Сергей Алексеев - Сто рассказов о войне Страница 38

Так было и в этот день. Поздний вечер. Закончил Кубе, свернул дела. Принял ванну. Разделся. Лег. Приятно телу в тепле, в уюте. Провалился в подушки, как рухнул в пропасть.

Спит гаулейтер Кубе. Мерно бегут минуты. Не скрипнут нигде половицы. Тишина и покой кругом. Во сне улыбнулся чему-то Кубе. Мерно бегут минуты. Одна за одной. Одна за одной. И вдруг страшный взрыв раздался в кровати под спящим Кубе. Разорвало на части Кубе.

Незадолго до этого белорусские партизаны судили гаулейтера Кубе своим партизанским судом. Приговорили палача и грабителя к смертной казни.

Уборщицей в доме, в котором жил и работал Кубе, была белорусская женщина Елена Мазаник. Трудилась старательно. Была на хорошем счету у фашистов. Пани Елена — называли ее фашисты.

Елена Мазаник была партизанкой. Выполняя приказ партизанского штаба, она пронесла и положила мину в кровать гаулейтера Кубе.

Хоронили Кубе в Берлине. С оркестром, с почетом. Сам Гитлер стоял у гроба.

Одним из фронтов, принимавших участие в операции «Багратион», командовал генерал Иван Христофорович Баграмян.

Созвучными оказались фамилии генерала кутузовских времен и нашего, советского.

Ходят солдаты, играют словами:

— Багра-тион — Багра-мян.

— Багра-мян — Багра-тион.

Приметили солдаты и другие сходства. Оба генералы. Оба с Кавказа. Оба штурмовые атаки любят.

— Багратион — Баграмян.

— Баграмян — Багратион.

Выполняя замысел операции «Багратион», войска генерала Баграмяна прорывали фашистский фронт севернее города Витебска. Первыми на фашистскую оборону обрушились артиллеристы. Стреляют артиллеристы. Уходят снаряды далеко. Смотрят солдаты — разрывы видят, а насколько значительный урон приносит врагу их стрельба, не знают. Идут разговоры:

— Вот бы глянуть!

— Хоть глазом одним!

Отстрелялись артиллеристы. Пошла на прорыв пехота. Прорвали солдаты фашистскую оборону. Зашагала вперед пехота. Готовят артиллеристы свои орудия к новым боям. Подвозят снаряды. Делают какие-то вычисления. Вдруг подъезжают к орудиям грузовики. Развернулись.

— По машинам! — прошла команда.

Сели артиллеристы.

— Куда это нас? — гадают.

Тронулись, покатили грузовики. Следят за дорогой солдаты, видят — везут их вперед, туда, где только что проходила полоса фашистской обороны и которую они своим орудийным огнем прорвать помогли пехоте.

Смотрят артиллеристы на то, как поработали их снаряды. Да, неплохая работа. Смотрят солдаты, видят свою работу, еще больше вырастает желание бить врагов.

Любопытно артиллеристам, кто же это отдал приказ, чтобы их привезли сюда. Лезут с вопросом:

— Кто приказал? — спрашивают.

Отвечают солдатам:

— Генерал Баграмян.

А вот и сам генерал Баграмян. Приехал посмотреть, как потрудилась во время прорыва советская артиллерия.

Глянул на артиллеристов, сказал:

— Хороша работа!

Прорвали войска генерала Баграмяна фашистскую оборону под Витебском. Пошли стремительно вперед. В это время по фашистам ударил и соседний фронт. Окружили они совместно фашистов, совместно их уничтожили.

Отлично провел генерал Баграмян порученную ему операцию. Шутили потом солдаты, вспоминая бои под Витебском:

— В общей стратегической операции «Багратион» была и наша фронтовая операция «Баграмян».

И снова звенят созвучием:

— Багра-тион — Багра-мян!

— Багра-мян — Багра-тион!

И уточняют.

Совпадение. Точное. И в словах и в делах созвучие.

Иван Христофорович Баграмян окончил войну Героем Советского Союза. А вскоре после завершения Великой Отечественной войны ему было присвоено воинское звание Маршал Советского Союза.

Великими подвигами в борьбе за Родину прославили себя белорусские партизаны. Летом 1944 года в Белоруссии сражалось 150 партизанских бригад, 49 отдельных партизанских отрядов.

Белорусские партизаны совершали смелые налеты на фашистские гарнизоны, взрывали фашистские поезда, освобождали от фашистов села и даже целые районы. В одном из таких освобожденных районов под городом Лепелем, в Лепельской партизанской зоне, насчитывалось более тысячи населенных пунктов.

Лепель, Лепель — страна отважных.

Боялись фашисты этих суровых мест. Сунулись было они вначале. Сунули лапы — партизаны по лапам. Сунули шею. Партизаны — по шее.

Отошли, отползли фашисты. Косо смотрят на край, на Лепель. И Лепель, и всю округу стороной, как огонь, обходят.

Стоят здесь колхозы.

Сельсоветы везде работают.

