Николай Наволочкин - Знакомые кота Егора Страница 4

На этот раз козел выскочил из огорода на другой стороне улицы.

— Ты откуда это? — удивилась Марта, когда козел подбе­жал.

— С чучелом бодался! — радостно сообщил козел Ко­зел. — Надоело оно мне, понимаешь. С прошлого лета еще надоело. Стоит там, воробьев пугает. Я думаю — испугает нашего воробья, опять, бедный, заикаться начнет. А где он сейчас?

Всем, понятно, хотелось рассказать козлу Козлу интерес­ную новость. Куры заквохтали, что спит воробей, спит… Мар­та объяснила, куда воробей собрался. Петух Петя добавил, что решил он кота Егора проведать. Еле-еле козел Козел разо­брался в чем дело. А когда понял, даже вздохнул:

— Я же сам хотел в город сбегать. Да некогда…

И он принялся объяснять, сколько у него забот на пастби­ще. То какая-нибудь корова размечтается, про все забудет и к болоту, в самую трясину направится. Только отгонишь ее, что­бы там не завязла, глядишь, две другие коровы бодаться нача­ли.

— А я и сам бодаться люблю. Ох и люблю! — затряс рогами козел. — Ну, налечу, бодну какую-нибудь в бок, а сам бежать. Да и за дядькой пастухом смотри да смотри.

— Что, тоже бодаться любит? — спросил петух Петя.

— Не-е. Не бодучий он. За ним поглядывать надо, чтобы весь хлеб не съел. У него в котомке хлеб лежит. Как только он ту котомку развязывать начнет — я к нему. Подбегу — он и мне кусок отрежет, да еще солью посыплет. А не успей я вовремя, он ведь весь хлеб сам умнет.

Марта тут же похвасталась, что и ей хозяйка по утрам кусочек хлеба с солью выносит.

— Ты там на лугах знакомую корову с теленочком се­годня не встречал? — спросил у козла Люкс. — Пора бы им уже прийти…

— Нет, не встречал, — ответил козел. — Я сегодня даже на опушку бегал, где она всегда жару пережидает. Стадо спать улеглось. Дядька пастух тоже вздремнул. Ну, я и припустил туда, хотел знакомую корову проведать. Всю опушку обежал, а ее нет.

Это была первая тревожная весть о знакомой корове и ее теленочке.

Тут и солнышко повисло над самой землей. Тени со двора вышли. Самая длинная тень от скворечника легла на дорогу. Поближе тень с крышей и трубой — от дома. А тень от полен­ницы, на которую как раз заскочил петух Петя, на тротуаре оказалась. Давно пора знакомой корове вернуться, а ее нет.

Бабушка из двора вышла на скамеечке посидеть. Смот­рит — Петровна идет.

— Галя-то ваша дома? — спросила она у бабушки. Бабушка разулыбалась и ответила, что Галя уехала в лагерь.

— А я хотела ее с собой позвать, — огорчилась Петров­на. — Коровушка моя что-то с пастбища не вернулась. С теле­ночком она ушла, вот я и беспокоюсь.

И заспешила Петровна к переулку. Это была вторая тре­вожная весть про знакомую корову.

— Придется мне сегодня на скотный двор через забор перепрыгивать, — сказал козел Козел и вздохнул.

— Чего так? — поинтересовался Люкс. — Еще успеешь. Ворота там пока не закрыли.

— Успел бы, если бы сейчас пошел. Да как же идти! Надо на Луковую поляну сбегать — корову с теленочком посмотреть.

— Сбегай, — поддержал Люкс. — Посмотри, не случи­лось ли чего…

Только убежал козел Козел, сразу и солнце закатилось. Петя тут же принялся загонять кур в курятник.

— Ско-ко-корей! Ско-ко-корей! — приговаривал он.

— Куд-куда? Куд-куда? — делали вид, что не понимают, куры.

— В ку-курятник! В ку-курятник! — командовал Петя. Время шло, но ни козел Козел, ни Петровна, ни корова с теленочком не появлялись.

Куры покудахтали, повозились и утихомирились.

Люкс, Черныш и коза Марта, не сговариваясь, вышли за ограду и улеглись там, чтобы видеть всех, кто покажется из переулка.

Когда уже ожидать стало невмоготу, пес Черныш соско­чил и объявил, что он тоже пробежится до Луковой поляны и посмотрит.

Но как раз в это время из переулка выскочил козел Ко­зел и рысью направился к приятелям.

— Не-е, не видать, — еще издали мекнул он.

— Плохо, ребята, ох плохо. Видно, случилось что-то… — произнес Люкс. — У тебя, Черныш, нюх хороший. Бери-ка след. Пойдем по нему потихоньку, поищем.

Марта вздохнула, а Черныш опустил лохматый нос к зем­ле и, принюхиваясь, пробежал по кругу раз и другой.

— Петровны след есть, — доложил он. — А вот след зна­комой коровы не могу взять. За день тут кто только не прохо­дил, кто только не пробегал.

— И чего ходят, куда бегают? Сидели бы по дворам в тенечке, — высказалась Марта. — А то снуют целый день туда — сюда, сюда — туда.

