Галина Гордиенко - Назови меня полным именем Страница 33

— Мне когда‑то предсказали, что полным именем меня назовет суженый…

Морозов оторопело молчал.

— Тася, Тая, Таша, Таюша, Таюся, Тайка, Тасюня… как угодно, только не Таисия! И так с самого детства. Знаешь, я уже не верила бабе Поле, считала — и не назовут меня Таисией.

— Баба Поля — это кто? — Морозов едва разлепил вдруг спекшиеся губы.

— Моя няня.

— У тебя есть няня?

— Была. Она умерла. Дальняя мамина родственница, она меня вырастила. Я ее очень, очень люблю.

— Хочешь сказать — любила, — зачем‑то уточнил Морозов, пытаясь выйти из ступора.

Ситуация казалась анекдотичной. Что называется, «без меня меня женили».

Впрочем, Морозов, кажется, ничего не имел против. Малышка вызывала в нем… короче, Морозов уже забыл, что способен хоть на какие‑то чувства. Лиза оставила после себя выжженное поле. А эта девочка…

Таисия очень серьезно возразила:

— О любви не говорят в прошедшем времени, только в настоящем. Ты или любишь, или нет.

— Пожалуй, — пробормотал Морозов. Откашлялся и осторожно спросил: — О… суженом это тебе цыганка нагадала?

— Нет. Баба Поля. Давно. Я еще в школе училась.

— И ты поверила?

— Баба Поля никогда не ошибается!

— Не ошибалась, — машинально поправил Морозов, с усмешкой думая, что судьба великая шутница.

Его не просто свели с этой… действительно странной девушкой — их буквально лбами столкнули. Да еще неоднократно, чтобы он случайно не прошел мимо. Расскажешь кому — не поверят…

— Ну да, — с заминкой согласилась Таисия, не решаясь признаться, что и сейчас общается с бабой Полей.

К чему? Она прекрасно представляла его реакцию, видно ведь — он такой же прагматичный, как и… Бекасов.

Наверное, большинство людей не верит в мистику. Лучше и не рассказывать о няне, до сих пор присматривающей за ней, уже ОТТУДА. Вячеслав и без того считает ее странноватой, уж очень их встречи… необычны.

Таисия выскользнула из‑под чужой руки и виновато пояснила:

— Не хочу опоздать с обеденного перерыва, работу как раз подбросили. Я пойду, извини…

— Ты рядом работаешь?

— Да. Минут десять пешком, если не спешить.

— И кем, если не секрет?

— Экономистом.

— Надо же… Никогда бы не подумал!

Таисия пожала плечами: не он первый удивился. Бесцеремонная Симонова вообще как‑то заявила, что место Таисии в библиотеке, среди книжной пыли. Мол, возня с цифрами предполагает другой характер и, уж во всяком случае, минус рассеянность. Зато Валерия Степановна за нее вступилась…

— А сейчас идешь на обед?

Таисия заглянула в пакет. Вячеслав улыбнулся: она украдкой расправила подол детского платьица.

Таисия неуверенно сказала:

— Не совсем.

— Это как? — приподнял брови Вячеслав.

— Ну, пообедать я теперь вряд ли успею, времени мало осталось. Я просто…

Таисия замялась. Вячеслав ждал продолжения. Не дождался и осторожно напомнил:

— Ты просто… что?

Таисия вспомнила о «последнем испытании» и рискнула сказать правду:

— Хочу передать кое‑что детям. Они… у кофейни обычно сидят. Я с ними вчера познакомилась.

И облегченно перевела дыхание — Вячеслав не замедлил шага и не посмотрел на нее как на сумасшедшую. Спокойно спросил:

— Ты говоришь про мальчишку лет тринадцати и его маленькую сестру?

Таисия кивнула.

— И что ты им принесла?

— Так, по мелочи, только чтобы переоделись. Уж очень одежда на них… грязная.

— И все‑таки?

— Ну… Ромке джинсы свои… почти новые, честно, я их раза два надевала. И футболку черную. Ее баба Поля покупала для дачи, а я черный цвет не люблю, вот и не носила.

— А малышке?

— Платье и трусики.

— Тоже свои?

Таисия почему‑то покраснела и, будто оправдываясь, смущенно призналась:

— Купить пришлось. В шкафах детских вещей не осталось, баба Поля давно раздала. Если правильно помню… она, кажется, в церковь все относила. Там отдавали нуждающимся, чаще — в многодетные семьи, баба Поля рассказывала.

Вячеслав покосился на пакет и улыбнулся:

— И ты купила белое платье?

— Да. Очень красивое.

— Непрактично!