Больницы открыты.

Открыты школы.

Отмечают здесь люди советские праздники.

Великий Октябрь.

День Первого мая.

День Конституции.

Короче — Советская власть здесь кругом под Лепелем.

1944 год. Докатилось и сюда советское наступление. Подходят наши войска под Лепель.

— Встречайте! Вернулись! — кричат солдаты. — Конец фашистам. Несем вам, родные, Советскую власть.

Улыбаются им партизаны:

— Так тут не кончалась Советская власть!

Приглашают солдат в сельсоветы, в колхозы, в больницы, в школы.

Стоят здесь колхозы.

Сельсоветы везде работают.

Больницы открыты.

Открыты школы.

Удивляются солдаты:

— Вот это да! Не кончалась и вправду, выходит, Советская власть.

Был среди наших бойцов один. Неброский, невидный. Средний, как сотни других солдат.

— А что? Не кончалась, конечно. Нигде не кончалась! — сказал солдат.

Повернулись другие к солдату этому.

— Да как — нигде не кончалась?! Вон сколько фашисты советской земли подмяли. Сколько лежало ее в плену.

Посмотрел на солдат боец.

— Землю подмяли. Согласен, верно. А что до власти, так это нет. Не подмяли, не в силах. Нет власти над этой властью. — Двинул рукой, положил на сердце: — Не подмяли. Тут она, наша власть.

Солдат Желобкович шагал со всеми. По белорусской земле, по отчему краю идет солдат. Все ближе и ближе к родному дому. Деревня его — Хатынь.

Шагает солдат к друзьям боевым по роте:

— Не знаешь Хатыни? Хатынь, брат, лесное чудо!

И начинает солдат рассказ. Деревня стоит на поляне, на взгорке. Лес расступился здесь, солнцу дал волю. Мол, тридцать домов в Хатыни. Разбежались дома по поляне. Колодцы скользнули в землю. Дорога метнулась в ели. И там, где дорога прижалась к лесу, где ели уперлись стволами в небо, на самом бугре, на самом высоком краю Хатыни, он и живет — Иван Желобкович.

И напротив живет Желобкович. И слева живет Желобкович. И справа живет Желобкович. Их, Желобковичей, в этой Хатыни, как скажут, хоть пруд пруди.

Шел воин к своей Хатыни.

Дом вспоминал. Тех, кто остался в доме. Жену он оставил. Старуху мать, трехлетнюю дочь Маришку. Шагает солдат, Маришке несет подарок — ленту в ее косичку, ленту красную, как огонь.

Быстро идут войска. Вскоре увидит воин старуху мать. Обнимет старуху мать. Скажет солдат:

— Пришел.

Вскоре увидит солдат жену. Расцелует солдат жену. Скажет солдат:

— Пришел!

На руки возьмет Маришку. Подбросит солдат Маришку. Скажет и ей:

— Пришел!

Вынет солдат гостинец:

— На, получай, Маришка!

Шел воин к своей Хатыни. О друзьях, о соседях думал. Вскоре увидит всех Желобковичей. Увидит Яцкевичей, Рудаков, Мироновичей. Улыбнется солдат Хатыни. Скажет солдат:

— Пришел.

Вышли они к Хатыни. Рядом совсем, в километре от этих мест.

Солдат к командиру. Мол, рядом деревня. Вот тут, мол, овражек, за оврагом лесочек. Прошел лесочек, и вот Хатынь. Выслушал ротный.

— Ну что же, — сказал, — ступай.

Шагает солдат к Хатыни. Вот и овражек. Вот и лесочек. Вот-вот и избы сейчас покажутся. Сейчас он увидит мать. Сейчас он жену обнимет. Маришке вручит подарок. Подбросит Маришку к солнцу.

Прошел он лесочек. Вышел к поляне. Вышел — и замер. Смотрит, не верит — нет на месте своем Хатыни. На пепелище обгоревшие трубы одни торчат.

Остановился солдат, закричал:

— Где люди?! Где люди?!

Погибли в Хатыни люди. Взрослые, дети, старухи — все. Явились сюда фашисты:

— Партизаны! Бандиты! Лесные разбойники!

В сарай согнали фашисты жителей. Сожгли всех людей в сарае.

Подбежал солдат к отчему дому. Рухнул на пепел. Зарыдал, застонал солдат. Отлетел, выпал из рук гостинец. Затрепетала, забилась от ветра лента. Взвилась красным пламенем над землей.

Хатынь не одна. На белорусской земле много таких Хатыней было.

Солдатам одной из сибирских дивизий в те дни, когда дивизия отправлялась на фронт, земляки подарили маленького медвежонка. Освоился Мишка с солдатской теплушкой. Важно поехал на фронт.

Приехал на фронт Топтыгин. Оказался медвежонок на редкость смышленым. А главное, от рожденья характер имел геройский. Не боялся бомбежек. Не забивался в углы при артиллерийских обстрелах. Лишь недовольно урчал, если разрывались снаряды уж очень близко.