Жаклин Уилсон - Моя сестра Джоди Страница 39

– Я не хорошенькая, – промямлила я, чувствуя, что краснею.

– Ты самая хорошенькая девочка во всей школе, – сказал Харли.

– Ну да, потому что нас здесь всего трое, из них две девочки отпадают. Сакура еще слишком маленькая, а Джоди ты просто не любишь, хотя она красивее меня.

– Я имел в виду всю школу во время учебного года. А у Джоди не тот тип красоты, который мне нравится, – слишком пронзительные глаза, слишком беспокойный характер. Если честно, то на самом деле я Джоди тоже люблю, она очень хороша, но только в малых дозах, а тебя я люблю намного больше.

Ах, если бы можно было сделать видео, чтобы снова и снова отматывать назад и слушать эти слова Харли!

«Тебя я люблю намного больше». Эту фразу я повторяла про себя все время, пока мы пили чай, а затем, придя в спальню, записала в своем новом дневнике:

«Харли изумительный парень. Самый лучший, какого я когда-либо встречала. Я очень люблю его, и он тоже любит меня!»

– Что ты там пишешь про Харли? – спросила Джоди, заглядывая мне через плечо.

– Не подсматривай! Это секрет! – воскликнула я, захлопывая дневник.

– Какие у тебя от меня могут быть секреты? – удивилась Джоди.

– У тебя есть свои секреты. Целая куча секретов. Почему у меня их не может быть?

– Ну, потому что я старше, – сказала Джоди.

– Когда тебе было одиннадцать, как мне сейчас, у тебя уже появились секреты, – напомнила я.

– Ну, может быть, – раздраженно согласилась Джоди. – Но только я – это я, а ты – это ты.

Я дождалась, когда Джоди уйдет в туалет, и быстро спрятала дневник на дно картонной коробки, в которой сидели мои плюшевые медведи. Еще я успела выхватить из гардероба свои джинсы и куртку и сунуть их под одеяло. Туда же отправился мой новый фонарик, а потом и сама запрыгнула на кровать поверх одеяла.

– В чем дело? – войдя, спросила Джоди.

– Ты о чем? – ответила я.

– Ты как-то странно выглядишь.

– Ничем не могу помочь, – я открыла книгу «Что делала Кейти», которую дала мне миссис Уилберфорс. – А теперь помолчи и не мешай, я хочу почитать.

– Скукотища! – зевнула Джоди. Она повалилась на кровать, прибавила звук на своем айподе и заболтала в воздухе ногами в такт музыке. Потом ей это надоело и она отправилась смотреть вместе с мамой и папой телевизор.

Я переоделась в пижаму, забралась под одеяло и заставила себя читать о том, как Кейти сражалась со своей тяжелой болезнью и как она привыкала к своему инвалидному креслу. Интересно, читала ли эту книгу миссис Уилберфорс до того, как похожий несчастный случай произошел с ней самой? И что она чувствует по этому поводу сейчас? Я уже добралась почти до самого конца книги, когда в спальню вернулась Джоди и мама вместе с ней.

– Ну все, пора спать, девочки, – сказала мама. – А ты уже легла, Перл? Молодец. Спокойной ночи, милая, – она подошла к кровати, наклонилась, чтобы поцеловать меня, – и вдруг отпрянула.

– Какого… – мама вытащила из-под одеяла фонарик. У меня внутри все оборвалось. – Что ты собиралась делать со своим фонариком, Перл?

– Ничего, мам.

– Почему он у тебя в постели?

Ответа на этот вопрос у меня не было.

Мама нашла его сама и, укоризненно покачав головой, сказала:

– Ты собиралась читать с фонариком после того, как я выключу свет, негодница! Глаза портить! – Она унесла фонарик, положила его в выдвижной ящик моего туалетного столика и добавила, глядя на Джоди: – Скажи мне, если застукаешь ее читающей в темноте, Джоди.

– Есть, мэм, – отсалютовала Джоди. – Обо всем будет доложено, мэм!

Поцеловав нас обеих, мама ушла назад в гостиную. Джоди покачала головой.

– Доложу я тебе, жди! – сказала она.

– Ты ведь никогда не заложишь меня, Джоди? – спросила я.

– Ты же знаешь, что не заложу.

– Никогда-никогда, ни за что, ни за что?

– По-любому, это не вопрос, – сказала Джоди и принялась раздеваться, изображая из себя стриптизершу.

– Да-да-да-даа, Да-да-да-даа, – напевала она, медленно стягивая с себя одежду. Сняв лифчик, она покрутила его над головой, затем отбросила в сторону и принялась стягивать с себя трусики.

– Балда, – хихикнула я.

– Почему?

– Потому что сумасшедшая. Надевай скорее свою пижаму.

– Нет. Сначала скажи, почему ты вдруг спросила, не заложу ли я тебя. Что ты задумала?

– Ничего, – ответила я, старательно зевая. – Просто устала и хочу поскорее уснуть.

