, любуясь мерцающей в солнечном свете долиной. — И благодарю за приглашение, здесь у вас наверняка все очень вкусно.