В другое время козел Козел напомнил бы Марте, что и она частенько носится по улице, как ошалелая, но сейчас промол­чал. А Люкс поучал молодого пса:

— Еще поищи, еще… От Петровниной калитки начни. А ты, козел Козел, беги на скотный двор, а то, неровен час, ворота закроют.

— Да ты что, Люкс. Я ведь и здесь подремать могу. Мне не привыкать, — даже обиделся козел. — Да и знакомая ко­рова мне не чужая.

Наконец, когда совсем стемнело и загорелись звезды, из переулка донесся топот.

Навострив ухо, Черныш радостно сообщил, что идут все, кого они ждали, — и знакомая корова, и ее сынок, и хозяйка их Петровна.

— А Петровна даже хворостинку в руках держит, — раз­глядел козел. — Ну, я побежал, ребята, поздно уже…

— Пошли и мы, — предложил Люкс.

— А поговорить? — возмутилась Марта.

— Какие сейчас разговоры, — сказал Люкс. — Завтра, когда все узнаем, наговоримся…

— Где ты их встретила? — спросила бабушка у Пет­ровны.

— Из лесу вышли. Это же надо куда забрели, — жалова­лась Петровна. — А все телок. Вот я тебе задам, — погрозила она прутиком теленочку. — И молоко все высосал. Не пущу я тебя больше на зеленую травку.

Не знала Петровна, что зря она ругает теленочка. Вовсе и не он завел корову в лес, и не он выпил все молоко.

Как ворона летала на Круглое озеро

Старая ворона хорошо знала, где была знакомая корова…

В тот день, когда прибегал заяц Тишка, да так ничего и не рассказал, ворона отправилась сама к Круглому озеру.

Летела она над вершинами деревьев и то про себя, то громко на весь лес ругала Тишку: «Ишь, какой нежный! Слово ему не скажи! А что я такого сделала? Ну сказала: «Кошмар!», так не зря же… Каркнула, правда: «Марш отсюдова!», а он сразу бе­жать. Мог и подождать, пока я успокоюсь…»

Так она летела, покаркивая и поругивая Тишку, пока не заметила впереди стаю незнакомых ворон. Они кружились над одним местом, камнем падали вниз, потом опять взлетали и, конечно, орали во все горло.

Еще нельзя было разобрать, о чем они там кричат, но старая ворона догадалась, что стая делит какую-то добычу.

«Ага, подруженьки, сейчас я вам устрою переполох!» подумала она и замахала крыльями.

Сразу подлетать к чужой стае ворона не стала. У поляны, над которой кричали и суетились вороны, она уселась на сухую вершину высокого тополя, отдышалась и осмотрелась. Отсюда сверху хорошо было видно, что стая нашла какое-то погибшее животное и теперь готовилась к пиру.

«Ну, милые мои, держитесь! — обрадовалась ворона. — Теперь и вы узнаете, какой у меня характер!»

Есть у ворон несколько важных сигналов. Ну, например, «Большой сбор!» По этому сигналу все вороны собираются лететь на промысел, когда ранней весной мелеют озера и на отмелях остается много уснувшей рыбы. Есть еще один прият­ный сигнал — «Добыча!» Это значит, что какая-то ворона нашла много еды. Одной ей не справиться, и она, хотя и жалко, приглашает подруг. Сигнал «Тревога!» — похуже. Услышав его, какой бы вкусной ни была добыча, надо отлетать куда-нибудь в сторону и ждать…

Но самый неприятный и самый страшный сигнал: «Спасайся кто может!!!» Состоит он из трех вороньих слов: «Кар-р-р», с тремя «р», еще «Кар-р-р-р», но уже с четырьмя «р», а потом просто: «К-а-а!» Но это «Каа» надо так выкрикнуть, чтобы у тех, кто его услышит, перья поднялись дыбом. И означает этот сигнал: «Беги, спасайся, уноси ноги, а то все — пропала твоя воронья головушка!»

Всем этим сигналам воронята учатся с самого малого возраста. Знают они и строгий закон: ни один из этих очень важных сигналов нельзя подавать зря. А кто нарушит закон, будет сурово наказан или даже изгнан из стаи.

Старая ворона за свою жизнь побывала уже во многих стаях. Из всех стай ее с позором прогоняли. И каждый раз за одно и то же: она нарочно подавала сигнал: «Спасайся кто может!!!»

Ворону за ее провинность клевали, щипали, колотили крыльями. В том месте, где она пролетала, спасаясь от разгневанной стаи, еще долго потом кружились пух и перья. Но даже отсидевшись где-нибудь в чаще и придя в себя, ворона ни разу не решала, что больше так делать не будет. Уж очень ей нра­вилось наблюдать, как после сигнала вороны бросаются кто куда. Одни, выпучив глаза, мчатся над самой землею, чуть не налетая на деревья, другие взмывают в небо и носятся там то в одну, то в другую сторону. Третьи с перепугу залетают так далеко, что потом лишь через день, а то и через два находят свою стаю.