Я повернулась на бок и закрыла глаза. Джоди пыталась заговорить со мной, но я не отвечала, глаз не открывала и старалась дышать медленно и ровно, будто уже заснула. Минут через пять Джоди отстала. Я слышала, как она выключила свет и улеглась в кровать. Я ждала. Джоди крутилась, вздыхала, поправляла свою подушку и снова поворачивалась, глубже зарываясь под одеяло.

Я поняла, что Джоди заснула, когда услышала, как она негромко похрапывает. Я лежала, стараясь дышать с ней в такт, хотя мое сердце при этом отчаянно колотилось. Так я подождала еще минут десять-пятнадцать, затем села в кровати и осторожно вытащила ноги из-под одеяла. Сняла пижамные штаны, скатала из них шар и положила его на подушку вместо своей головы. Затем я натянула на себя джинсы, надела прямо поверх пижамной футболки куртку, спустила с кровати ноги и сунула их в высокие резиновые сапоги. На улице не было грязи, но мне хотелось как можно надежнее защититься от мелких грызунов, червяков и прочей дряни, которая шастает по ночам под ногами.

Времени причесываться у меня не было, поэтому я просто перевязала волосы первой попавшейся лентой. Я не сомневалась, что Харли совершенно фиолетово, как я буду выглядеть сегодня ночью. Главное для него, чтобы я просто пришла.

Со всеми предосторожностями, как можно тише я подкралась к своему туалетному столику и потянула на себя его верхний ящик. Он чуть слышно заскрипел, и я стала выдвигать его нежно-нежно, буквально по сантиметру. Как только ящик выдвинулся настолько, чтобы в него можно было просунуть руку, я нащупала в нем свой фонарик и, крепко сжав его в пальцах, медленно направилась к двери нашей спальни. Джоди вздохнула. Я замерла, затаив дыхание. Как только Джоди вновь начала посапывать, я осторожно-осторожно повернула дверную ручку и выскользнула в коридор. Из-под двери гостиной пробивалась полоска света и слышался мамин голос, сливающийся с бормотанием телевизионных голосов. Я быстро прошла по коридору к черному входу. Бесшумно пройти на цыпочках в резиновых сапогах было невозможно, их подошвы на каждом шагу издавали странный чавкающий звук. К счастью, телевизор орал громче, чем чавкали мои сапоги.

Дойдя до двери черного хода, я столкнулась с новой проблемой. Папа уже запер дверь на ночь и задвинул засов. Мне оставалось лишь молиться о том, чтобы он не вздумал еще раз проверить дверь перед тем, как лечь спать. Ключ в замке я повернула без труда, но мне не хватало роста, чтобы достать до засова. Но не отступать же из-за такой ерунды! Я потихоньку притащила из ванной комнаты табуретку, забралась на нее и подняла руку – но даже теперь едва могла дотянуться до засова. С минуту, если не больше, я тянула засов – до боли в пальцах, пару раз едва не упав из-за потери равновесия. И все же я добилась своего и засов был побежден.

Я слезла с табуретки, быстро отнесла ее назад в ванную и открыла заднюю дверь. Мое разгоряченное лицо лизнул свежий ночной ветерок. Во дворе было темно. Очень темно. В коридоре тоже, конечно, было темно, но все же там можно было рассмотреть, что происходит вокруг. Тьма на заднем дворе Мельчестер Колледжа стояла непроглядная, не помогали даже крупные, усеявшие небо у меня над головой серебряные звезды. Я стояла, прислонившись спиной к закрытой двери, сгорая от желания броситься назад. Я сделала очень глубокий вдох, включила фонарик и двинулась в путь.

Фонарик оказался очень хорошим: в сильном луче его желтого света я легко могла видеть, куда иду. Правда, обступавшая луч темнота казалась при этом еще непрогляднее. Пока я находилась за домом, было еще терпимо, жутко стало, когда я оказалась на лесной дорожке. Деревья в темноте казались выше, мощнее, они окружали дорожку непроходимой стеной. Слышались странные пугающие потрескивания и попискивания. В темноте они раздавались словно тревожные голоса джунглей.

Я поворачивала луч фонарика туда и сюда, но от прыгающих световых пятен у меня вскоре закружилась голова и начались призрачные видения – то огромная мужская фигура, которая на поверку оказывалась искривленным стволом дерева, то изготовившийся к броску питон, который был всего лишь обвившей ветку лозой.

Фонарик скользил в моих взмокших от волнения ладонях, я изо всех сил сжимала его, опасаясь выронить, и заставляла себя шаг за шагом двигаться вперед. Резиновые сапоги стали мне вдруг малы и начали натирать пальцы. В темноте я потеряла ленту, которой завязала волосы, и теперь они то и дело спадали мне на глаза. Я стиснула губы, чтобы не заплакать. Говорила себе, что веду себя как глупая маленькая девочка, а ведь я уже совсем не маленькая, мне уже одиннадцать лет, я не ребенок, я не заблудилась и мне не угрожает опасность. Я просто вышла вечерком, чтобы повидаться со своим приятелем, вот и все.