Лёня Герзон - Приключения Никтошки (сборник) Страница 37

Глава двадцатая пятая с половиной

ЭТО ЕЩЕ КТО?

– Это еще кто? – проворчал высунувшийся из-за плеча Молотка Ворчалин.

У Никтошки не хватало сил переступить через порог, и он стоял на улице под дождем, прислонясь к дверному косяку. Потом сел на корточки.

– Да втащите же его в дом! Не видите, коротышке плохо? Никтошку внесли в прихожую.

– Кто это, кто это? – спрашивали малыши.

– Да как же кто? – воскликнул осмелевший Пустомеля. Он вспомнил наконец, что сам Шишимору с Какой выдумал, и его страх как рукой сняло.

– Это же Никтошка, вот это кто! Надо же! А мы думали – ты давно умер!

– Пока еще нет, – прошептал Никтошка и от усталости сел прямо на пол.

– Ура, Никтошка вернулся! – крикнул кто-то.

– Никтошка? – изумились все. – Что-то не похож…

– Какой-то весь черный.

– Вонючий!

– Это он не вонючий, а просто давно не мылся. Вот вымоется и побрызгается духами – сразу хорошо запахнет.

– Нечего, нечего носы зажимать – вы ведь не малышки! – растолкал всех подоспевший Таблеткин. – Хватит стоять как истуканы! – орал он. – Немедленно снять с него одежду и растереть!

Малыши бросились раздевать и растирать Никтошку бруталиновой мазью – специально придуманной доктором Таблеткиным для таких случаев. Потом завернули его в теплый махровый халат.

– Дайте поесть, – прохрипел бедный скиталец.

Его отнесли на кухню, где повар Кастрюля быстро подогрел ему вчерашний борщ, пожарил яичницу с ветчиной, разогрел половину жареного гриба-опёнка, нарезал овощной салат и намазал булку с маслом.

– Ты чего ему ветчину свиную даешь – может, он вегетарианец? – ткнул Кастрюлю в бок Пустомеля.

– Вообще-то, я не знаю. Всё, конечно, может быть, – согласился повар. – Ты вегетарианец? – поинтересовался он у Никтошки.

Никтошка перестал жевать и недоуменно уставился на Кастрюлю. Он не мог понять, чего от него хотят, и поэтому снова принялся за еду. Никтошка ел и ел и всё никак не мог наесться. Малыши стояли вокруг него и смотрели, как он ест. На вопросы Никтошка не отвечал, а только мотал головой и показывал себе пальцем на рот – дескать, нечем говорить, рот занят. Было непонятно, как в такого маленького коротышку может вместиться такое огромное количество еды – могло показаться, что она выпадает из него где-нибудь с другой стороны. Взял лежащий на столе фломастер и написал на клеёнке прыгающими буквами: КО… К…

– Сейчас-сейчас, миленький, понял! – воскликнул повар Кастрюля и налил ему до краев огромную кружку Кока-колы.

Никтошка забулькал колой. От простуды нос у него был забит, и ему приходилось заглатывать воздух ртом, от чего Никтошка несколько раз чуть не подавился. Хорошо, что Молоток стоял у него за спиной и каждый раз ударял Никтошку по хребту. Ночь проходила, и на улице уже забрезжил рассвет, но о сне никто и не думал. Пока Никтошка ел, коротышки строили догадки о том, где он был все это время и как ему удалось вернуться домой.

– Наверно, заблудился в лесу, – предположил Пустомеля. – Видно, что совсем одичал, даже говорить разучился, только мычит.

– Дикие коротышки так не мычат, – заметил музыкант Рояль.

– Это правда, – подтвердил Авоськин. – Они больше рычат, потому что они дикие и живут в лесу, и набрасываются там на зверей, чтобы добыть себе пропитание.

– Если бы он набрасывался на зверей, то у него были бы длинные когти, то есть, ногти, – сказал Растеряка.

Он не знал, что Никтошка, пока жил в лесу, аккуратно отгрызал себе ногти на руках, чтобы они были ровные – ведь ножниц-то у него в лесу не было. А вот ногти на ногах у Никтошки отросли длиннющие – их он откусывать не мог, поскольку не достать.

– Он мычит потому, что у него рот забит, – сказал Небоськин.

– Может, у него анорексия?

– Интересно, как он все-таки нашел дорогу домой, – сказал малыш Филя, который был другом братьев Авоськина и Небоськина и ночевал сегодня у них.

Филиным любимым занятием было жонглирование. Жонглировал он всем, что попадалось под руку. Пока все стояли и глядели на жующего Никтошку, Филя взял со стола три горошины и стал жонглировать ими. Нельзя сказать, что Филя был в этом деле мастер – два или три раза горошина падала на пол и закатывалась куда-нибудь в угол.

– Хватит! – сказал доктор Таблеткин. – Положи горошины на место. Филя послушно положил. Но через минуту схватил со стола ножик и принялся подкидывать его так, что он переворачивался в воздухе а Филя его всегда ловил за ручку.

– Ты мне чуть в глаз ножом не заехал, перестань сейчас же! – рассердился на него Ворчалин, когда Филя нечаянно не рассчитал и нож прорезал воздух перед лицом Ворчалина.