Таисия растерянно молчала. Вячеслав хмыкнул:

— Сама прикинь — малышка сидит практически на асфальте, твое белое платье через минуту придется отправлять в стирку… — И хмуро рассмеялся. — Впрочем, о чем я? Какая стирка? Ты ведь видела этих детей, хорошо, если у них есть дом…

— Я… не подумала. Глупо вышло, ты прав.

— Не переживай, — добродушно улыбнулся Морозов. — Белое платье все равно лучше грязных лохмотьев.

Глава 11

Все, все, все…

Два месяца пролетели незаметно, лето сменилось на удивление теплой осенью. Таисия жила как во сне. Казалось, она никогда не была настолько счастлива, настолько спокойна и безмятежна. Если это сон, ей не хотелось просыпаться.

Таисия впервые не мучилась собственным несовершенством. Впервые не задумывалась о будущем. Впервые не страдала от одиночества. И засыпала мгновенно, едва голова касалась подушки.

Она жила как живется. Просто бездумно плыла по течению. И время летело незаметно, у нее минуты лишней не оставалось на глупые рефлексии.

С утра Таисия бежала на работу. В обеденный перерыв они встречались с Вячеславом у небольшого ювелирного магазина. Он ждал в машине, за квартал от офиса.

Именно Таисия потребовала «конспирации». Она неизменно сбегала из офиса через черный ход.

Все окна небольшого отдела выходили на улицу, даже любопытная Симонова до сих пор не знала, что у Таисии свидания. Считала, она ходит обедать. И одобряла: глупая Таська наконец стала думать о собственном здоровье. Не сидела больше на одном кофе, уткнувшись носом в книгу или монитор, а нормально питалась и гуляла на свежем воздухе.

По счастью, составить компанию Света не предлагала!

Морозов посмеивался над «чудачествами» девушки, но не возражал. Эти «детские игры» возвращали ему молодость, история собственного брака постепенно затягивалась дымкой и уходила в прошлое. Эмоции вдруг перестали быть затертыми, Морозов снова учился радоваться жизни.

Пусть Таисия не разрешала встречать ее у дверей, пусть он до сих пор не знал толком, где она работает, а сама Таисия никогда не интересовалась, кто он и что он, не задала ни одного вопроса о его доходах…

Невероятно, но она вообще не задавала вопросов.

Никогда.

Непрактичность Таисии потрясала. Вячеслав уже не сравнивал ее с Лизой, как делал невольно в первые дни, — между девушками не оказалось ничего общего.

Словно они росли в параллельных мирах. Не совпадали приоритеты, нравственные ценности, отношение к детям и животным, богатым и нищим, здоровым и калекам, деньгам и вещам, книгам и фильмам…

Морозову нравилось осторожно подбрасывать Таисии информацию к размышлению, а потом слушать ее вдумчивые комментарии. Он каждый раз удивлялся нетривиальности ее мышления. При внешней робости Таисия умела отстаивать свое мнение и практически не ссылалась на авторитеты.

Впрочем, нет, ссылалась.

На свою няньку!

Баба Поля наверняка была еще более неординарна, чем воспитанница. Вячеслав сожалел, что не успел с ней познакомиться. Ничуть не сомневался — Таисия стала ТАКОЙ именно благодаря колоритной старухе.

За несколько недель девушка узнала свой город лучше, чем за всю жизнь. Вячеслав возил ее обедать в кафе и рестораны, Таисия во время поездок прилипала к окну, жадно рассматривая улицы и людей, будто впервые видела. Огромный промышленный город был похож на отдельную страну с мешаниной обычаев, национальностей, вероисповеданий и кухонь.

Таисии внезапно понравилась новая жизнь. Понравилось находиться в круговерти событий. Даже кафе и рестораны — Таисия раньше ненавидела их! — теперь нравились.

Вячеслав не диктовал ей, что заказывать. Не заставлял непременно есть фрукты. Не выговаривал за плохой аппетит. Не требовал доесть хотя бы мясо. Не вытаскивал танцевать на глазах у всех, если она была не в настроении. Не обвинял в дикости и неумении общаться. Не перечислял регулярно ее комплексы. Не напоминал о косметике. Спокойно принял ее манеру одеваться…

Вячеслав просто наблюдал за ней. Наблюдал, как за диковинной птицей, случайно оказавшейся у него в саду. Неназойливо и с интересом.

Девушка постоянно ловила на себе его вдумчивый взгляд, частенько — бесстрастный, почти всегда спокойный и доброжелательный.

Таисии легко дышалось рядом с Вячеславом. И она постоянно сравнивала его с Бекасовым.

Ругала себя за это. Ненавидела. И сравнивала. На любую мелочь ее сознание реагировало однотипно: а вот Федор Федорович…

Только сравнения оказывались не в пользу Бекасова.