Никтошка тем временем, опустошив все тарелки, миски с едой и чашки, которые поставили перед ним, устало оглядел всех, и взгляд его остановился на поваре. Кастрюля развел руками.

– Что? Еще?? – спросил он.

– Не надо ему больше, – сказал Таблеткин. – После длительного голодания надо есть понемножку, а то может желудок испортиться.

– У него, наверное, уже давно испортился, – сказал Авоськин. – Он пять обедов за раз съел.

Ножик, которым жонглировал Филя, выпал наконец у него из рук и стукнул тяжелой железной ручкой прямо Молотку по большому пальцу ноги.

– Ах ты!.. – закричал Молоток, а доктор Таблеткин схватил трубочку, которой он слушал больных – стетоскоп – и наколотил Филю по голове.

– Ты где пропадал-то? – спросил Никтошку Рояль.

Никтошка попробовал что-то сказать, но из горла его послышалось какое-то едва слышное шипение.

– По-змеиному шипит, – заметил кто-то.

– Да. Совсем одичал.

– Дайте ему бумагу и ручку. Может, он еще буквы не забыл.

Никтошке дали письменные принадлежности и он написал: «В ЛЕСУ».

– Что значит «в лесу»? – спросил Растеряка.

– В лесу он был, ясно тебе? – объяснил Пустомеля.

– Понятно, что в лесу, где ж еще? – сказал Таблеткин. – А ты как туда попал?

«УПАЛ», – написал Никтошка.

– Как упал?

Никтошка помолчал, отдыхая. Потом показал пальцем вверх.

«ОТТУДА», – написал он.

– Оттуда? Никтошка кивнул.

– Все ясно, – заключил Пустомеля, наклонившись и заглянув Никтошке в глаза. – Он сошел с ума от длительного одичания. Ученым такое явление известно…

– Подожди, – остановил его Молоток. – Ты что, шел по лесу, упал с высоты в яму, потерял память и теперь ничего не помнишь? – спросил он Никтошку.

– Ему нужен покой, – сказал Таблеткин. – Видите, он не в себе? Его надо лечить.

Никтошка собрался с силами и написал: «Я С ШАРА УПАЛ».

– Как с шара? С какого шара? – стали спрашивать все.

– И он с шара!

– Ах, вот оно что!

– Погодите вы, дайте же его как следует расспросить!

– Значит, не мы одни на воздушном шаре полетели…

В это время Филя, у которого прямо-таки чесались руки, схватил из корзинки яйца колибри и принялся жонглировать ими. Но кто-то из коротышек нечаянно пихнул Филю под локоть, и одно яйцо размазалось повару Кастрюле по лбу, а другое угодило в тарелку, из которой Никтошка только что съел весь суп. Никтошка в знак благодарности кивнул, потом взял ложку и принялся за сырой желток, растекшийся по тарелке.

– Ты что, дурак? – набросился Таблеткин на Филю. – Еще раз чем-нибудь жонглировать начнешь – я на тебя смирительную рубашку надену!

Филя испугался и больше со стола ничего не хватал. Хотя ему очень хотелось. С полминуты он держался, а потом стал жонглировать пустыми руками – то есть, просто делать жонглерские движения, как будто он подкидывает и ловит шары. При этом Филя иногда выбрасывал несуществующий шар из-под колена, а порой ловким движением перехватывал его за спиной.

– Вот идиот! – пробурчал Таблеткин.

– Так ты что, – спросил Никтошку музыкант Рояль, – тоже воздушный шар сделал и на нем полетел?

Никтошка отрицательно покачал головой.

«Я С ВАШЕГО ШАРА УПАЛ», – написал он.

Коротышки переглянулись.

– Никтошка, – ласково сказал Таблеткин, – но ведь ты с нами на шаре не летел.

«ЛЕТЕЛ».

– Но ведь… тебя же там никто не видел. Правда, товарищи?

– Правда, – ответили все. – Его там не было.

«БЫЛ», – написал Никтошка.

– Всё ясно, он сумасшедший, – сказал Пустомеля.

– Как же ты мог там быть, если тебя никто не видел?

Никтошка доел яйцо и отпил еще немного Колы.

«В МЕШКЕ БЫЛ».

– В каком мешке?

«С ПЕСКОМ».

– В мешке с песком?

Никтошка нарисовал лежащего коротышку, а потом нарисовал вокруг него мешок, так что получилось, что коротышка лежит в мешке.

– Но как же ты туда поместился?

На этот рисунок ушли все Никтошкины силы. Он уронил голову на стол и уснул.

– Несите его наверх, – распорядился Таблеткин.

А Филя, который снова принялся за старое, не рассчитал и заехал доктору Таблеткину по лбу скалкой. Таблеткин упал как подкошенный. Никтошку отнесли наверх, в отдельную комнату – бокс, куда доктор помещал больных, чтобы они всех не заразили. Сейчас никто не болел и бокс был свободен. Там Никтошку положили в чистую кроватку, укрыли теплым одеялом, и он крепко уснул.